Хрупкая вечность

Глава 20

Сет стоял рядом с Бананак на одном из старых кладбищ Хантсдейла; это был своего рода оазис в стороне от развалившихся зданий и стен в граффити. Это место было ему знакомо: сюда он приходил с друзьями, здесь они с Эйслинн часами гуляли среди умерших. Сегодня ощущение покоя, которое Сет обычно испытывал здесь, сменилось тревогой.

- Вот как, значит? Дверь находится здесь? – спросил он.

- Иногда. Не всегда. – Бананак сделала ему знак идти вперед, мимо пары покореженных камней, льнущих друг к другу. – Сегодня здесь.

Используя Видение и амулет, сдерживающий чары, Сет увидел находящийся перед ними барьер. Вообще барьеры попадались ему повсюду: в парке у дома Эйслинн, у Донии, в «Руинах». Были и другие, обычно там, где часто собирались или жили фейри. Но ни один из барьеров, которые Сету доводилось видеть, не был таким прочным. Другие были расплывчатыми, как дым или туман, через который можно проскользнуть. Проходить через них было настолько неприятно, что если бы он не знал, где они находятся, и не знал, что фейри существуют, ему бы и в голову не пришло пытаться пройти там, где были установлены барьеры. Вот для чего они были нужны: не пускать в такие места людей.

Этот барьер был абсолютно другим. Не дым, не иллюзия – это был покров из лунного света, свисавший с такой высоты, что Сет даже не видел, где он начинается, и касавшийся земли. Барьер казался прочным, как плотные бархатные шторы. Сет вытянул руку, чтобы коснуться его. Через такой барьер ему не удалось бы пройти.

Когда Бананак подошла ближе, поверхность барьера покрылась рябью, как будто фейри вошла в спокойную воду. Бананак вонзила острые когти в покров из лунного света и разделила его.

- Войди в сердце Фэйри, Сет Морган.

Внутренний голос гудел в голове Сета, предупреждая о том, что он на грани принятия решения, которое изменит все. По городу, которого не было видно, когда был опущен покров, разгуливали фейри. За барьером, плотнее которого ему в Хантсдейле видеть не приходилось, таился целый мир. Но что-то в нем было не так. Логика говорила ему остановиться, обдумать возможный риск, взвесить последствия – но ведь здесь можно было найти Сорчу, а у нее была возможность решить его проблемы. Если Сету удастся убедить ее помочь, он сможет быть с Эйслинн вечно.

Вместе с Бумером, который обернулся вокруг шеи и плечей, словно шарф, Сет пересек барьер.

Бананак хмыкнула.

- Храбрый ягненок. Вошел в клетку, поколебавшись всего мгновение. Ягненок в ловушке.

Сет дотронулся до завесы, а она даже не дрогнула. Потом попытался просунуть пальцы сквозь нее, как это сделала Бананак. Покров был как стальной. Шепот страха в его голове превратился в настоящую какофонию.

Сет повернулся к Бананак, но она уже шла прочь. Фейри освобождали ей дорогу, не убегали, конечно, но заметно торопились оказаться от нее подальше. Бананак прошла по улице, какая могла бы быть в любом городе, и в то же время именно такая улица не могла бы существовать ни в одном из человеческих городов. Прежде это место определенно было обычным городом смертных, но теперь все здесь казалось каким-то ненормальным. Из зданий были убраны все металлические конструкции и заменены тем, что дает земля: огрубелые лозы, покрытые цветами без запаха, выполняли функции пожарных лестниц; навесы поддерживались деревянными шестами; каменные и минеральные плиты служили заборами и оконными рамами.

Сет обернулся через плечо и уже не мог сказать, где именно был барьер. Кладбище и остальной знакомый ему город скрылись так же, как была скрыта завесой эта часть города, когда Сет находился на кладбище среди привычных надгробий и склепов. Он попытался убедить себя, что это не более странно, чем все то, что ему уже довелось увидеть, с тех пор как Эйслинн открыла для него мир фейри.

Нереальным выглядело не только то, что все кругом было сделано из даров земли. Повсюду царила атмосфера порядка. Улицы были светлыми и очень чистыми. Группа похожих на людей фейри играла посреди улицы в футбол, но выглядели они при этом очень серьезными. Нигде не было слышно ни криков, ни громких возгласов. Сету казалось, что он смотрит немое кино – только с налетом чудаковатости, присущей работам Дали.

Бананак остановилась у входа в старый отель. Светло-серые каменные колонны стояли по обе стороны пустого дверного проема. Занавеси винного цвета были подвязаны золотистыми шнурами с позолоченными листьями. Все выглядело в стиле старого Голливуда, за исключением того, что это место не было Голливудом. Вместо красной ковровой дорожки изумрудно-зеленый мох устилал пол от самого входа и вел куда-то внутрь отеля.

Фейри-ворон ступила на мох.

- Идем, смертный, - позвала Бананак. Она не смотрела на Сета и не видела, последовал ли он за ней; она просто ожидала, что он подчинится.

А у Сета и выбора не было. Он не мог пройти обратно сквозь завесу. Оставалось или стоять на улице, или пойти за Бананак.

Я пришел сюда не для того, чт обы у самой цели дать деру.

Надеясь, что не совершает ошибки, Сет по ковру из мха вошел в здание.

В холле отеля маленькими группками стояли и разговаривали фейри, некоторые читали, устроившись в креслах, а некоторые молча глядели в пространство. Книги ровными стопками лежали на кофейных столиках. Какой-то человек, прикрывая лицо белой тканью, смахивал пыль с фейри, который, очевидно, медитировал не первый час.

Не глядя по сторонам, Бананак направилась в стерильно-чистый коридор. Замечавшие ее фейри заметно настораживались. Некоторые поспешно убегали. Когда Сет проходил мимо фейри, шепот, наполнявший помещения, превращался в шипение. Отличие фейри Высшего Двора от людей было намного более явным, чем у подданных Летнего или Темного Дворов. Некоторые выглядели почти как смертные, но излучали спокойствие, которое казалось опасным и презрительным одновременно. Это пугало.

Фейри-ворон, похоже, ничего этого не замечала. Ее волосы-перья трепетали позади нее, словно знамя, пока она неслась по коридорам, поднималась и спускалась по лестницам, резко поворачивала за углы. Сет чувствовал и слышал тихий бой барабанов, проносящийся по зданию. Звуки труб и горнов прорывались сквозь барабанный грохот. Этот звук наполнил сердце Сета ужасом, и оно забилось быстрее, но он не отставал от Бананак.

Они мчались по пустым комнатам, а темп музыки все нарастал и нарастал, переходил в яростный ритм, такой, что сердце разорвалось бы, если бы пыталось биться в унисон с ним. И вдруг музыка оборвалась, когда Бананак приложила ладонь к закрытой двери и прошептала:

- Вот ты где.

Она распахнула дверь, и за ней оказался пустой бальный зал. Пол был выложен голубым мрамором. Гобелены и полотна – признанные шедевры искусства – украшали стены. Некоторые картины были обрамлены необработанным серебром; другие – простыми деревянными рамами; однако большинство картин висели в рамах, сделанных, на первый взгляд, из стекла. Опутанные лозами мраморные колонны находились на равном расстоянии друг от друга и поддерживали усыпанный звездами потолок. Сет знал, что это не настоящие звезды, но от этой иллюзии у него перехватило дух.

Пока он с благоговением рассматривал звезды и картины, Бананак выступила вперед и проговорила:

- Я привела тебе ягненка.

Сет неохотно оторвался от созерцания находящихся вокруг него чудес и переключил внимание на фейри, сидевшую на стуле с жесткой спинкой в пустом зале. Она была той, кто мог спасти его. Или разбить его заветную мечту. Волосы ее были подобны огню: мерцающие оттенки пламени менялись, становились то видимыми, то нет, пока Сет пытался рассмотреть ее. Кожа ее была такой же, как и покров из лунного света, через который он прошел, чтобы попасть в Фэйри, словно она сама была создана из этого света. Хотя, пока он смотрел, ее кожа изменилась: стала темной, как глубины вселенной. Она была светом и тьмой, огнем и льдом, черным и белым. Она была обеими сторонами луны, она была всем – настоящим совершенством.