Архангел

Колыма, Колыма,

Лучше места нету!

Двенадцать месяцев зима,

А остальное — лето…

Был, кажется, еще какой-то куплет? Что-то про работу двадцать четыре часа в сутки, а остальное — сон? И так далее. Она постучала головой о руки, словно отбивая воображаемый ритм, затем прижалась щекой к рулю и вдруг вспомнила, что сумка с пистолетом осталась в клубе.

Вспомнила, потому что подъехал большой автомобиль и остановился возле ее машины так, чтобы она не могла вылезти, и на нее уставилось мужское лицо — скорее не лицо, а светлое пятно, искаженное двумя грязными мокрыми стеклами.

18

Его разбудила тишина.

— Который час?

— Полночь. — О'Брайен шумно зевнул. — Ваша смена.

Они остановились на обочине пустого шоссе и выключили двигатель. Келсо не видел ничего, кроме нескольких тусклых звезд высоко в небе. После шумной езды тишина ощущалась даже физически — закладывало уши.

Келсо принял вертикальное положение.

— Где мы?

— В ста пятидесяти — ста восьмидесяти километрах к северу от Вологды. — О'Брайен включил внутреннее освещение, и Келсо от неожиданности заморгал. — Где-то здесь, я думаю. — Он наклонился над картой, его крупный ноготь ткнулся в белое пятно, прорезанное красной линией шоссе, со штриховыми символами болот по обеим сторонам. Дальше к северу белое пятно сменялось зеленым, что означало лес.

— Мне надо отлить, — сказал О'Брайен. — Пошли вместе.

Было гораздо холоднее, чем в Москве, а небо казалось совсем бескрайним. Громадная флотилия туч, чуть светлая по краям от лунного света, медленно плыла к югу. Время от времени в разрывах между ними проглядывали звезды. О'Брайен включил фонарь. Они спустились по некрутому склону и справили нужду, едва не касаясь друг друга плечами, и пар поднимался у них из-под ног. О'Брайен застегнул молнию и посветил вокруг. Мощный луч пронзил темноту на сотню-другую метров, высветив пустоту. Холодный туман стелился низко над землей.

— Вы что-нибудь слышите? — спросил О'Брайен. Его дыхание вырывалось изо рта белесыми облачками пара.

— Нет.

— Я тоже.

Он выключил фонарь, они постояли еще минуту.

— Ох, папочка, — прошептал О'Брайен детским голоском. — Мне так страшно.

Он снова включил фонарь, и они поднялись к машине. Келсо налил по чашке кофе, пока О'Брайен открывал заднюю дверцу и вытаскивал две канистры. Он нашел воронку и начал заправлять бак.

Келсо, смакуя кофе, отошел подальше от паров бензина и закурил. Во тьме и холоде, под необъятным евразийским небом он чувствовал себя оторванным от реальности, напуганным, но и странным образом возбужденным; все его чувства обострились. Он услышал далекий грохот, и сзади на прямом шоссе возникла желтая точка. Он пронаблюдал, как она увеличилась, как свет разделился надвое и в конце концов превратился в две мощные фары; в какое-то мгновение Келсо показалось, что они надвигаются прямо на него, но затем громадный восьмиосный грузовик промчался мимо, и водитель весело просигналил. Шум мотора был слышен где-то вдали еще долго после того, как красные габаритные огни растворились в темноте.

— Эй, Непредсказуемый, подсобите немножко!

Келсо в последний раз затянулся и выбросил окурок, снопом искр шмякнувшийся на асфальт.

О'Брайену была нужна помощь, чтобы достать что-то из его драгоценного оборудования — белую пластмассовую коробку размером сантиметров шестьдесят на тридцать с притороченными с одной стороны колесиками. Вытащив коробку из машины, О'Брайен поднес ее к передней дверце.

— И что теперь? — спросил Келсо.

— Вы хотите сказать, что никогда этого не видели?

О'Брайен открыл крышку и вынул нечто вроде четырех пластмассовых полок, похожих на те, что откидываются на спинке самолетного кресла. Он соединил их вместе, сотворив площадку квадратной формы, которую затем прикрепил к одной стороне коробки. В центр этого квадрата он ввинтил длинную телескопическую антенну. Протянул электропровод от ящика к розетке прикуривателя «тойоты», вылез из машины, повернул рукоятку, и на аппарате замелькали многочисленные огоньки.

— Внушительно? — Он достал из кармана куртки компас и осветил его лучом карманного фонаря. — Где, черт возьми, этот Индийский океан?

— Что-что?

О'Брайен посмотрел назад, на убегающую в темноту ленту шоссе.

— Кажется, прямо по нашей дороге, только в обратную сторону. Спутник на постоянной орбите в двадцати тысячах миль над Индийским океаном. Вы только подумайте, каким маленьким стал наш мир, Непредсказуемый! Клянусь, у меня такое чувство, что он лежит у меня на ладони. — Репортер усмехнулся и наклонился к аппарату, двигая его кругами, пока антенна не уставилась прямо на юг. Аппарат тотчас издал писк. — Есть. Зацепили птичку! — Он нажал кнопку, и свист прекратился. — Теперь подключаем телефонную трубку — вот так. Дальше набираем ноль-четыре, наземную станцию в Эйке, в Норвегии. А теперь набираем номер. Легче не бывает.

Келсо осторожно приложил ухо к трубке. Он услышал гудки где-то далеко, в Америке, а затем мужской голос: «Отдел новостей».

Келсо закурил новую сигарету и отошел от «тойоты». О'Брайен сидел на переднем сиденье, включив освещение, и, даже несмотря на поднятые стекла, его голос был слышен в холодной тишине.

— Да, да, мы на шоссе… На полпути, наверное… Да, он со мной… Нет, у него все в порядке. — Открылась дверца, и до Келсо донесся крик О'Брайена: — у васвсе в порядке, профессор? Келсо поднял руку.

— Да, — продолжал О'Брайен, — в полном порядке. — Дверца захлопнулась, и он, наверное, понизил голос, потому что больше Келсо почти ничего не мог расслышать. — Будем там около девяти… конечно… хороший материал… так мне кажется…

Что бы О'Брайен ни имел в виду, Келсо не понравился его тон. Он подошел к машине и открыл дверцу.

— Ладно, нам пора двигаться, Джо. Привет. — О'Брайен положил трубку и подмигнул Келсо.

— Что именно вы им сказали?

— Ничего особенного. — У репортера был вид провинившегося мальчишки.

— Что значит «ничего»?

— Ну ладно, я должен был швырнуть им хотя бы косточку, Непредсказуемый. Дать им общее представление…

— Общее представление? — Келсо перешел почти на крик. — Мы же договорились о конфиденциальности…

— Но они же никому не скажут, понимаете? Я просто не мог исчезнуть, не введя их хотя бы слегка в курс дела.

— Боже! — Келсо привалился к боку машины и поднял глаза к небу. — Что же я делаю?

— Хотите кому-нибудь позвонить, Непредсказуемый? — О'Брайен махнул ему телефонной трубкой. — Жене? За наш счет.

— Нет, сейчас я никому не хочу звонить. Спасибо.

— А Зинаиде? — вкрадчиво спросил О'Брайен. — Почему бы не позвонить Зинаиде? — Он вылез из машины и втиснул трубку в руку Келсо. — Давайте. Я вижу, что вы обеспокоены. Это так просто. Ноль-четыре, и дальше ее номер. Только не болтайте слишком долго. А то ваш приятель отморозит себе все места.

Он зашагал прочь, размахивая руками, чтобы согреться, а Келсо после недолгого колебания сунул руку в карман в поисках картонки с адресом и телефоном Зинаиды.

Ожидая, пока соединят, он пытался представить себе ее квартиру, но не мог — он почти ничего не знал о Зинаиде. Он смотрел на юг вдоль шоссе М8, на темную массу убегающих туч, словно спасающихся от какого-то бедствия, и представлял себе маршрут своего звонка: из этого небытия — к спутнику над Индийским океаном, оттуда — на другой конец земли, в Скандинавию, и далее в Москву. Прав О'Брайен: можно находиться в пустыне, а мир будет казаться таким крошечным, что ему впору уместиться у вас на ладони. Он слышал, как длинными гудками отзывается ее номер, и ему хотелось услышать ее голос, убедиться, что у нее все в порядке, и одновременно не хотелось, потому что квартира была для нее сейчас самым опасным местом.

Номер не ответил, и он положил трубку.

Теперь настала очередь Келсо вести машину, а О'Брайена — спать, но даже во сне репортер не знал покоя. Спальный мешок он застегнул до самого подбородка. Спинка его сиденья находилась почти в горизонтальном положении. «Ух, — пробормотал он и почти сразу же, с еще большей силой, выдавил из себя: — Ух!» Потом зевнул, подобрал колени, распластался, как выброшенная на берег рыба, и захрапел. Затем почесал между ног.