Страница 34 из 103
– Так я и говорю, у нас все замечательно. Самочувствие – лучше не бывает. Дочка, правда, ночью температурила. Но врач приехал, и теперь у нее даже горло не болит. Ни тебе плоскостопия, ни дырок в зубах.
– Я очень рад. – Матрос опять улыбнулся, достал из-за спины блокнот и сделал несколько пометок. – Не могли бы вы напоследок сообщить ваши имена, сэр?
– Зачем?
– Составляем перепись населения, сэр. Такой приказ.
– Чей?
– Просто приказ, сэр.
– Приказ?
Повисло молчание. Тари посмотрела на отца, потом на Несбитта.
– Мне всего-то и надо, что записать ваши имена, сэр.
Джозеф вздохнул.
– Меня зовут Владимир Зандмарк, а это Квинтата, – быстро произнес он и украдкой подмигнул Тари. – У нее мать мексиканка.
Несбитт записал имена, даже не спросив, как они пишутся.
– Это ваша дочь?
– Нет, она – мой отец. Это я ее дочь. – Добродушный смех у Джозефа не получился. Вышло неестественно.
– В доме кроме вас больше никого нет, сэр?
– Пока не видали, вроде. Ну, разве что парочка привидений. Сами понимаете, в таком старом доме, – он нервно облизнул пересохшие губы, – без привидений никак. Но мы над ними не издеваемся, вы не подумайте. Вы, кстати, как к привидениям относитесь? Надеюсь, я вас не обидел?
– Да что вы, сэр, вовсе нет. – Парень застенчиво улыбнулся и перечел свои записи. – Вы из Уимерли?
– Нет, мы из каникул. Тьфу, то есть на каникулах.
– Понятно. – Несбитт посмотрел на Тари. – Как тебе тут? Интересно? – спросил он ее. – Нравится городок?
Тари кивнула.
– Ну и славно. И еще, – он снова обратился к Джозефу. – Адрес ваш скажите, пожалуйста.
– Зачем?
– На всякий случай. Вдруг понадобится вас найти.
– Зачем нас искать?
Внизу по дороге вдоль бухты пронеслись машины. Много машин. Джипы. Такие же, как этот. Они собирались у клуба и уже забили крошечную стоянку. Матрос оглянулся через плечо и сказал, не глядя на Джозефа:
– Адрес, будьте добры.
Джозеф тоже следил за джипами. Он наскоро сочинил какую-то галиматью из букв и цифр, и Несбитт ее записал. Тари увидела, как трое военных подошли к подъезду, а навстречу им вышел еще один. Те, что были втроем, остановились и взяли под козырек.
– В ближайшее время уезжать никуда не собираетесь, сэр?
Джозеф нахмурился.
– Уезжать? С какой стати?
– Дело в том, что мы всех просим оставаться в городе, пока не выяснится причина заболевания.
– Так это вирус какой-то? Может, нам на всякий случай не дышать?
– Понятия не имею, сэр. Честное слово.
– Значит надо сидеть здесь? Прямо в этом доме?
– Да, сэр.
– А приезжать сюда можно?
– В ваш дом, сэр?
– Нет, вообще в Уимерли.
– Да, сэр.
– А тогда какой смысл?
– Может, и никакого, сэр. Но у меня приказ.
– Понятно. – Джозеф кивнул. – Сочувствую. Та еще работенка.
– Спасибо, что уделили мне время. Извините за беспокойство. – Солдат пошел к джипу. Он открыл правую дверцу и, прежде чем сесть, крикнул Тари: – Счастливых каникул!
Джозеф улыбнулся и помахал рукой. Потом, надеясь, что Тари не видит (кстати, совершенно напрасно), показал отъезжающему джипу средний палец и захлопнул входную дверь.
– Пап, ты зачем его обманул? – спросила Тари, матрос ей понравился.
– Я не обманывал, я выдумывал.
– А какая разница?
Отец пожал плечами.
– Каждый сам для себя определяет. И потом, они ж военные, – добавил он, словно это что-нибудь объясняло. – У них мораль совсем другая. Они людей убивают. А мы не убиваем. Поэтому их можно обманывать, и ничего за это не будет.
– А… – Тари немного подумала. – А я не Квинтата.
– Да что ты говоришь!
– А этот военный очень милый.
– Он военный.
– Он милый.
– Иди-ка лучше порисуй.
– Я хочу с Джессикой поиграть.
Отец помолчал.
– Сначала ее найти надо.
– Я знаю, где она.
– И где же?
Тари подняла руку, собираясь куда-то показать, но потом передумала, и постучала пальцем по виску. И еще постучала. И еще. И еще.
– Иди, порисуй, – повторил Джозеф и помрачнел.
– Уже, – сказала она. – Ты что, не видишь?
Ким тупо смотрела в монитор. На экране светилось начало статьи для журнала «Биология». До срока сдачи – меньше двух недель. Глаза болели, Ким в десятый раз перечитала написанное: «На поведение морской флоры и фауны постоянно влияют внешние факторы, такие как токсины, чрезмерный рост популяции одних видов, резкое уменьшение популяции других, колебания температуры воды и радиосигналы. Понижение активности китовых ученые связывают с локационными исследованиями. Наблюдается снижение игрового поведения, киты меньше поют». По-дурацки написано, а главное, не пригладишь никак. Это все из-за дочкиной болезни. Какая теперь работа! Ким взяла кружку с холодным кофе и отхлебнула. Сколько ни пей, толку не будет. Работать не хочется. Хочется, чтобы зазвонил телефон, чтобы это был Джозеф, чтобы он уговаривал приехать в Уимерли. Чтобы стало ясно: все путем, все тебя ждут. «Усе путьом», как любил повторять Джозеф. Тогда и в самом деле будет повод к ним махнуть. А не свалиться, как снег на голову.
Ким поставила кружку на стол, вздохнула и принялась гипнотизировать телефон. Рядом с аппаратом – деревянная рамочка, а в ней открытка со стишком. Тари написала его, еще когда ходила в детский садик:
Фон заштрихован цветными карандашами. Море, кит, над китом сияет радуга.
Прошлой ночью, когда у Тари поднялась температура, Джозеф сказал, что хочет вернуться в Сент-Джонс. Ерунда. У него всегда семь пятниц на неделе. В любой экстренной ситуации, если требуется срочно принять решение и действовать быстро и четко, Джозеф непременно все сто раз переиграет. Да еще и не выспался наверняка. Он каждый раз, как о чем-нибудь беспокоится, мучается бессонницей. Небось, всю ночь геройски дежурил у постели, слушал, как Тари дышит, мерил температуру. Что ни говори, отец он и впрямь заботливый.
Знать бы точно, что Джозеф и Тари все еще в Уимерли. Тогда можно было бы прыгнуть в машину и помчаться туда. Господь с ним, с приглашением. Неужели нужно приглашение, чтобы увидеть дочь? Свою собственную дочь. Да что ж это такое, в самом деле? Конечно, ехать надо! А если они разминутся на шоссе? Тогда сначала позвоним. Позвоним.
Ким оперлась на выдвижную подставку для клавиатуры. Это Джозеф приспособил полку от шкафчика к старинному письменному столу. Стол когда-то принадлежал прабабушке Ким, она была суфражисткой, боролась за права женщин-избирателей в Сент-Джонсе. Джозеф сам придумал, как смастерить подставку. Стало очень удобно. «Все дешевле, чем новый покупать», – заявил он, довольный собой. Джозеф всегда радовался, когда удавалось сэкономить. Ким просто трясло от его скупердяйства. А вот сейчас она вдруг подумала, что за старым столом работать гораздо уютней. Ким, оказывается, любила эту подставку: ведь это Джозеф делал. Своими руками. Она с удовольствием представила, как возьмет да и выключит компьютер, и текст стирается. Стереть и забыть. Если бы. Ким фыркнула. Нет, нельзя. Она покрутила головой, размяла затекшую шею и потерла затылок. «Вот бы сейчас хороший массаж шеи, – подумала Ким. – Ну так что, ехать или нет?»
Она почти решилась, и тут раздался телефонный звонок. Ким схватила трубку.
– Алло!
– Привет, Ким!
Нет, это не Джозеф.
– Люк?
– Точно.
Люк Тобин, коллега и бывший любовник. Снова стал названивать, как только услыхал о разводе. Ким даже пару раз согласилась пойти с ним выпить, но на первом же так называемом «свидании» поняла, насколько Люк стал ей безразличен. От былого обаяния не осталось и следа. Даже чудно. Ну ни малейшего интереса. Как она с ним спала целых полгода? И сложен хорошо, и характер волевой, а все равно, представишь его в постели, так сразу тошнить начинает. На последнем «свидании» им до такой степени не о чем было говорить, что пришлось обсуждать знакомых. Докатились. Ким терпеть не могла сплетен.