Страница 14 из 16
меня одну.
Оператор встал. Перед тем, как направиться к двери, он посмотрел на
меня и легонько потрепал по плечу.
— Я тебе расскажу, когда будем лететь домой. Так что лежи и
выздоравливай.
Я хотела было что-то сказать, но врач только покачал головой и закрыл
дверь за вышедший Бахамутовым.
«Лежи и выздоравливай… Я попытаюсь. Правда».
* * *
Здесь всѐ не так, как дома. Там, в заснеженном и просторном крае, где
живут статные светловолосые и светлоглазые люди, непредсказуемые и
непокорные, с добрыми душой и сердцем. Не так.
64
Здесь аккуратные каменные улочки и старинные здания. Здесь изящный
небогатый, но открытый и душевный народ, что покрывает свои головы
конусообразными нон-ла, выращивает рис и делает шѐлк.
По вечерам улицы полны смехом и говором, а на домах и магазинах висят
китайские бумажные фонарики, сквозь которые мягко просачивается теплый
медовый свет.
Может ли у человека быть две родины, а душа разделена надвое? Может
ли он жить настоящим и одновременно помнить, помнить, помнить… То, что
было когда-то очень давно. То, что исчезло и покрылось пылью веков…
Я знаю, что может. И что половина меня умерла здесь, в стране
татуированных людей. В городе, что застыл во времени. Истлела в огне На-
Теру и пеплом осыпалась в волны Тху Бон.
Подо мной проносятся земли республики Вьетнам, а стальные крылья
самолѐта разрывают снежно-белые облака. Я покидаю землю потерянной души.
Хотя и знаю, что забыть этого не смогу никогда.
В аэропорту нас провожали Нгиен и уже полностью поправившийся Ву
Ван Ньеп. Кто же знал, что переводчик на самом деле слуга юного короля, а его
попадание в больницу было подстроено оказавшейся в современном мире Тхун
Лыа? Мальчишка всѐ держал меня за руку и почти без остановки просил как
можно скорее приехать в гости.
Я знаю, что он тоже переживал, однако держался молодцом. Сейчас он
уже не король, но выдержка осталась прежней. На вопрос: почему Нгиен
оказался здесь и сейчас целым и невредимым был достаточно простой ответ.
Смерть Ронга освободила энергию На-Теру, и Озеро привлекло еѐ к себе,
отправляя нас в будущее.
65
Я обещала вернуться. Не скоро. Нужно время, чтобы утихла боль, и
появилось желание жить дальше. Нужно время, чтобы всѐ осознать и вернуться
на вторую родину с гордо поднятой головой и покоем в сердце.
Но я вернусь.
Ради Нгиена, ради себя.
Ронг. Я люблю тебя. И смерть не разлучит нас.
Эпилог
Если вы думаете, что по приезду домой наши приключения закончились,
то вы глубоко ошибаетесь.
Первой новостью было – Савинский оставляет проект, и его берѐтся
продюсировать другой человек. Олег Дмитриевич не пояснил нам причин
своего ухода, однако перед тем, как распрощаться, пожал обоим руки (да, и мне
тоже, несмотря на мой пол), и сказал, что сейчас вынужден уехать. Но
обязательно вернѐтся. Тот, на чьи плечи ляжет ответственность за «Мир за
гранью», надѐжный и добропорядочный человек. С ним будет приятно
работать. Возражать не имело смысла, однако мы очень жалели о том, что
Савинский нас покидает таким образом.
— Говорила мне мама, - ворчал Бахамутов, положив руки в карманы и
шагая по холлу аэропорта. – не лезь ты, куда не надо. Не жди от судьбы того,
чего не бывает. Всѐ равно будет так, как задумано.
— Кем задумано? – рассеяно уточнила я, понимая, что слушаю товарища
вполуха. И даже, если он и скажет что-то дельное, то я это просто пропущу.
— Не знаю кем, - продолжил хмурый Бахамут, - но кто-то же живѐт там
наверху и планирует, что и как случится. Боги и ангелы там всякие
Почему-то возникло ощущение, что ангелам он ой как не против пощипывать
все пѐрышки на крыльях.
66
— Ну, не без этого. Но с другой стороны, что не делается – всѐ к
лучшему… Наверно, - я была не слишком уверена в своих словах, однако
ворчать и жаловаться на жизнь как оператор не собиралась.
— Кстати, когда мы сразу встретились с Олегом Дмитриевичем, он сказал
отдать это тебе, - Руслан протянул мне небольшой бумажный сверток.
Я с удивлением взяла «подарок», недоверчиво глянув на оператора.
— Савинский? Мне? Ты уверен?
— Да. Если, конечно, ты у нас одна Дана Хлоева. А так, может, и кому
другому.
— Хватит паясничать, - фыркнула я, разворачивая на ходу сверток.
Сказать, что когда я увидела то, что было спрятано под сероватой бумагой,
потеряла дар речи – ничего не сказать. На ладони, переливаясь медовым с
рыжиной сиянием, лежал двуголовый дракон Са-Хюинь. Тот самый, что
некогда был передан мне Ву Ван Ньепом.
— Что…что… это такое? – запинаясь, произнесла я, понимая, что это
какая-то злая шутка.
Бахамутов молча смотрел на агатового дракона, кажется, не будучи
способным сказать что-то членораздельное.
— Откуда он у Савинского? – уже спокойнее спросила я.
— Не знаю, - честно ответил Руслан. – И я не в восторге.
— Да, я тоже. Почему у меня странное предчувствие, что мы опять куда-
то влипли?
— Потому что так оно и есть, - просто ответил Бахамутов.
67
Улуг-Хем
Поздним летом в этих краях небо бездонно и безгранично. Кажется, что
оно — огромная перевѐрнутая чаша, вырезанная из молочно-голубого опала и
по недоразумению оставленная здесь кем-то из богов.
Чѐрный сокол с криком взмыл в эту синь, рассекая крыльями прохладный
воздух и стремясь к солнцу. Крик у него не такой как всегда — сладкий,
нетерпеливый зов, словно сокол заждался чьего-то прихода и знает, что вот-вот
должна состояться встреча.
Солнце иззолачивает бронзовые перья; глаза птицы, как раскаленное
золото, не мигая, смотрят вниз, на узкую тропку, теряющуюся среди гор, но всѐ
же выходящую к Улуг-Хем — Великой реке.
Но ждать недолго. Они идут. Идут, сверкая кольчугами и сталью
изогнутых клинков, огромными круглыми щитами и шлемами. Ведѐт
Чингисхан своѐ войско вдоль берегов реки, огибая поросшие зеленью горы.
Вместе с ним идут сто двадцать тувинских шаманов, которые указывают
верный путь, что даст сил шагающим воинам и приведѐт к цели.
Сокол видит Алдына, Даркаша, Карлука, Тангара, Бокая — и многих
других, покинувших свои родные земли и направившихся вслед за великим
ханом.
Но лишь один человек его интересует больше всего — стройный молодой
шаман. Его стан подобен гибкой иве, склонившей свои ветви к водам Улуг-
Хем, и когда он снимает головной убор, то длинные волосы падают на плечи
шѐлковым водопадом цвета изумрудной полночи. В бездонно-чѐрных глазах то
и дело вспыхивают огненно-зелѐные искры. Мерген, что в переводе с
тувинского означает «мудрый», слишком юн, но о его способностях узнал сам
Тэмуджин, от чего и пожелал, чтобы молодой шаман принял участие в
походе… Мерген никогда не расстаѐтся со своим ручным соколом.
Поговаривают, что он понимает язык не только зверей, но и птиц. Юноша не
носит с собой щита и не умеет обращаться с мечом. Его оружие — дунгур из
68
натянутой козьей кожи на овальную деревянную раму и вырезанная из кедра
небольшая колотушка, которой он бьѐт в него, вызывая гулкими звуками
древних духов.
Каждый день с утра и до вечера служит шаман великому хану, советуясь