Терапия

Ну вот, Салли взяла себе адвоката. Да. Лоренс получил от него письмо, в котором тот спрашивает, дал ли он своему адвокату указание начать переговоры об урегулировании раздельного проживания. А еще в нем содержалось предложение от Салли ходить в спортивный клуб в разные дни, чтобы избегать неприятных встреч. По-видимому, Лоренс ходит туда и смотрит, как Салли занимается с этим тренером. Она говорит, что он отвлекает ее от игры. Могу себе представить. Разумеется, это только еще больше утвердило его в мнении, что ей есть что скрывать re

[27]этого тренера. Лоренс попросил своего адвоката передать Салли, что если она хочет жить отдельно от него, ей придется рассчитывать на свою зарплату плюс она может забрать все, что вложила в их совместные накопления, а это, конечно, не так уж много по сравнению с тем, сколько за последние годы заработал Лоренс. По-моему, это дурной знак, что они уже ссорятся из-за денег и прибегают к помощи адвокатов, у нас с Солом это началось, когда дела пошли совсем худо. О боже, в связи со всем этим у меня жуткое ощущение deja vu [28]…

Ну, чем дальше, тем хуже. Лоренс получил судебный запрет на посещение колледжа, где работает Салли, или теперь его называют университетом, университет Вольта или университет Ватта — что-то связанное с электричеством. Ее юрист ответил, что она считает себя вправе рассчитывать на половину их накоплений, потому что многие годы содержала его на свою учительскую зарплату, пока он пытался пробиться как сценарист. Лоренс в неистовой ярости поехал в университет, подстерег Салли у ее кабинета и устроил сцену. Она сказала ему, что он сошел с ума. Что ж, я думаю, вполне возможно, вот ведь бедняжка. Поэтому Салли добилась судебного запрета, и, если он снова туда придет, его арестуют. Ему не разрешается подходить к этому месту ближе чем на милю. Это особенно выводит его из себя, потому что теперь он не может проследить за ней, когда она уезжает с работы, и выяснить, где она живет. Он продолжает наблюдать за домом инструктора по теннису, но пока ему не везет. Он говорит, что это всего лишь вопрос времени — он их поймает. Я думаю, он имеет в виду in flagrante

[29]. Одному богу известно, что будет, если он их застукает. Если дело дойдет до рукопашной, Лоренсу до тренера далеко…

Ну, кажется, у Салли все же нет никакого романа, во всяком случае не с инструктором по теннису. Он, по всей видимости, голубой. Да. Должна признаться, что мне стоило больших усилий не расхохотаться, когда Лоренс сказал мне об этом. Понятия не имею, откуда он знает, по телефону он говорил как-то уклончиво, но это точно. Тон у него был такой подавленный, у бедняжки. Пока Лоренс подозревал этого инструктора, то он и был для него объектом злости и гнева. Нельзя ненавидеть неизвестно кого. Как бы то ни было, кажется, он начинает думать, что Салли, может, и вправду захотела жить отдельно — просто потому, что больше не в силах жить с ним. Это не способствовало повышению его самооценки. Помню, как, узнав про Джанин, я не только пришла в полную ярость, но и вздохнула про себя с облегчением — значит, я не должна винить в крахе нашего брака себя. Или не только себя.

Новый неприятный для Лоренса поворот дела состоит в том, что теперь о разрыве знают и дети. Он считает, это своего рода Рубикон. Пока они не знали, оставалась надежда, что он и Салли еще могут снова сойтись, не нанеся друг другу серьезного ущерба, не испытывая неловкости, сохранив лицо. Когда Салли уходила, последнее, о чем он ее попросил — он рассказывал, что бежал по дорожке за ее автомобилем, стуча по стеклу, чтобы она его опустила, — последнее, о чем он ее попросил: «Не говори Джейн и Адаму». Разумеется, рано или поздно они должны были узнать. Салли, вероятно, сообщила им почти сразу же, но Лоренс только теперь узнал, что они в курсе. Они оба ему позвонили. Изо всех сил стараясь сохранять нейтралитет. Но что его больше всего поразило — они, похоже, не так уж и расстроились и даже не сильно удивились. Мне ясно, что Салли, должно быть, уже откровенничала с ними в течение какого-то времени, подготавливая к тому, что должно случиться. Думаю, это тоже начинает доходить до Лоренса.

— У меня такое чувство, будто я жил во сне, — сказал он, — и только что проснулся. Но, проснувшись, очутился в кошмаре.

Бедный Лоренцо. Кстати о снах, этой ночью мне приснился очень странный сон…

Ну, свершилось, я так и знала, предчувствовала: Лоренс хочет со мной спать. Не просто обнимать меня. Заниматься сексом. Зверь с двумя спинами. Это одно из выражений Сола, не притворяйтесь, что никогда его раньше не слышали, Карл. Откуда-то из Шекспира. Не могу вспомнить, из какой пьесы, но уверена, что это Шекспир. Не более странное выражение, чем другие расхожие фразы. «Спать с кем-то», например. Я была знакома с девушкой по имени Мюриэл, которая, говоря, что спит со своим боссом, имела в виду, что занимается с ним этим во время обеда на заднем сиденье «ягуара» в Эппинском лесу. Не думаю, чтобы они хоть на секунду сомкнули глаза.

Лоренс заговорил об этом вчера вечером за ужином. Наверное, я должна была насторожиться, когда он повел меня в «Рулз» вместо нашей обычной траттории. И предложил взять омара. К тому же мы ужинали рано и ресторан был наполовину пуст, иначе люди просто падали бы со стульев, стараясь нас послушать. Он заявил, что не пытался заниматься со мной любовью только по той причине, что верил в верность в браке, и я tout de suite

[30]вставила, что вполне его понимаю и уважаю за это. Он сказал, что с моей стороны очень великодушно понимать его точку зрения, но у него такое чувство, будто он в некотором роде эксплуатирует меня, наслаждается моей компанией без всяких обязательств и что теперь, когда Салли его бросила, нет никаких причин, почему нам надо продолжать сдерживать себя. Я ответила, что совсем не ощущаю себя эксплуатируемой и что мне не приходится сдерживаться, коль на то пошло. Ну, не так прямо, конечно.

Я попыталась объяснить, что ценю наши отношения именно за то, что в них нет сексуального подтекста, а следовательно, нет напряжения, тревоги, ревности. У него сделался удрученный вид, и он спросил:

— Ты говоришь, что не любишь меня?

И я ответила:

— Дорогой, я не позволяла себе любить тебя в этом смысле.

— Ну что ж, теперь можешь, — сказал он.

И я спросила:

— Предположим, я позволю себе, а потом вы с Салли снова сойдетесь, что тогда?

Он очень мрачно произнес, что не может себе этого представить. Отношения между ними все ухудшаются. Теперь Салли говорит о разводе, потому что Лоренс отказывается обсуждать финансовую сторону добровольного раздельного проживания, что очень глупо с его стороны. Адвокат Лоренса сказал ему, что Салли получит половину их совместных сбережений и до трети их совместного дохода в качестве алиментов по бракоразводному соглашению. Лоренс считает, что она вообще ничего не должна получить, потому что это она его оставила. Адвокаты только успевают обмениваться письмами. А теперь он хочет спать со мной.

И что же мне делать? О, я знаю, что вы мне не скажете, это просто риторический вопрос. Собственно, риторический вопрос — это вопрос, ответ на который подразумевается, верно? А ответа на данный вопрос я не знаю. Лоренсу я сказала, что подумаю, и слово свое сдержала, прошлой ночью я почти ни о чем другом не Думала, но я не знаю, что делать, правда не знаю. Я обожаю Лоренса и хочу помочь ему преодолеть этот кризис. Я сознаю, что он просто ищет утешения, и мне жаль, что я не из тех женщин, олицетворяющих материнское начало, женщин с золотым сердцем, которые в фильмах щедро отдают свои тела приятным мужчинам, стоит им только подмигнуть, но я не такая. По счастью, Лоренс остается восхитительно учтивым. Когда «Рулз» стал заполняться, потому что вечерние спектакли закончились, мы вернулись к нему на квартиру и еще немного поговорили, но он не приставал, даже попытки не сделал. А когда он меня провожал, случилось странное происшествие. Лоренс всегда спускается вместе со мной в лифте и сажает в такси. Когда мы открыли дверь на улицу, то увидели у входа какого-то юного бродягу, каких встречаешь сейчас повсюду, он сидел в спальном мешке. Нам пришлось практически перешагнуть через него, чтобы выйти на тротуар. Ну, я просто не обратила на него внимания, по-моему, это безопаснее всего, но Лоренс с ним поздоровался, словно его присутствие здесь не было чем-то неуместным, словно этот человек или, скорее, юноша был ему знаком. Пока мы стояли на тротуаре, поджидая такси, я тихонько спросила у Лоренса: «Кто это?», и он ответил: «Грэхэм». Как будто он его сосед или вроде того. Потом подъехало такси, и я больше ни о чем не успела его спросить. По-моему, этой ночью мне все это приснилось…