Терапия

Джейк Эндикотт — единственный агент в моей жизни. Он написал мне сто лет назад, услышав мой скетч по радио, и предложил свои услуги. Многие годы от него не было ни слуху ни духу, но потом я напал на золотую жилу в виде «Соседей» — ничего удивительного, что теперь я у него клиент номер один. Он заказал столик в «Граучо» — в зале под стеклянной крышей. Ему нравятся такие места. Сюда все приходят людей посмотреть и себя показать, хотя, конечно, виду не подают. Есть особый взгляд, который местные завсегдатаи довели до совершенства и который я называю «сканирование от Граучо»: вы быстро окидываете взглядом зал из-под полуопущенных век на предмет присутствия знаменитостей и при этом безумно хохочете, слушая своего собеседника, даже если он не сказал ничего смешного. Я думал, что это будет обычный светский ланч — немного сплетен, немного взаимных комплиментов, но оказалось, что Джейк припас важное сообщение.

Когда мы сделали заказ (я остановился на копченой утиной грудке на теплых листьях салата рукола и лолло россо, за чем последовали колбаски с пюре, и стоило это столько, что мои бедные мама с папой получили бы по инфаркту каждый), Джейк сказал:

— Ну, хорошая новость такая: «Хартленд» хочет заказать еще два блока серий.

— А плохая новость? — спросил я.

— Плохая новость — Дебби выходит из игры. — Джейк с тревогой посмотрел на меня, ожидая реакции.

Не такая уж это неожиданность, по правде сказать. Я знал, что нынешний блок — последний, на который Дебби Рэдклифф подписала контракт, и я вполне допускаю, что она начала уставать, посвящая съемкам «Соседей» большую часть года. Ситком — тяжкая работа для актера. Программа идет каждую неделю. Расписание съемок «Соседей» таково: читка во вторник, репетиции со среды по пятницу, в субботу — переезд в Раммидж, в воскресенье — генеральная репетиция и запись, понедельник — выходной, а во вторник все сначала. Актеры лишаются уик-энда, а если съемки шли на натуре, то иногда и выходного. Им хорошо платят, но ритм работы суров, и ни за что нельзя заболеть. Ближе к делу: для такой актрисы, как Дебора Рэдклифф, роль Присциллы Спрингфилд уже давно перестала быть подарком судьбы. Конечно, она имеет право играть в театре около четырех месяцев в году, между блоками, но чтобы тебя успели ввести в спектакль в Уэст-Энде, этого мало, а кроме того, по закону подлости, роли, которые она хотела бы сыграть, подворачиваются, как раз когда она занята. Поэтому я не удивился, узнав, что она жаждет свободы. Нечего и говорить, Джейк этого не понимает.

— Неблагодарность людей этой профессии… — вздохнул он, качая головой и возя наколотым на вилку кусочком маринованной семги в лужице укропного соуса. — Кто слышал о Деборе Рэдклифф до «Соседей», кроме нескольких человек из списка рассылки Королевской Шекспировской компании? Мы сделали ее звездой, а она просто бросает нас. Куда девалась благодарность?

— Да успокойся, Джейк, — сказал я. — Наше счастье, что она работала с нами столько времени.

— За это скажи спасибо мне, мой мальчик, — проговорил Джейк. (Вообще-то он на десять лет меня младше, но ему нравится играть роль отца.) — После первых серий яубедил «Хартленд» подписать с ней контракт на четыре года. Они бы сошлись на трех.

— Я знаю, Джейк, ты хорошо поработал, — заверил я его. — Надеюсь, это не уловка ее агента, чтобы повысить гонорар?

— Сначала, естественно, я так и подумал, но она говорит, что не останется и за двойную плату.

— Как же снимать следующие блоки без Дебби? — спросил я. — Другую актрису мы взять не можем. Зрители ее не примут. Для них Присцилла — это Дебби.

Джейк подождал, пока официант снова наполнит нам бокалы, потом наклонился вперед и заговорил, понизив голос:

— Я поговорил об этом с людьми в «Хартленде». С Дэвидом Трисом, Мэлом Спэксом и Олли. Имей в виду — про Дебби это полнаятайна, Пузан. Ты собираешься завтра на репетицию? Никому ни слова.Остальные актеры ничего не знают об уходе Дебби. «Хартленд» хочет, чтобы ты переписал последний сценарий.

— А что с ним не так?

— Все так. Но тебе придется каким-то образом вывести Дебби из сериала.

— Ты хочешь сказать, убить Присциллу?

— Господи, нет, конечно. Ради бога, это ж комедийныйсериал, а не драма. Нет, Присцилла должна бросить Эдварда.

— Бросить? Почему?

— Ну, это уж по твоей части, сынок. Может, встретила другого парня.

— Не сходи с ума, Джейк. Присцилла никогда не покинет Эдварда. Она не такая.

— Ну, женщины вообще-то и не такое выкинут. Посмотри на Маргарет. Она меня бросила.

— Это потому, что у тебя был роман с Родой.

— Ну, может, Эдвард тоже закрутил с кем-то роман, чем и спровоцировал Присциллу на развод. Вот тебе и новый персонаж!

— Эдвард тоже не такой. Они с Присциллой архетипичная моногамная пара. Они просто не могут расстаться — как мы с Салли.

Мы немного поспорили. Я сказал ему, что Спрингфилды, несмотря на их модные либеральные суждения и утонченность, на самом деле глубоко консервативны, тогда как живущие по соседству Дэвисы, с их вульгарностью и филистерством, гораздо более терпимы и современны. Джеку, разумеется, все это прекрасно известно.

— Хорошо, — наконец согласился он. — Что ты предлагаешь?

— Может, на этом и закончим, — недолго думая предложил я. Джейк чуть не подавился своим тушеным «сладким мясом» и полентой.

— Ты хочешь сказать, закончим сериал после этого блока?

— Возможно, он пришел к своему естественному концу.

Я и сам в этом не до конца был уверен, но с удивлением обнаружил, что подобная перспектива меня совсем не пугает.

Джейк, напротив, очень разволновался и, промокнув салфеткой рот, принялся меня увещевать:

— Пузан, не поступай со мной так. Скажи, что ты шутишь. «Соседи» вполне могут выдержать еще три блока. Эта курочка способна снести еще множество золотых яиц. Ты подрубишь сук, на котором сидишь.

— Ты знаешь, а он прав, — сказала Эми, когда я пересказал ей этот разговор за ужином (учитывая ланч в «Граучо», я решил ограничить себя каннелони со шпинатом, но кончилось тем, что я покусился и на десерт Эми, восхитительный тирамису). — Разве что у тебя появилась идея для другого сериала?

— Не появилась, — признал я. — Но я могу спокойно жить на те деньги, которые я уже заработал на «Соседях».

— Ты хочешь сказать, уйти на покой? Ты сошел с ума.

— Я все равно схожу с ума, — сказал я.

— Ничего подобного, — заявила Эми. — Ты не знаешь, что значит сходить с ума.

Когда мы подробно обсудили все варианты, все «за» и «против» продолжения «Соседей» без Деборы Рэдклифф, настал черед Эми посвятить меня в свои проблемы. Но стыдно сказать — сейчас, когда я намереваюсь записать эту часть нашей беседы, я мало что могу вспомнить. Я помню последнюю ошибку Гарриет — она направила не ту актрису для интервью на Би-би-си, нанеся тем самым огромную обиду и вызвав большую неразбериху, но боюсь, что пропустил мимо ушей детали этой истории, витая мыслями где-то очень далеко. Я не запомнил даже имя актрисы, а когда очнулся, Эми уже говорила, в какой ярости была Джоанна, и я не понял, о какой Джоанне шла речь, переспрашивать было уже слишком поздно, иначе она поняла бы, что я не слушал. Так что я ограничился тем, что кивал, понимающе покачивал головой, издавал сочувственные возгласы и бормотал неясные обобщения, и Эми, похоже, не заметила, а если и заметила, то не подала виду. Потом она заговорила о Зельде, и об этом я ничего не помню, хотя спокойно могу все домыслить, поскольку жалобы Эми на свою дочь всегда одни и те же.

Я пересказал Эми не весь наш разговор с Джейком. В конце трапезы, пока мы с ним ждали официанта с подписанным счетом и платиновой кредитной картой Джейка, он как бы между прочим спросил, просканировав помещение взглядом и сдержанно помахав рукой Стивену Фраю, который как раз уходил:

— Нельзя ли на следующей неделе воспользоваться твоей квартирой, Пузан?