Долгое эхо

«Они ни разу не приходили ко мне, как же я могу в них верить?» — молнией полыхнуло в мозгу целительницы.

Невидимая Звезда пошевелилась и начала подниматься.

Мотылинка со всех лап бросилась к ней.

— Ты здорова?

Несколько мгновений Невидимая Звезда молча смотрела на свою целительницу. В глазах ее было осуждение.

— Тебя там не было.

Мотылинка застыла, но к ней быстро вернулось спокойствие. Воробью показалось, что она была даже рада тому, что ее тайна, наконец, вышла на свет.

— Нет. — Она покачала головой, без раскаяния и тревоги встретив суровый взгляд предводительницы. — Ты всегда будешь посещать Звездное племя одна. Для меня звездные предки не существуют.

— Ты… ты не веришь в Звездное племя? — срывающимся голосом спросила Невидимая Звезда, и шерсть ее встала дыбом от изумления. — Но ты же так долго была целительницей! Неужели ты никогда не беседовала с нашими предками во сне?

Мотылинка почувствовала под лапами холод мокрого камня, источенного ветрами бесчисленных лун.

— У тебя своя вера, у меня — своя. Коты, которых ты видишь в своих снах, наставляют и защищают тебя, а я с рождения иду по жизни сама, без поддержки. Я хорошая целительница, и этого достаточно, чтобы верой и правдой служить своему племени.

Невидимая Звезда долго смотрела на свою целительницу, потом молча склонила голову.

Воробей моргнул, и привычная тьма окружила его, когда он выпрыгнул из мыслей Мотылинки.

Он почувствовал, как ее взгляд, словно ветерок, скользнул по его шерсти. Мотылинка смотрела на него с любопытством: она знала, что он побывал в ее воспоминаниях, и с готовностью показала ему произошедшее у Лунного озера.

— Ты же знаешь, что я никогда не чувствовала их присутствия, — сказала она, перевязывая сверток травинкой. Потом взяла травы в пасть, с наслаждением втянув в себя запах, и вышла из палатки.

Воробей услышал, как ежевика сомкнулась за спиной Мотылинки, и вздохнул. Лапы у него покалывало от волнения.

Да, Мотылинка всю жизнь жила без руководства и поддержки Звездного племени, но при этом была достойна глубочайшего уважения. Она была потрясающая. И Воробей молча склонил перед ней голову, как недавно это сделала Невидимая Звезда.

Целительница Речного племени оказалась гораздо сильнее, чем он думал. Выходит, Звездное племя все-таки в ней не ошиблось.

Глава III

Услышав, как зашуршала ежевика, Воробей повернулся к входу в палатку. Львиносвет просунул голову внутрь.

— Мотылинка и Невидимая Звезда ушли.

Воробей почувствовал беспокойство, волнами исходящее от шкуры брата.

— Что случилось?

Львиносвет замялся.

— Давай прогуляемся в лес, — предложил Воробей.

Вместо ответа Львиносвет повернулся и потрусил к выходу из лагеря. Прежде чем уйти, Воробей впитал все мысли и чувства своих соплеменников, ища малейшие тревожные признаки. Но беспокоиться было не о чем. Все были довольны. Все было замечательно.

Полностью успокоенный, Воробей выбежал из лагеря вслед за братом.

Львиносвет уже бежал к озеру. Воробей помчался за ним, огибая кусты и деревья, следуя на шорох травы впереди. Теперь он точно знал, что Львиносвета гложет какая-то мысль.

Поравнявшись с братом, он глубоко вдохнул запах озера.

— Я вижу, как Речные коты ловят рыбу, — сказал Львиносвет.

Прохладный сырой ветер прошелестел в деревьях, и листья дождем посыпались на спины котов. Озеро плескалось у их лап.

— В чем дело? — выпалил Воробей.

Прежде чем Львиносвет успел ответить, кусты вдоль берега зашуршали, и оттуда выскочили Иглолапка и Шмелелап, волочившие огромного кролика. Воробей сглотнул голодную слюну.

Молодые ученики остановились, и Воробей почувствовал обуревавшую их гордость. Что и говорить, дети Крутобока и Милли очень быстро подрастали. Вот наступит пора Голых деревьев, и они станут настоящими воителями…

— Великолепная добыча! — восхищенно воскликнул Львиносвет. — Где вы его поймали?

— Возле ручья, — пропыхтел Шмелелап.

— Это я его поймала! — похвастала Иглолапка.

— Ага, конечно. Только после того, как я преградил ему путь, — огрызнулся Шмелелап, и раздраженно заурчал.

— Ты просто оказался в нужное время в нужном месте, — ответила Иглолапка.

— А ты — в ненужное!

Снова зашуршали листья, и брат с сестрой бросились друг на друга и, потешно сцепившись, стали кататься между деревьями. Воробей чувствовал молодую силу, игравшую в их мышцах. Перед глазами у обоих мелькали зеленые деревья, они вдыхали запах дичи, слышали плеск воды и наслаждались своей бесстрашной удалью. Внезапная безотчетная радость охватила Воробья, и он весь задрожал от ликующей гордости. Какое счастье, что в Грозовом племени растут такие воители!

— Они станут отличными воинами, — прошептал Львиносвет, угадав мысли Воробья.

— Да, — кивнул Воробей, вспомнив бесконечные тревожные дни, когда он ухаживал за Милли и маленькой Иглолапкой, которые чуть не умерли от страшного зеленого кашля.

— Зря вы бросили добычу без присмотра, — крикнул Львиносвет молодым котам. — Смотрите, как бы кто не присвоил себе ее.

Оруженосцы мгновенно бросились к нему.

— Лапы прочь от нашего кролика! — добродушно проурчала Иглолапка.

Львиносвет замурлыкал.

— Эй! — раздался из-за деревьев нетерпеливый крик Цветолапки, и молодая пестрая кошка вылетела на открытое место. — Я думала, вы меня дождетесь! Ну вот, теперь все решат, будто вы поймали этого кролика без меня!

— Мы ждали тебя, пока уши паутиной не поросли! — возмущенно воскликнул Шмелелап. — Мы подумали, что ты убежала в лагерь без нас.

Цветолапка с размаху плюхнулась на хвост.

— С какой стати?

— Как с какой? Чтобы побегать за Прыгунцом, зачем же еще! — поддразнила сестру Иглолапка.

— Я не бегаю за Прыгунцом! — огрызнулась Цветолапка. — Почему ты такая злая?

— А почему ты такая надоедливая? — парировал Шмелелап. — Ладно, давайте отнесем кролика в лагерь. Мышеус ждет меня, чтобы пойти на тренировку. — Он схватил кролика и поволок его к деревьям. Иглолапка побежала следом, лапы ее разъехались на мокрой листве, когда она ухватилась за кролика.

Цветолапка поплелась за ними, жалуясь на ходу:

— Вы опять меня бросили!

Львиносвет задумчиво разбросал лапой листву.

— Неужели мы тоже так препирались?

Воробей с грустью вспомнил игры, в которые они играли котятами, а после оруженосцами.

— Наверное, — тихо вздохнул он. Ветер растрепал его шерсть.

Он чувствовал, что слова уже готовы сорваться с языка Львиносвета, ощущал нерешительность в его затрудненном дыхании.

И ждал.

Он не хотел торопить брата.

Наконец золотистый воин заговорил:

— Искролапка сегодня наступила на сломанную палку.

Воробей кивнул.

— Да, я смазал ее ранку. — Внезапно он понял, что последует дальше. Искролапка не сказала ему, что поранилась о палку, но он вдруг угадал, что скажет Львиносвет, прежде чем тот успел открыть рот.

— Это была твоя палка, да?

Воробей почувствовал, как пристальный взгляд Львиносвета прожигает ему шкуру, и понял, что брат беспокоится за него.

— Ты сам сломал ее? — мягко спросил Львиносвет.

— Да, — прошептал Воробей. Чувство вины полоснуло его когтями по животу. Да, у него было очень много вопросов по поводу пророчества — и эти вопросы никуда не делись! — но Утес ничего ему не ответил.

Когда древний кот остался глух к его мольбам, отчаяние Воробья сменилось бешенством, и он в порыве ярости расколотил палку. Царапины, нанесенные на нее, были уничтожены навсегда. С ними исчезла его связь с духами прошлого. Воспоминание о былом едва не задушило Воробья.

— Но зачем? — растерянно спросил брат.