Полный улет

— Что ты сказал, козел?

Пайк оглядывается на остальных, на Ноэля и Чеса, на Мики и Колина, видит ожидание на лицах, возбужденные улыбки. Потом он видит Паттерсона. Он выглядит по-другому. Его лицо ничего не выражает, он просто смотрит на Пайка. Он знает. Он видит в нем того маленького зубрилу. Он знает, что Пайку придется пойти на это, и каждый раз придется, или он расколется, его раскусят.

И Пайк включается, заводится. У него нет выбора, и он полностью теряет контроль над собой. Немотивированный приступ ярости.

Он хватает сифон с содовой со стойки и бьет им шафера по голове. Тот падает, а Пайк бьет его ногой по зубам, прежде чем тот успевает подняться. Затем он хватает стул и швыряет его за барную стойку, прямо по полкам с выпивкой. Двое ребят из гостей пытаются его остановить, пытаются схватить его, но Пайк их даже не замечает. Сейчас он в своем собственном мире и никого вокруг не видит, а остальная команда не отстает, стараясь нанести максимальный ущерб.

Потом наступает какое-то помутнение, все отрываются на полную катушку. Пайк не осознает, что делает, его разум отступает, сжимается и прячется где-то глубоко внутри.

Единственное, что он замечает среди бойни, это Марти. Она стоит невозмутимая, безразличная и просто смотрит. Другие девушки кричат:

— Хватит! Прекратите, вы, хулиганы!..

Но только не Марти. Она просто наблюдает. Наблюдает за хаосом, который сама и вызвала.

Пайк подходит к ней и целует ее прямо в рот. Она отвечает ему, открывает рот, прикусывает губы. Пайк лапает ее, а Марти извивается в его руках. Когда он отстраняется, то замечает у нее на губах кровь, похоже, кто-то ударил ее по лицу.

Шафер поднимается и пытается обхватить Пайка руками. Дэннис стремительно отбегает к стене, и парень опять падает. Пайк снова его бьет.

Жених, по-прежнему как с картинки в своем модном костюме, старается держаться подальше от потасовки, прикрывая невесту. Но в этом мире так не бывает, и ему следует это показать.

Пайк швыряет ему в лицо стакан.

Теперь время уходить. Они свое дело сделали, и если хозяин подсуетился, то скоро здесь будут легавые. Они хохоча выбегают на улицу, навстречу дневному солнцу. И Марти, каким-то чудом, вместе с ними. Она бежит вместе с ним вниз по улице, к машине. Потом следует безумная езда на север, туда, на их территорию… И день продолжается, наполняясь выпивкой и наркотиками. Они рассказывают о своих сегодняшних похождениях, сочиняя на ходу, хвастаются и врут. Слишком много всего, словно они пытаются сожрать весь мир, сделать все сразу, прежде чем превратятся в беззубых старикашек, что сидят в барах в своих фетровых шляпах, улыбаются, подмигивают и напиваются, а потоки яркого солнца, бьющие в окно, размывают их силуэты.

В шесть часов Пайк в постели с Марти. Он обрабатывает куколку, катаясь с ней по всей комнате. Ранка у нее на губе открылась, и в конце концов они оба перемазались ее кровью.

Теперь он знал, что она оторва, но его это не пугало. Почему она такая, он выяснил позже, гораздо позже, когда она почувствовала, что в состоянии рассказать. У нее было ужасное детство. Можно сказать, что его не было вовсе. Все, что она знала, это секс и насилие. Насилие и секс. Она не была счастлива, но что он мог сделать? Только трахать ее, что он и делал. Он мог делать с ней все, что хотел, пока был Пайком. Пока был самым крутым. Пока был самой большой скотиной в округе.

Когда она предложила ему встретиться, там, у Паттерсона, на седьмом этаже «Бельведера», он испытал сильное желание. Все те ночи вернулись к нему, все дни и все утра. В машинах, отелях, квартирах, туалетах, поездах, на пляжах, в полях и аллеях — они занимались сексом всюду. Она была одета, раздета, в одном белье. Они занимались сексом перед зеркалом, перед камерой, вдвоем, с его друзьями, с ее подругами… Четыре года распутства до той ночи, когда все пошло не так, когда Пайк перестал быть Пайком.

Сара была совсем другая. Он с такими прежде не встречался. Секс с ней не был жестоким и развратным, это не было похоже на борьбу… Это было похоже на сон, когда тебе кажется, что ты — другой человек.

Эти два женских лица проплывали в его сознании, то сливаясь, то расходясь. Пайк погружался в сон, а машина неслась все дальше в глубь Уэльса.

Глава двадцать пятая

Бэзил Смолбоун никак не мог избавиться от вони. Он по полчаса принимал душ, усиленно оттираясь мочалкой. Он прочищал пальцами ноздри и отскабливал зубы. Он выбросил в помойный бак свою грязную одежду. Благодарение Богу, у него в дорожной сумке была чистая смена. Но, несмотря на все усилия, эта ужасная вонь, казалось, прилипла к нему.

Они остановились в мотеле у шоссе М-4. Это была дыра-дырой. Бэзил не мог отрегулировать отопление, и в комнате стояла удушающая жара. Стены комнаты были выкрашены в ярко-оранжевый цвет, на полу лежал коричневый ковер, к тому же Бэзил смертельно устал. Ему только хотелось уложить Терри в постель, а не колесить по дорогам с его телом, не подающим признаков жизни. К несчастью, мотель сейчас ремонтировали, и в их распоряжении оказалась одна комната с двуспальной кроватью.

Терри очнулся ровно настолько, чтобы Бэзил смог вытащить его из машины и уложить в постель, но с тех пор Наджент даже не пошевелился. В тот момент Терри не понимал, где находится, и не помнил, что с ним случилось, что, возможно, было к лучшему. Бэзил чувствовал себя крайне униженным. Он никогда не забудет, как выбежал из того дома, покрытый дерьмом, и увидел Терри, лежащего без сознания у ног Пайка.

Что пошло не так? Как Пайк смог его вырубить? Он, должно быть, поджидал его и напал сзади. У Пайка с Ноэлем явно был заранее разработанный план. Терри просто невозможно положить в честной драке.

Что ж, Пайк заплатит за это, а Бэзил за всем проследит.

Он выключил свет, разделся до трусов и улегся в кровать рядом с Терри, пытаясь заснуть. Но не мог, и все тут. Сейчас он мог думать только об одном: запах. К тому же у него начало жечь глаза, должно быть, в них попало мыло. Во всяком случае, намыливался он весьма усердно.

Бэзил встал и пошел обратно в ванную, чтобы плеснуть в лицо холодной воды. Он посмотрел на себя в зеркало — глаза покраснели, а когда он оттянул нижнее веко, там все было каким-то желтоватым. Мыло, блин — вот то, что ему нужно.

В комнате раздался крик, и Бэзил поспешил обратно. Терри сидел в кровати, в замешательстве оглядывая комнату.

— Ты в порядке, Терри?

— Что это за место?

— Это мотель, помнишь? Я решил, что нам лучше остановиться здесь на ночь и передохнуть.

— Почему?

— Ты ударился головой, Терри.

— Да. Точно. — Терри потрогал рукой шишку за левым ухом. — Что это за место? — снова спросил он.

— Мотель.

— Да.

— Ты не помнишь, как мы сюда добрались?

— Нет. Я не… Я, наверное, очень устал. Который сейчас час?

Бэзил посмотрел на часы:

— Половина пятого.

— Ночи?

— Да.

— Ничего не понимаю. Что это за место?

— Все дело в твоей голове, Терри. У тебя, наверное, сотрясение мозга.

— Послушай, Смолбоун. У меня возникли определенные проблемы… — Терри неожиданно прервался и закричал:

— Ой!

— Что с тобой?

— Колено. Черт, колено. Что случилось с моим коленом?

— Его… Была драка, Терри.

Лицо Терри прояснилось.

— Пайк, — вспомнил он.

— Да, — тихо ответил Бэзил.

— Он незаметно подкрался, устроил засаду, ударил по колену. Ой! По обеим ногам. Ой! Я не могу согнуть ноги.

— Ты помнишь драку?

— Какую драку?

— Неважно.

— Мы ведь куда-то собирались, верно? — спросил Терри, наморщив лоб. — На машине.

— Нам нужно добраться до Кардигана, Терри.

— Кардиган?

— В Уэльсе.

— Правильно… Повтори-ка еще раз?

— Кардиган.

— Да. Чес. У Чеса деньги, так?

— Я не знаю, Терри. Я не знаю, что из того, что рассказал нам Ноэль, правда.

— Ноэль?

— Брат Чеса.