Страница 15 из 51
— Только оттого, что я просто держу вас за руку, — пробормотал тот дрогнувшим голосом, — со мной происходит что-то невероятное.
Она не отняла руку. Иногда она ненадолго позволяла ему это удовольствие. Например, когда речь заходила о том, какую машину он купит Жозефу, если они поженятся.
Он смотрел на ее руку, вдыхал ее запах, целовал, и, как правило, это располагало его к великодушию.
— Даже если бы я не была его сестрой, мне бы доставило огромное удовольствие подарить Жозефу машину.
— Миленькая моя, мне тоже это доставит удовольствие, не беспокойтесь.
— Он, наверно, с ума сойдет, если ему подарить машину, — сказала Сюзанна.
— Он ее получит, ненаглядная Сюзанна, получит, сокровище мое!
Сюзанна улыбалась. Я бы пригнала машину под бунгало, ночью, когда он будет на охоте, и повесила бы на руль записку: «Жозефу».
Мсье Чжо готов был пообещать машину капралу, лишь бы получше воспользоваться блаженной рассеянностью Сюзанны. Он уже добрался до локтя и даже чуть выше. Вдруг Сюзанна спохватилась.
— Я пошла одеваться, — сказала она, отняв руку.
Она встала и ушла в душевую кабину. Через несколько минут мсье Чжо постучал в дверь. После патефона у него это вошло в привычку, и у нее тоже. Это происходило теперь каждый вечер.
— Откройте, Сюзанна, откройте!
— Вот было бы здорово, если бы мать сейчас пришла, я была бы очень довольна…
— На одну секундочку, только взглянуть на вас…
— Она или Жозеф… Жозеф, между прочим, очень сильный. Одним ударом ноги может сбросить человека в реку.
Мсье Чжо не слушал.
— Только чуть-чуть, на один миг.
Мсье Чжо прекрасно знал, чем он рискует. Но он слышал шум воды, льющейся на Сюзанну, и даже ужас перед Жозефом не останавливал его. Изо всех сил он налегал на дверь.
— Подумать только, ведь вы совсем голая, подумать, совсем голая, — твердил он срывающимся голосом.
— Есть о чем говорить! — отозвалась Сюзанна. — Будь на моем месте вы, я бы не стала на вас смотреть.
Когда она представляла себе мсье Чжо без брильянта, без шляпы, без лимузина, прохаживающимся, к примеру, в купальном костюме по пляжу в Раме, эта картина выводила ее из себя.
— Почему вы никогда не купаетесь в Раме?
Мсье Чжо немного остыл и напирал уже не так сильно.
— Мне запрещены морские купания, — сказал он со всей твердостью, на какую был способен.
Сюзанна радостно намыливалась. Он купил ей лавандовое мыло, и теперь она мылась два, а то и три раза в день, чтобы лишний раз подушиться. Аромат лаванды достигал ноздрей мсье Чжо и позволял угадывать каждый этап купания Сюзанны, делая его пытку еще более утонченной.
— Почему вам запрещены купания?
— Потому что у меня слабый организм и морские купания меня утомляют. Откройте, Сюзанночка… Только на одну секунду…
— Врете, просто у вас скверная фигура.
Она догадывалась, что он стоит, прильнув к двери, и сносит все ее дерзости в надежде добиться своего.
— На секундочку, всего на одну секундочку…
Она вспомнила, что сказал ему Жозеф в Раме:
«Никто не запрещает ей спать, с кем ей вздумается, но вам, если вы хотите с ней переспать, придется жениться. Считайте, что это наш способ плюнуть вам в рожу».
— Жозеф прав, когда говорит, что…
Мсье Чжо навалился на дверь всей тяжестью.
— Плевал я на то, что говорит Жозеф!
— Не врите, вы боитесь Жозефа, и не просто боитесь, а умираете от страха.
Он снова замолчал и чуть-чуть отстранился от двери.
— Мне кажется, — сказал он тихо — я никогда не встречал более злого человека, чем вы.
Сюзанна прервала мытье. Мать говорила то же самое. Может быть, так оно и есть? Она посмотрелась в зеркало в поисках какого-нибудь признака, который открыл бы ей правду. Жозеф говорил, что нет, что она не злая, просто резкая и чересчур гордая, мать на время успокаивалась. Но когда ей это говорили, даже если это говорил мсье Чжо, она пугалась. Когда он это говорил, она открывала ему дверь. Поэтому он говорил ей это все чаще и чаще.
— Пойдите, посмотрите, где они.
Она слышала, как мсье Чжо выскочил в гостиную. Он встал у входной двери и закурил. Он силился успокоиться, но руки у него дрожали. Жозеф и капрал все еще возились с опорами моста. Непохоже было, чтобы они собирались сейчас в дом. Мать присоединилась к ним и выглядела очень сосредоточенной, как всегда, когда она наблюдала за работой Жозефа. Мсье Чжо вернулся к душевой.
— Они все еще там, скорее, Сюзанна!
Она открыла. Мсье Чжо рванулся к ней. Сюзанна резко захлопнула дверь. Мсье Чжо остался в коридоре.
— А теперь отправляйтесь в гостиную, — сказала Сюзанна.
Она начала одеваться. Быстро, не глядя на себя в зеркало. Накануне он сказал ей, что если она согласится совершить с ним небольшое путешествие в город, он подарит ей кольцо с брильянтом. Она спросила, сколько стоит брильянт, он ответил, что точно не знает, но наверняка не меньше, чем бунгало. Она не сказала про это Жозефу. Мсье Чжо сказал, что брильянт уже у него, и он только ждет, когда она решится, чтобы подарить ей его. Сюзанна натянула платье. Ему уже было мало того, что она открывает ему дверь кабинки. Этого было достаточно за патефон, но мало за брильянт. Брильянт стоил десяти, двадцати патефонов. «Три дня в городе! Я не прикоснусь к вам. Мы будем ходить в кино». Он заговорил с ней об этом всего один раз, накануне вечером, почти шепотом, когда они танцевали в Раме. Брильянт, который один стоил столько же, сколько все их бунгало.
Сюзанна вышла и отправилась краситься к свету, на веранду. Потом пошла в гостиную к мсье Чжо. Это был единственный миг за весь день, когда у нее возникала смутная мысль, не заслуживает ли он все-таки сострадания: после сцен у кабинки он выглядел уничтоженным, абсолютно подавленным тем, что ему при его слабости приходится выдерживать такой непомерный груз, такой ураган желаний. То, что ему выпало подобное испытание, сообщало ему нечто человеческое. Но сколько Сюзанна ни размышляла, она не могла подобрать слов, чтобы выразить ему сочувствие, не вводя его в заблуждение. Вот она и не пыталась. К тому же приближался час, когда каждый вечер решался вопрос, ехать или не ехать в Рам, и это быстро становилось важнее всего остального. Жозеф починил наконец мост, но мать все еще стояла там и продолжала бессмысленную болтовню.
— Какая вы красивая! — сказал мсье Чжо, не поднимая головы.
Уже слышались крики детей, плескавшихся в речке. Мать мало волновала поездка в Рам. Она-то была старая. Она была чокнутая и злая. В Рам приезжали мужчины — охотники, плантаторы, — но ей-то что? Когда-нибудь Сюзанна покинет равнину, а заодно и мать. Она взглянула на мсье Чжо. А вдруг все-таки с ним, ведь она такая нищая, а равнина так далеко от всех городов, где есть мужчины?
— Вы красивая и привлекательная, — сказал мсье Чжо.
Сюзанна улыбнулась ему.
— Мне всего семнадцать лет, я буду еще красивее.
Он поднял голову.
— Как только я вытащу вас отсюда, вы меня бросите, я знаю.
Мать и Жозеф поднимались по лестнице. Им было очень жарко. Жозеф вытирал лицо платком. Мать сняла соломенную шляпу, и красный след от нее тянулся через весь лоб.
— Хороша! — сказал Жозеф Сюзанне. — Поучилась бы сперва краситься, а то похожа на настоящую шлюху.
— Она похожа на то, что она и есть, — сказала мать. — Зачем дарить ей все это?
Она плюхнулась в кресло, а Жозеф с отвращением прошел к себе в комнату.
— Поедем в Рам? — спросила Сюзанна.
— Чем вы тут занимались? — спросила мать у мсье Чжо.
— Мадам, я слишком уважаю вашу дочь…
— Если я хоть раз что-то замечу, вы у меня женитесь, как миленький, через два дня.
Мсье Чжо встал и прислонился к двери. Как обычно в присутствии матери или Жозефа, он непрерывно курил и никогда не садился.
— Мы ничего такого не делали, — сказала Сюзанна. — Он даже не дотронулся до меня, не нервничай, я не такая дура, ты же знаешь…
— Заткнись! Ты вообще ничего не понимаешь!