Нерон

О взаимоотношениях в треугольнике Отон — Поппея— Нерон источники сообщают разноречивые сведения. Согласно Тациту, то ли Отон по неосторожности слишком уж восхвалил Нерону красоту и достоинства своей супруги, то ли сознательно обращал на нее внимание цезаря, дабы, сделав ее и царственной возлюбленной, самому упрочить свое влияние на Палатине. [56]Светоний же сообщает, что Нерон сам увел Поппею у мужа, а доверил ее Отону под видом законного брака, «дабы скрыть свою собственную роль в любовной интриге». [57]В любом случае, Отон был действительно влюблен в Поппею и совершенно не желал делить ее с Нероном. Светоний даже приводит случай, когда Нерон пригласил Поппею во дворец, а Отон сначала выгнал вон посланцев цезаря, а затем и его самого не пустил в дом. Нерону пришлось унизительно стоять перед дверьми и мольбой и угрозами требовать у коварного друга вверенного ему сокровища. [58]

Как было на самом деле — узнать невозможно. Очевидно лишь то, что соперничество в любви между Нероном и Сальвием Отоном имело место. Из сложившейся комичной для двора и всего Рима ситуации Нерон нашел выход: он отправил непокладистого мужа своей возлюбленной с берегов Тибра на далекий берег Атлантики, в Лузитанию. Ссылка носила вполне почетный характер: Отон стал наместником этой дальней провинции, находившейся на территории современной Португалии, а брак его с Поппеей перед этим был расторгнут. Остроумные римляне немедленно обессмертили эту отнюдь не лишенную комизма историю в сатирическом стишке:

Почетная ссылка Отона оказалась делом с государственной точки зрения даже полезной. Управляя Лузитанией десять лет (с 58 по 68 г.), Сальвий Отон проявил себя наилучшим образом, и его наместничество современники оценили как отличившееся редким благоразумием и умеренностью. Кроме того, пребывание вне Рима спасло бывшего супруга Поппеи от более серьезных неприятностей, нежели вынужденный развод и наместничество в иберийской глуши. Он избежал судьбы Бурра, Сенеки, Петрония и иных людей, близких к Нерону и погибших в итоге.

Последней услугой, оказанной им Нерону в Риме, был роскошный пир, устроенный для него и Агриппины в день, когда тот уже назначил убийство матери. Пир был невероятный по изысканности и должен был развеять все подозрения в отношении причастности Нерона к убийству той, которая подарила ему и жизнь, и царствование. Светоний называет Отона соучастником всех тайных помыслов Нерона, но, похоже, зная о таковых, он принимал в них лишь пассивное участие, не влияя на ход событий. В расправе над Агриппиной Нерону помогали совсем другие люди.

Судя по всему, простив мать и даже в известной степени восстановив ее положение при дворе, Нерон вовсе не оставил мысли, которая пришла к нему в тот миг, когда актер Парид сообщил ему пусть и ложные сведения о заговоре матери против сына. Агриппина сама научила Нерона очень остро воспринимать все, что было или хотя бы производило впечатление какой-либо опасности для его власти. А то, что лишившись власти, он потеряет и жизнь, было слишком очевидно. То, что друзья Агриппины теперь поставщики «хлеба и зрелищ» для римлян, то, что ее человек наместник богатейшей провинции — Египта, а другой, не оставь Нерон его в Риме, уже командовал бы Сирией и грозными легионами, на парфянской границе стоящими, было достаточным основанием для сохранения всяческих подозрений в отношении действительных устремлений августы.

Поначалу Нерон, не желавший прямого матереубийства, дабы не выглядеть в глазах римлян ужаснейшим из преступников, попытался расправиться с неукротимой матерью с помощью яда. Но три попытки отравления провалились. Нерон не учел, что Локуста изначально служила Агриппине и вполне могла вести двойную игру, поставляя сыну яд, а матери противоядие. В противоядиях античный мир того времени достиг немалых успехов. За век с лишним до описываемых нами событий, в 63 году до новой эры пытался покончить с собой недавно еще грозный враг Рима царь Понта Митридат VI Евпатор. Желая избежать позорной выдачи римлянам, каковую ему готовил сын-предатель Фарнак, несчастный решил прибегнуть к яду. Как писал об этом Дион Кассий, «он прежде всего отравил своих жен и детей — тех, кто еще был при нем, — а остаток яда выпил сам, но… ему не удалось самому уйти из жизни, ибо царь укрепил свой организм, принимая из предосторожности ежедневно большие дозы противоядия». [59]

Агриппина, зная, что Локуста после отравления Британника остается в распоряжении Нерона, предоставившего ей даже возможность иметь учеников школы отравителей, созданной главою государства в государственных, как он их понимал, интересах, — не могла не принять мер предосторожности. Опыт Митридата VI был прекрасно известен римлянам, и помочь матери цезаря обрести неуязвимость от ядов могла тайно и сама Локуста и кто-либо из ее учеников с ведома наставницы или без оного. В результате все попытки отравления Агриппины не удались, и Нерону стало очевидно: тайно умертвить мать невозможно, придется действовать иными способами. Это было много сложнее и опаснее, поскольку становилось крайне затруднительным избежать прямых обвинений в матереубийстве. Решиться на прямое убийство Нерону было нелегко. Он никак не желал выглядеть матереубийцей. Не чувства к матери, но страх всеобщего осуждения останавливали его до поры до времени.

Вопрос о том, что непосредственно толкнуло Нерона на совершение давно задуманного убийства, кто вдохновил его на принятие рокового решения, остается спорным и нерешенным вот уже почти два тысячелетия. Тацит и Дион Кассий с оговорками, но достаточно ясно дают понять, что толчок решимости Нерона дала сама Агриппина, попытавшаяся подчинить себе сына, пойдя на инцест. В «Анналах» Тацита говорится с ссылкой на некоего Клувия, других неназванных авторов и на народную молву, что, «подстрекаемая неистовой жаждой во что бы то ни стало удержать за собой могущество, Агриппина дошла до того, что в разгар дня и чаще всего в те часы, когда Нерон бывал разгорячен вином и обильною трапезой, представала перед ним разряженною и готовою к кровосмесительной связи…». [60]

Тациту вторит Дион Кассий: «Агриппина боялась, как бы Нерон не женился на Сабине (ибо император в нее безумно влюбился), и решилась на позорное дело: словно мало ей было толков о том, как она соблазнила своего дядю Клавдия волшебством, распутными взглядами и развратными ласками, Агриппина пустила в ход те же средства, чтобы закабалить Нерона». [61]Тут же, правда, историк оговаривает, что не может с уверенностью сказать о подлинности этого. Возможно, пишет он, что такие слухи породил факт наличия у Нерона наложницы, похожей на Агриппину, и скабрезные шутки самого цезаря, со смехом говорившего, что он спит с собственной матерью, показывая походившую на нее любовницу своим друзьям. [62]

Один из источников Тацита, Фабий Рустик, писал, что кровосмесительной связи домогался сам Нерон. [63]Светоний также пишет, что Нерон искал любовной связи даже с матерью и его от кровосмешения удержали только враги Агриппины, опасаясь, что тогда Агриппина, властная и безудержная, уж точно овладеет высшей властью, подчинив себе Нерона. Сообщает также Светоний и о блуднице, похожей на Агриппину, связь с которой дала окружающим повод предполагать кощунственную связь Нерона с матерью. [64]

56

Тацит. Анналы. XIII. 46.

57

Светоний. Отон. 3. 1.

58

Там же. 2.

59

Дион Кассий. Римская история. XXXVII. 13.

60

Тацит. Анналы. XIV. 2.

61

Дион Кассий. Римская история. LXII. 11.

62

Там же.

63

Тацит. Анналы. XIV. 2.

64

Светоний. Нерон. 28. 2.