Клиника жертвы

Но ему сказали: раз положено учиться на гражданскую специальность, пусть идет и учится, чтобы не нарушать отчетность. И Владимир Валентинович послушно получил права категории С, хотя работать шофером не собирался.

Но кто возьмет на привлекательную должность сорокашестилетнего мужчину без опыта работы? Нейман даже готов был преподавать ОБЖ в школе, рассудив, что раз уж он умел построить новобранцев, то справится и с детьми. Однако и директор школы не смог его принять: не было необходимых дипломов.

Через две недели Нейман слегка обезумел от безделья и неопределенности. Он размещал резюме на разных сайтах, тщательно следил за вакансиями, откликался на объявления. И не получил ни одного приглашения на собеседование. Он не особенно злился, понимая: будь он руководителем учреждения, не озабоченного пуском баллистических ракет, тоже не взял бы на работу бывшего солдафона с тридцатилетним стажем.

В конце концов, просматривая местную газету, он задержал взгляд на объявлении, давно висевшем в колонке. Требовались водители машин «скорой помощи». «Не мой уровень, но хоть людям буду помогать, – рассудил Владимир Валентинович. – Кроме того, работа сменная, останется время искать что-то получше».

Когда это началось? Можно уговаривать себя, что тебе просто не повезло. Что это случайный выбор судьбы. Просто был пропущен первый удар-нокаут, и с тех пор ты так и живешь. С выключенными мозгами. Будто автокатастрофа. Вдруг теряется управление, или какой-то лихой водитель, которого не ждешь и не можешь предвидеть, выскакивает на встречную полосу. Один миг – и жизнь становится другой. Из благополучного активного человека ты превращаешься в инвалида. Внезапно, случайно, без вины. И все равно каждую свободную минуту перебираешь прошлое, пытаясь понять, что привело тебя на эту дорогу. Как получилось это трагическое совпадение места и времени? И постоянно повторяешь, как заклинание, горькое и безнадежное слово «если бы». Самое жуткое и губительное слово на свете… Но ты не можешь от него избавиться, и фантазируешь, как могло бы быть. Словно доказательство от противного в геометрии. И в один прекрасный момент понимаешь – было бы то же самое. Ведь единственное «дано» в задачке – это ты.

Глава вторая

Работа неожиданно увлекла Неймана. Он пока не понимал, нравится ли ему водить «скорую» и не наносит ли это ущерб его самооценке. Не говоря даже о положении подчиненного для бывшего командира подводного крейсера, все оказалось для него новым: новые обязанности, новые люди в незнакомом городе, транспортную систему которого Нейману предстояло быстро изучить. Ведь зачастую жизнь больного зависит от того, насколько быстро водитель доставит к нему бригаду медиков. Своей машины у Владимира Валентиновича не было. На Камчатке он ездил на «тойоте» с правым рулем, купленной в незапамятные времена уже подержанной. Все называли ее «старая японка» и шутили, что это единственная женщина в жизни Неймана. При переезде с «японкой» пришлось расстаться, она просто не вынесла бы перемены климата.

Он внимательно проштудировал карту города, слава богу, в навигации был не новичком. Гулял по улицам, прокладывая самые короткие и безопасные с точки зрения пробок маршруты. Впрочем, это явление, столь изматывающее жителей мегаполисов, было здесь практически неизвестно.

За свое водительское мастерство Владимир Валентинович был спокоен. Кроме автошколы в молодости и недавних курсов, его в свое время учил ездить летчик с авианосца, пилот от бога, про которого говорили, что он не сажает самолет на палубу, а ставит.

Заведующая станцией «Скорой помощи» поначалу отнеслась к Нейману настороженно, заподозрив в нем тайного алкоголика. Ох уж эта заведующая! Принимая его на работу, она хмуро заметила, что теперь ему, боевому офицеру, придется подчиняться женщине, причем намного его моложе. Перенесет ли это Нейман?

Он галантно ответил, что любой мужчина будет счастлив стать не просто подчиненным, но и рабом столь прекрасной дамы. Он не кривил душой – Кристина Петровна была очаровательна. «Как настоящая парижанка!» – при первом взгляде на нее подумал Владимир Валентинович, хоть никогда и не бывал во Франции. Жгучая брюнетка с огромными жемчужно-голубыми глазами и аккуратным носиком с пикантной горбинкой. А ножки…

Просто загляденье, а не заведующая.

И это вот загляденье вело себя так, что Нейману казалось, будто он не оставлял военной службы! Через две недели работы он воскликнул:

– Я знал командиров лодок. Знал адмиралов. Беседовал с командующим группировкой. Я думал, что знаю о флотской муштре и армейской дуристике все. Но я не знал вас, Кристина Петровна!

Она довольно ухмыльнулась: какой изысканный комплимент.

Вот и сейчас Нейман, ожидая вызова, сидел в холле и через приоткрытую дверь кабинета заведующей слышал, как та распекает фельдшерицу. Если отвлечься от женского голоса, полное впечатление, будто он присутствует на разносе у командующего.

– Не надо мне тут симулировать наличие мозга, – говорила Кристина Петровна, – не поверю. Выполняйте, что сказано.

– Но я думаю…

– А вот этого не надо! Это опасно для окружающих и для вас самой. Повторяю: приходите на эту долбаную деонтологическую комиссию, опускаете глаза в пол, слушаете бред старых крокодилиц и просите прощения. Все.

Нейман пожалел фельдшерицу, хорошенькую, но, видно, строптивую девушку. Несколько раз он ездил с ней на вызов и был восхищен ее спокойными и уверенными действиями. Он взял бы ее с собой в автономку: девушка обладала ценнейшим для подводника качеством – не поддаваться панике в экстремальной ситуации. Владимир Валентинович не понимал, чем фельдшерица могла прогневать начальство. Зная, что подслушивать нехорошо, он навострил уши.

– Кристина Петровна, я не считаю себя виноватой. Холмогоров первый начал орать, зачем я привезла почечную колику. Мол, у него и так работы полно. А как я не повезу? Вдруг там аппендицит? Помните, Заславский один раз аппендицит дома оставил, так его премии лишили. Зачем это мне?

Нейман поморщился. Уважение к фельдшерице померкло.

– Вы не в детском саду, Наташа! Что значит – первый начал? Холмогоров негодяй и склочник, как все мужики, и вы из-за него можете лишиться премии не хуже, чем из-за пропущенного аппендицита. Поэтому слушайте меня. Прийти молча. Глазки в пол. Не перебивать…

– А если они все на меня накинутся?

– Значит, сами друг друга перебьют! Короче, Наташа! Это приказ! Не надо спорить ни здесь, ни там. Выучите одно-единственное, видимо, новое для вас слово: виновата. И тупо повторяйте его на комиссии.

– Но я не считаю себя виноватой!

– Ладно. – (Нейман услышал, как начальница тяжело вздохнула.) – В мои обязанности входит повышение квалификации работников. Пять минут потрачу на ликбез. Холмогоров написал жалобу, что вы грубо с ним разговаривали, так? Будто сам не мог на месте с вами разобраться! – в сердцах заметила Кристина Петровна. – Как настоящий мужик поступил, ничего не скажешь. Натравил на нас старых куриц! Ну да что еще ждать от нынешних мужчин. Короче, деонтологическая комиссия ожидает увидеть отвязную хамку. Они заранее себя разогревают, готовят убийственные речи и пронзительные взгляды. И если вы начнете качать права, они подумают: действительно, какая хамка! Несчастный Холмогоров! А вот если увидят девочку-ромашку… Во-первых, и в главных, их сценарий будет сбит. Они растеряются, и в их головах невольно возникнет сомнение – а могла ли эта невинная девочка настолько забыться, чтобы оскорбить дежурного хирурга? Может, он переутомился просто? И тут включаюсь я с хвалебной одой. Поражена, изумлена, на Наташеньку, самую послушную и вежливую сотрудницу, это так не похоже, что скорее всего они с Холмогоровым просто не поняли друг друга. Холмогоров начинает брызгать слюной: да я! да она! А вы, Наташа, смотрите на него взглядом мадонны и говорите: Игорь Николаевич, простите, если я чем-то вас обидела. Поверьте, я не хотела! Запомнили? Лучше запишите на бумажке. Короче, при таком раскладе ни у кого не поднимется рука лишить вас премии. Согласны?