Страница 7 из 39
— Очень плохо сделал, что обнадежил ее.
— Выходные она провела дивно, переставила кое-какую мебель, занялась другими делами, давно собиралась за них взяться, да не было времени, или сил. Скажем, выбросить горшки со старыми, пожухлыми растениями. Здесь в тропиках есть растение, типа горного папоротника, и такой он становится неприглядный, до конца не высыхает, просто делается неказистый, выбросить жалко — и не засох вроде, но такое уродство, что прямо тошно, и вот найдет на тебя, выкинешь, и сразу на душе легче! За пару монет купишь новое — и будто юность в дом вернулась.
— Тебе пора выбросить одно такое, на окне, оно наполовину завяло.
— Все руки не доходят. Нет! Не выброшу, пока не принесу из питомника новое, такое, чтобы нравилось по-настоящему. В общем, наша Сильвия в эти дни была полна энергии, вся в делах, и страшно заинтригованная, не могла понять, что в нем так на нее действует. И вот наконец наступил день, утром, точно в час, когда они условились… он позвонил. Но, держись крепче, позвонил сказать, что не сможет пойти, потому что в этот вечер закончит работу очень поздно. Она не подала виду, мол, ничего страшного. И тут он снова пустил в ход этот тембр голоса, который так ее поразил.
— Какой тембр?
— Потом к этому вернусь. Но ты не теряй нить: до этого был взгляд, он навевал воспоминания и переворачивал все внутри. Теперь добавился голос. Он сказал, что надо обязательно встретиться в другой день, на этой неделе, и предложил четверг. А она не могла, причем не ломалась, действительно не могла, но сказала, что, если он хочет, может все равно позвонить в четверг, вдруг последняя пациентка отменится. Во всяком случае она сказала, что свободна в субботу, во второй половине дня. Но, не успев сказать, сразу пожалела, “суббота” ведь звучит плохо. Суббота — день свиданий для влюбленных и всегда звучит подозрительно.
— День не для бесед, ты права. Я в субботу люблю дела поважнее, начинаю сложное шитье, скажем, пальто перелицевать, взяться за причудливую вышивку, или пойти с визитом, когда сложно, когда человек болен и его надо подбодрить, хотя знаешь, что он неизлечим. Или выразить соболезнование. Суббота — день, когда у меня больше сил для такого, что действительно требует усилий.
— Единственный день, когда твой муж бывал дома, проводил время с детьми, да еще и гости заходили. Наверно, поэтому.
— Ну и память у тебя. Жаль, не используешь ее на что-нибудь более полезное.
— Зря ты так говоришь, Нидия. Мне хоть за себя перед людьми не стыдно, особенно перед детьми. Видно, благодаря гимнастике, она помогает обращению крови, улучшает ее приток к мозгу.
— По воскресеньям Пепе ходил на футбол, днем было легче. Но в субботу надо и с ним возиться, и с детьми, а если приходил кто из гостей — тоже. Обо всех позаботиться, чтобы все были довольны. И почти всегда все бывали довольны, Люси. Для гостей я всегда припасала импортное печеньице, в жестяных банках, английское. Тогда все из Европы было такое дешевое.
— До войны.
— Этого я не помню. А детям я разрешала играть после школы, уроки они делали в воскресенье утром, пока Пепе спал. Главное, чтобы суббота прошла без ссор. А для детей у меня всегда было что-то особенное, не просто хлеб с маслом к кофе с молоком. Либо булочки, либо бисквит, либо гренки, если оставалось много черствого хлеба.
— Нидия, так хочется хлебного пудинга.
— Люси, вот живешь счастливо и не замечаешь этого.
— Хорошие были годы, и ты их прожила, прожитое — не нажитое, его не отнять. Вспомни поговорку.
— Люси, если кончится дождь, сходим снова в тот обувной, пожалуйста. Сегодня же.
— Продавец сказал: получат коричневые той же модели, но на следующей неделе.
— …
— Нидия, ну не надо так! Хорошие воспоминания помогают людям жить, не грусти.
— Люси, грусть внутри, она сильнее меня.
— Подумай о тех женщинах, у которых ничего не было в жизни, и замуж они не вышли, и детей не родили.
— Люси, расскажи дальше про соседку.
— Ладно, только не помню, на чем мы остановились.
— Как она нагло предложила ему встретиться в субботу вечером.
— Нет, Нидия, она не сказала “вечером”. Сказала в субботу, но днем. И в понедельник или вторник не пошла на вернисаж, чего она там забыла? Вот еще, ехать отсюда до центра в самый час пик, смотреть выставку, до которой ей дела нет. Если бы он пошел, тогда понятно. Но разозлилась она не на шутку, хоть он вроде и хотел встретиться с ней снова. И еще пожалела, что сразу не отменила последнюю пациентку в четверг, для свидания с ним, раз он в четверг может. Она всегда жалуется на замедленную реакцию, вечно ее осеняет, когда момент уже упущен. Но с пациентами ей это не мешает, пациент говорит, она слушает, и, только когда ясно, что сказать, открывает рот. В общем, худо-бедно наступил четверг, она надеялась, что последняя пациентка отменится, но та в течение дня не позвонила. А она, во время приема пациентов, ставит телефон на автоответчик, но в тот день, между пациентами его отключала, чтобы самой брать трубку, и после обеда один из первых пациентов задержался, и тогда она в перерыве спустилась проверить, нет ли у консьержа сегодняшней почты. Глупость, сын-то никогда ей не пишет. Но консьержа внизу не было, она даже выглянула на улицу. И тут услышала, что у нее звонит телефон, с первого этажа слышно. И как оглашенная бросилась наверх, пробежала два этажа, но, когда добралась, звонки уже прекратились. Неужели он? Дело было в четверг, в это время он вполне мог позвонить. Конечно, наверняка это был он, подумала она. И была готова биться головой об стену: надо же, спуститься за письмами именно в этот момент. Окажись консьерж на месте, такого бы не случилось, вот несчастный, видать, спустился в подвал, или еще куда, и этого хватило. К счастью, сразу пришел пациент, это ее отвлекло. Сильвия говорит, если бы пациенты знали, они бы не платили, ей самой пришлось бы им приплачивать, так ей нравится работа, снимает нервную нагрузку, ей без такого заземления плохо. В ту ночь она заснула, ничего страшного, встреча в четверг казалась маловероятной, и тогда стал важен субботний звонок, предположительно утром или, самое позднее, в полдень. На субботу у нее всегда куча дел, раньше она ходила с сыном покупать одежду, когда тот был в Рио, теперь нет, сама ходит за покупками. Но в то утро она всё отменила и осталась ждать звонка. Шли часы: десять, одиннадцать, двенадцать. Ничего. Светило чудное солнце, и, когда живешь в квартале от пляжа, как мы, нельзя не поддаться искушению пойти к морю хоть ненадолго. Но она предпочла остаться дома. Постаралась не нервничать и немного поесть.
— А сын, уже уехал в Мексику?
— Да, это было в прошлом году. Уехал насовсем, учиться и работать, уже больше года назад.
— До того, как она заболела.
— До того.
— Значит, Люси, от этого она и заболела, бедняжка.
— Тут она позвонила мне, пригласила поболтать. Меня это удивило, она вечно норовит выйти из дома, где сидит целыми днями взаперти с пациентами. Всегда приходит сюда поболтать, не зовет к себе. Я спросила, что случилось, а она ничего не хотела объяснять по телефону, сама понимаешь почему, боялась занимать линию. Я пошла и застала ее в сильном возбуждении, но в приподнятом настроении, она сказала, что не может выйти, ждет звонка. От кого не сказала. Было около трех часов дня. Мы выпили кофе, потом, позже она принесла печенье, очень вкусное, но чуть подсохшее, и даже винца. Она никогда не пьет, но тут выпила два бокала почти подряд, я заметила, что она становится какой-то странной. И задавала вопросы, а я отвечала, обо всем понемногу, но сосредоточиться на моих словах она не могла, смотрела по сторонам, вроде что-то искала глазами, не меня, понятно. И если возникала пауза, задавала новый вопрос. Тут мне почудилось, будто я у нее на приеме, типа как пациент, но слушает она вполуха, без особого интереса к моим словам, и взгляд такой рассеянный, смотрит по сторонам, но ни на чем глазами не останавливается. У нее привычка — проводить рукой по волосам, и она вся лохматится. Зная об этом, она иногда встает, подходит к зеркалу и поправляет прическу. Но ни разу в тот день не поправила, так ей было худо, мешки под глазами с каждой минутой становились все заметнее. И тут зазвонил телефон. Она аж подпрыгнула, точно ей нерв булавкой укололи. Кинулась к телефону, но подождала, пока прозвенит еще раз, не знаю зачем, видно, показать, что она не сидит в ожидании звонка. Ошиблись номером, в Рио такое часто бывает, ты, наверно, заметила. В пять я вернулась домой, она ничего не рассказывала, но я догадалась, что с ней что-то неладно.