Страница 45 из 51
Но автомобили, как и раньше, не останавливались возле девушки в голубом платье, девушки в платье проститутки. Сюзанна подождала три дня, а на третий, вечером, выбросила его в речку.
Так прошло три недели. За эти три недели они не получили ниоткуда никаких известий: ни письма от Жозефа, ни даже письма из банка или предупреждения из земельного ведомства. И за эти три недели ни одна машина не останавливалась возле их бунгало. Но вот однажды утром она увидела младшего Агости. Он был один и без машины.
Он не сразу пошел в бунгало, сначала направился к месту, где сидела она.
— Твоя мать прислала мне с капралом записку, она хочет о чем-то попросить меня.
— Ты знаешь, она плохо себя чувствует, — сказала Сюзанна, — она никак не может смириться с отъездом Жозефа.
У Агости была сестра, которая тоже уехала два года тому назад с таможенником из рамского порта. Но она хотя бы писала письма.
— Всем надо отсюда сматываться, — сказал Агости, — это и так понятно. Скверно только то, что Жозеф не пишет. Рука у него, что ли, отсохнет? Моя мать чуть не померла, когда уехала сестра, но когда та начала писать, стало лучше. А теперь все в порядке, она привыкла.
Однажды в буфете в Раме, когда играли «Рамону», они поцеловались. Он увел ее оттуда и поцеловал. Она смотрела на него с любопытством. Пожалуй, он немножко напоминал ей Жозефа.
— Что ты делаешь весь день у моста?
— Жду машины.
— Но это же глупо, — сказал Агости неодобрительно.
— Мне больше нечего делать, — ответила Сюзанна.
Агости немного подумал и в конце концов согласился.
— Да, действительно. А если кто-нибудь захочет увезти тебя?
— Я уеду, уеду сейчас же, хоть она и больна.
— Это свинство, — сказал Агости не очень уверенным тоном.
Может быть, он помнил, как когда-то поцеловал ее, во всяком случае, он смотрел на нее с любопытством.
— Моя сестра тоже так ждала, как ты.
— Если очень захотеть, обязательно получится, — сказала Сюзанна.
— А чего тебе хочется? — спросил Агости.
— Уехать отсюда.
— Все равно с кем?
— Да. Потом разберусь.
Казалось, он задумался о чем-то, но ничего не сказал. Потом пошел к бунгало. Он был на два года старше Жозефа, жуткий бабник, и все на равнине знали, что он занимается контрабандой опиума и перно. Он был довольно маленького роста, но удивительно сильный. У него были широкие зубы, пожелтевшие от курева, без единой щелочки, и когда он приоткрывал их, улыбаясь, вид у него был довольно зловещий. Сюзанна легла на траву и стала ждать его возвращения. Теперь она думала только о нем. С той самой минуты, как он появился, мысль о нем полностью завладела ею, изгнав все другие. Стоит только захотеть… Он был единственным мужчиной на этой стороне равнины. И он тоже хотел отсюда уехать. Наверно, он забыл, что прошел уже год с тех пор, как они поцеловались под звуки «Рамоны», и что она сама стала на год старше. Надо напомнить ему об этом. Говорят, он переспал со всеми красивыми туземками на равнине и даже не с очень красивыми. И со всеми белыми женщинами Рама, не слишком старыми для таких забав. Кроме нее. Стоит только захотеть и не трусить…
— Она поручила мне продать вот это папаше Барту, — сказал Агости, возвращаясь.
Он держал брильянт, как простой камешек, и ловко подбрасывал его в руке.
— Постарайся продать его, ей это пойдет на пользу.
Агости задумался:
— А откуда он у вас?
Сюзанна встала и посмотрела на Агости, улыбаясь.
— Мне подарил его один тип.
Агости тоже улыбнулся.
— Тип, который разъезжает на лимузине?
— Конечно, кто еще мог подарить мне брильянт?
Агости пристально посмотрел на Сюзанну:
— Никогда бы не подумал… — сказал он через минуту. — Да ты, оказывается, завзятая шлюха.
— Да не спала я с ним, — отвечала Сюзанна. Она продолжала смеяться.
— Рассказывай! — Он уже без смеха посмотрел на брильянт и добавил: — Мне противно продавать его, даже папаше Барту.
— Но он-то думал, что я буду спать с ним, — сказала Сюзанна, — потому и подарил.
— У тебя что, вообще ничего с ним не было?
Сюзанна снова улыбнулась, словно посмеиваясь над Агости.
— Когда я душ принимала в чем мать родила, я иногда позволяла ему на меня пялиться.
Ей так нравилось употреблять выражения Жозефа, она просто упивалась ими, и они как бы сами слетали с языка.
— Черт возьми, — сказал Агости, — круто ты с ним!
Но он смотрел на нее и впрямь очень внимательно.
— И только для того, чтобы посмотреть на тебя…
— У меня приличная фигура, — откликнулась Сюзанна.
— Это ты так считаешь!
— У меня есть доказательство, — сказала Сюзанна, показывая на брильянт.
Он пришел опять. На этот раз Сюзанна поняла, что это из-за нее. Он даже не зашел в бунгало.
— Думаю, с папашей Бартом все будет в порядке, — сказал он странным тоном, — а если он заартачится, я или перестану поставлять ему перно, или донесу на него. — И тут же объявил ей: — Через несколько дней я зайду за тобой, хочу, чтобы ты посмотрела на мою ананасовую плантацию.
Он улыбнулся ей и принялся насвистывать мелодию «Рамоны». И, не попрощавшись, ушел, продолжая свистеть.
Через два дня после визита Агости мать получила письмо от Жозефа: очень короткое письмо, в котором он писал, что живет хорошо и нашел интересную работу. Он сопровождает богатых американцев на охоту на высокогорья и неплохо зарабатывает. Он писал также, что заедет проведать их и забрать свои ружья приблизительно через месяц. Он жил в гостинице «Централь», во всяком случае, просил писать на этот адрес. Сюзанна прочла письмо матери вслух, но мать все равно захотела перечитать его сама. И обнаружила в нем множество орфографических ошибок. Она расстроилась так, словно он нарочно сделал столько ошибок, чтобы еще больше ей досадить.
— Я совсем забыла, что он такой неграмотный. Уж лучше дал бы ей прочитать, прежде чем отсылать.
И все же первое письмо Жозефа успокоило ее. Она уцепилась за орфографические ошибки, а через некоторое время, казалось, даже немного ожила. Она стала требовать младшего Агости и все выспрашивала у Сюзанны, не заходил ли он еще. Она требовала его по два раза в день. Сюзанна пересказала ей все: что Агости очень рассчитывает на папашу Барта, что даже пригрозил ему, если тот не купит кольцо, перестать поставлять ему перно. Сказала она и то, что Агости обещал зайти через несколько дней и что к этому времени он наверняка продаст кольцо. Но если он не приходит, говорила мать, надо сходить за ним, потому что ей очень нужны деньги. Ей необходимо поехать к Жозефу. Он делает очень много ошибок, а ведь как-никак сын учительницы. Она должна сейчас же поехать в город, чтобы научить его хотя бы элементарным правилам грамматики. Иначе в конце концов он просто опозорится. Город все же есть город. Только она одна и может научить его грамоте. Теперь она знает, на что ей истратить деньги. Мать ужасно приставала, и Сюзанна в конце концов призналась ей, что Агости обещал заехать за ней, чтобы показать ей свою ананасовую плантацию, и к этому моменту деньги за кольцо наверняка уже будут у него. На несколько минут мать забыла про кольцо. Замолчала и даже вдруг как-то притихла. Потом она сказала Сюзанне, что она ей очень советует посмотреть на их ананасовую плантацию, потому что плантация у них прекрасная.
— Необязательно говорить ему, что ты сказала об этом мне, — добавила она.
Наконец всходы достигли нужной высоты и стали ярко-зеленого цвета, а значит, скоро можно было приступать к пересадке. Соседи уже начали рыть рассаду, готовясь высаживать ее недели через две. Капрал спросил у Сюзанны, не пора ли начинать работу и им: их всходы тоже были готовы. Сюзанна сказала об этом матери, и та поначалу заявила, что капрал волен поступать по своему усмотрению, потому что сама она думать об этом не хочет, ей на это наплевать. Но на следующий день, подумав, она сказала, что лучше уж вырыть рассаду, не оставлять же ее гнить.