Страница 4 из 38
Выходя в зал, Райнер никого не ожидает увидеть, поэтому не оглядывается по сторонам. Я стою немного поодаль, чтобы понаблюдать за ним. Внешне в нем ничто не изменилось. Блестящие каштановые волосы падают на плечи, одет в черное с ног до головы, на спине — тот же черный рюкзак. С суровым выражением лица он направляется прямо к стоящим в ряд пластиковым стульям, чтобы переложить вещи в сумке.
Я наблюдаю за ним минуту-другую, за тем, стараясь выглядеть непринужденно, подхожу и останавливаюсь рядом.
— Привет.
Райнер поднимает голову. Мрачное лицо на мгновение озаряется, затем снова скрывается за непроницаемой завесой.
— Зачем вы приехали? Я же сказал, что не нужно.
— Знаю. Но мне захотелось приехать.
— Ну?
— Привет.
Оба не знают, как приветствовать друг друга. Потом он разводит руки, и другой мужчина принимает его объятие. Но не до конца.
— Вы не поверили, что я сам найду дорогу?
— Мне просто хотелось встретить вас, вот и все. Разрешите, я помогу с вещами.
— У меня всего одна сумка. Я предпочитаю нести ее сам.
Он везет Райнера к себе. Когда они поднимаются по лестнице, хозяйка, которая с ним теперь не разговаривает, подсматривает через полуоткрытую дверь. Его квартира почти пуста и гола, немногочисленные пожитки упакованы в коробки, он съезжает в конце месяца. Они выходят на балкон, садятся и смотрят на зеленые деревья внизу — равнина Кейп-Флэтс простирается до самых гор. Впервые он впадает в молчание.
— Итак, — говорит Райнер.
— Да?
— Я здесь.
— Это странно.
Они смотрят друг на друга и улыбаются. До этого момента приезд Райнера казался нереальным, он не верил, что это случится, но вот они снова вместе. Сидят на балконе и разговаривают. Поначалу они нервничают и испытывают неловкость в присутствии друг друга, слова находятся с трудом, а когда находятся, полны напряжения. Но вскоре разговор начинает течь свободнее, они немного расслабляются, обнаруживают, к своему облегчению, что хорошо ладят, что у них одинаковое чувство юмора, основанное на отчужденности от вещного мира. Это помогает им почувствовать симпатию друг к другу, пусть она и не зиждется ни на чем существенном, лишь на смутном ощущении близости. Этого почти достаточно.
В квартире только одна кровать, которую, как предполагается, им придется делить. Но вечером, когда приходит пора спать, Райнер говорит, что матрас ему не нужен.
— Что ты имеешь в виду?
Райнер выходит на балкон и начинает распаковывать сумку.
— Люди окружают себя излишним количеством вещей, — объясняет он, доставая спальный мешок и тонкий коврик. — Они любят удобно устраиваться. В этом нет необходимости. — Он расстилает коврик на балконном полу и кладет поверх него спальный мешок. — Вот все, что нужно. Я предпочитаю так.
Райнер снимает туфли, залезает в спальный мешок и застегивает молнию. Он лежит в темноте, глядя на своего товарища. Выражение его лица рассмотреть невозможно.
— Идеально, — говорит он.
Теперь, когда Райнер здесь, он приносит атласы, и они вдвоем сосредоточенно и взволнованно их изучают. Проведя уйму времени в разговорах о будущем путешествии, они приходят к согласию об условиях, которые идеально подходили бы обоим. Ни тот, ни другой не ищут больших скоплений народа, запруженных дорог и плотно застроенных пространств. Такова Ботсвана. Или Намибия. Или Зимбабве.
— А это что такое?
— Лесото.
— Что ты знаешь об этой стране?
Он знает о ней не так уж много, никогда там не бывал, равно как и никто из его друзей. Знает лишь, что там много гор, страна очень бедная и находится внутри Южной Африки, во всем остальном она для него — загадка. Оба сидят, разглядывая этот клочок на карте.
— Может, отправиться туда?
— Может быть.
Решение они принимают именно так, легко и бездумно; только что не знали, куда поехать, и вот уже едут в Лесото.
На следующий день они отправляются в официальное представительство, где им дают карту, на которой четко обозначены все дороги, населенные пункты и горные вершины с указанием высоты. Мне карта представляется безупречной, но Райнер изучает ее с сомнением.
— В чем дело?
— Тебе не кажется, что нам нужны более крупномасштабные карты? Более детальные. Четыре-пять, покрывающих всю страну.
— Но зачем?
— Тогда мы сможем спланировать каждый этап похода.
— Мы можем составить план и по этой карте.
— Но он будет недостаточным.
Они смотрят друг на друга, впервые между ними обнаруживаются разногласия.
Человек за конторкой говорит, что в любом случае у него нет более подробных карт, эта — лучшая, какую он может предоставить.
— Отлично, — говорю я, — мы ее берем.
Но вечером Райнер заявляет:
— По приезде в Лесото мы должны поискать.
— Поискать что?
— Более подробные карты.
Это расхождение во мнениях меня смущает. Человек не видит необходимости в нормальной постели, но вполне приличной карты ему недостаточно. На следующий день Райнер отправляется в местную библиотеку, чтобы прочесть все, что можно, о Лесото. Это хорошо. По крайней мере мы будем хоть что-то знать о месте, куда едем. Но когда он возвращается, оказывается, что он ничего не искал об истории страны. Только о климате, рельефе местности и топографии. Все сведения он закодировал цифрами.
Цифры для Райнера своего рода форма безопасности. Когда вечером я предлагаю ему кофе, он говорит, что уже выпил сегодня две чашки, а больше двух чашек в пределах двенадцати часов не пьет. Когда они куда-либо идут, ему непременно нужно знать, сколько километров предстоит пройти. Если это неизвестно или известно не точно, Райнер бывает недоволен.
Таким образом, уже в первые несколько дней он начинает отдавать себе отчет в некотором различии взглядов между ними. Но времени беспокоиться об этом нет. До отъезда еще две недели и дел масса, нужно оплатить счета и сдать вещи в камеру хранения. Он испытывает давление, раздражен и в такой ситуации предпочитает оставаться один. Но побыть одному почти не удается. Даже когда он выходит из дома по самым прозаическим делам, Райнер всегда идет с ним. Он измотан его неотступным присутствием, словно присутствием темного ангела-спутника, ироничного и погруженного в раздумья, с лицом, почти капризным. Райнера, в свою очередь, раздражает обилие всех этих дел и обязанностей, которые налагает обычная жизнь, он выше их.
— Почему ты должен делать все эти дурацкие дела?
— Приходится. Они должны быть сделаны.
— Зачем? — самодовольно ухмыляется Райнер.
Загадка: кто заботится о повседневных жизненных нуждах Райнера дома? Задаваясь этим вопросом, он понимает, что ничего не знает о Райнере, но спрашивать бессмысленно, это ничего не даст. Он случайно выясняет, что его родители глубоко религиозны, но кроме этого не имеет ни малейшего понятия ни о его семье, ни о его прошлом. И хоть испытывает жгучий интерес, чувствует решительное нежелание другой стороны его удовлетворять.
Однажды он спрашивает Райнера:
— Чем ты занимаешься для денег?
— Что ты имеешь в виду — чем?
— Как ты их зарабатываешь? Откуда они берутся?
— Деньги есть. Тебе незачем об этом беспокоиться.
— Но чтобы деньги были, надо работать.
— Мне заплатили в Канаде. За посадку деревьев.
— А до того?
— Я философ, — говорит Райнер, и на этом разговор окончен.
Он немеет от самой идеи. Что это значит? Свободны ли философы от необходимости работать, кто их поддерживает, чем именно они занимаются? Он предполагает, что у философов нет времени на обычные земные дела, и, вероятно, поэтому Райнера раздражает происходящая вокруг суета.
— А чем бы ты хотел заниматься?
— Ходить.
— Мы и ходим.
— Недостаточно. Нам следует готовиться к предстоящему путешествию. Мы должны войти в определенный режим, я вижу, ты еще не готов.
Однажды Райнер настаивает, чтобы они отправились в долгий пеший поход. Нам нужны испытания. Чтобы подготовиться. Они едут на автобусе до Клуфнек-роуд, идут вдоль пайп-трека [3]через Кэмпс-Бэй почти до Лландудно, здешний пейзаж с его серыми скалами и бирюзовым морем очень напоминает греческий, прошлое эхом отдается в концентрических кругах времени, они взбираются на вершину горы и спускаются с другой стороны в Констанция-Нек, а оттуда лесом доходят до пригорода Рондебош. Дорога занимает шесть или семь часов, ступни у них покрылись водяными пузырями, голова кружится от голода.
3
Специальное сооружение для соревнований по зимнему олимпийскому виду спорта хафпайпу, представляющее собой вогнутую конструкцию, покрытую снегом, с двумя встречными скатами и пространством между ними, позволяющее спортсменам, двигаясь от одной стены к другой, делать прыжки и выполнять трюки при каждом перемещении.