Время ангелов

Почему этот ход, целью которого было просто нарушить закостенелый порядок, почему он теперь стал казаться таким необходимым? Размышляя над этим, Мюриэль вновь и вновь слышала властный голос отца: «У нас есть сокровище, которое мы вместе должны охранять». И еще вспомнились ей слова: «Элизабет — лунатик». И как он повторял: «Она пытается нас покинуть». Перед ней предстало неподвижное, напряженное лицо Карла, его улыбка, больше похожая на гримасу боли.

Расшевелить Элизабет, разбудить ее, совершить что-то неожиданное, просто увидеть, как она говорит с другим человеком, — всего этого жаждала Мюриэль тем сильнее, чем больше обострялось в ней чувство самосохранения. Уединенность Элизабет, паутина, которую она, по выражению Карла, плела, грозила и Мюриэль. Какому-то процессу, который начался слишком давно — и не без ее, Мюриэль, участия, — необходимо было положить конец. Если этого не сделать сейчас, то однажды можно обнаружить себя в безысходности — вместе с Карлом и Элизабет. Ради собственного спасения, ради спасения Элизабет нужны громкие голоса, выкрики, хлопанье окон, топот шагов.

Помимо этого Мюриэль манило и нечто иное. Ей непременно хотелось… напустить Лео на Элизабет. Но тут, если она и волновалась, то это было куда более приятное волнение. Они оба такие красивые! Свести бы их вместе! Пусть всего-навсего в одной комнате. Это было бы похоже на бракосочетание двух редких животных. Воображение уже рисовало перед Мюриэль картину предстоящего. Какая-то глубокая непостижимая любовь, которую она питала к кузине, шла рука об руку с этим планом. И неудивительно, что и Лео дрожит в предвкушении чего-то необычного. Он чувствовал это предвкушение в Мюриэль. Но к волнению ее примешивался и страх. Она боялась Карла и если и говорила себе: «Ничего он мне не сделает», знала — кое на что он был способен. Так в детстве, хотя он ни разу не ударил ее, к ней приходило откуда-то знание о самых ужасных наказаниях. Боялась она и реакции Элизабет.

Мюриэль выглянула из комнаты, прислушалась. Поезд прогрохотал под землей. Пэтти как всегда спорила у дверей с миссис Барлоу. Мюриэль повернулась к Лео.

— По-моему, у меня простуда, — сказал он. — Ей может не понравиться.

— Ах, отстань со своей простудой.

— Мне страшно. Не лучше ли ее предупредить?

— Она скажет, что не хочет тебя видеть.

— Очень странная девушка. А с головой у нее все в порядке?

— В порядке. Она милая и умная. Сам убедишься.

— Думаешь, я ей понравлюсь?

— Понравишься, наверняка.

— Но о чем она… о чем мы будем говорить?

— Не знаю, — сказала Мюриэль. Она и в самом деле не знала. Не знала даже, не закричит ли Элизабет. — Ты будешь вести себя разумно, Лео? То есть не бросишься на нее, ничего такого не сделаешь? Ведь она живет очень замкнутой жизнью.

— Броситься? Да я не знаю, хватит ли у меня смелости просто заговорить с ней!

— Заговоришь, заговоришь. Главное веди себя естественно.

— Естественно? Ничего себе совет.

— Ну, кажется, пора идти.

— Мюриэль, я не перенесу. Я боюсь. Нельзя ли как-то по-другому устроить?

— По-другому нельзя.

— И именно теперь надо идти?

— Теперь.

— Погоди, я сейчас.

Он посмотрел на себя в трюмо, пригладил свои меховые волосы, поправил воротничок рубахи: сегодня он был одет более аккуратно и, отметила Мюриэль, менее к лицу, чем обычно. А может, так казалось оттого, что его обычная дерзость куда-то улетучилась. Худой, дрожащий от робости мальчишка — вот и все, что о нем можно было сказать в эту минуту.

— Ты не думай, я тебе очень благодарен, — сказал Лео. — Но я сейчас столько об этом думаю. Уговариваю себя, что это обыкновенное знакомство с девушкой, но на самом деле вовсе не обыкновенное. Во рту пересохло. Знаешь, Аристотель говорит, что у человека даже может все внутри пересохнуть, если ему скажут, что у него украли коня…

— Сейчас не до Аристотеля, идем.

Мюриэль опять выглянула, прислушалась. Дом молчал. На нижней площадке находилась комната Карла. Дверь туда была закрыта. Мюриэль крепко взяла Лео за руку и вывела в коридор.

Она дрожала. Открыть дверь в комнату Элизабет и войти вместе с Лео. Неужели это так трудно и страшно? Неужели достаточно открыть дверь, и будущее станет иным? Нет, ничего неожиданного не случится, успокаивала себя Мюриэль. Позднее сама буду удивляться своему волнению.

Комната Элизабет находилась на полпролета выше. Ведя за собой Лео, Мюриэль почти добралась до площадки. И тут услышала шаги. Кто-то там, внизу, взбирался по ступенькам. Судя по тяжелым, неуклюжим шагам, это была Пэтти. Мюриэль на миг словно парализовало. Она представила, что сейчас предстанет перед взглядом Пэтти — она и Лео рядом, возле комнаты Элизабет. Какой ужас, какой стыд! Пэтти закричит, побежит звать Карла.

Укрыться в комнате Элизабет! Что-то мешало Мюриэль сделать это. Ворваться и мгновенно потребовать молчания — так нельзя. «Быстро», — шепнула она. Двумя прыжками достигла бельевой, распахнула дверь и втолкнула туда Лео. Вбежала сама и осторожно прикрыла дверь. Как раз в тот миг, когда Пэтти показалась из-за поворота лестницы. Только бы она не шла сюда, в бельевую!

Шаги прошлепали мимо и остановились дальше, у стенного шкафа, где хранилась фарфоровая посуда, которой почти не пользовались. Мюриэль слышала, как она возится там, позвякивая чашками и блюдцами. Лео начал что-то говорить, но Мюриэль закрыла ему рот рукой.

Пэтти перебирала посуду. А потом раздались еще какие-то звуки. Это чуть слышно заиграл приемник в соседней комнате, у Элизабет. На расстоянии вытянутой руки! Мюриэль чувствовала: сердце в груди бухает, как молот. Словно какое-то громадное существо дышит на весь дом. Свет пробивался сквозь узкую щель в стене. О ней Мюриэль не забывала ни на миг. Грохоча и сотрясая все в доме, прошел где-то глубоко под ними поезд.

Под его грохот Лео прошептал: «Кто там, в коридоре?»

— Пэтти. Она нас не видела. Подождем.

Мюриэль чувствовала страстное желание посмотреть сквозь щель, заглянуть в комнату кузины. Она и так долго выслеживала Элизабет, как охотник добычу. Увидеть Элизабет невидимую казалось пиком этой столь долгой охоты. На минуту она почти забыла о присутствии Лео, словно все происходящее относилось только к ней одной. Она чувствовала в себе дерзость и свободу. Но Лео рядом. А он ни в коем случае не должен знать, что Элизабет в соседней комнате. Он пока слушается, но вполне может выйти из-под контроля. Даже такой Лео, усмиренный, стал бы для Элизабет немалым потрясением. Если сейчас, в этот напряженный миг, он узнает, что Элизабет рядом, узнает о щели, в которую можно подглядеть, то вполне может превратиться в дикаря.

Элизабет очень различимо вздохнула. Тут же, рядом с ними. Сама того не желая, Мюриэль испытующе посмотрела в темноте на Лео. Она увидела: он вопросительно осматривает стену. Еще один поезд прогрохотал.

— Она там?

— Да.

Мюриэль почувствовала, как он крепко сжал ее руку. Он смотрел как-то боком, в сторону щели. А там, в коридоре, Пэтти все еще перебирала посуду.

Под гром следующего поезда Лео сказал: «Может, заглянем?»

— Нет.

— Ну, пожалуйста! Девушка прячется за ширмами, а мы глядим на нее тайком. Как в Японии. Ну, позволь.

Звук поезда затих. Мюриэль стояла выпрямившись рядом с Лео в тесном темном пространстве. Она слышала мягкое бормотание приемника и беспорядочное позвякивание посуды. Какой-то тихий шорох в соседней комнате, и снова вздох. Мюриэль затаила дыхание. Ей показалось, что ее тело увеличивается, делается каким-то странным. Потом поняла: это Лео прижался к ней и ощупывает от плеч до коленей. Он начал что-то горячо шептать ей на ухо. «Нет», — ответила Мюриэль, хотя толком не поняла, что он сказал. Ох, как ей хотелось заглянуть в щель! Она схватила Лео за руку. Удерживала его? А может, себя? Она чувствовала: в ней растет что-то безумное, опасное. Она с силой прижалась к Лео. Они держали друг друга, как падающие ангелы. «Нет».