Страница 12 из 81
Сказав это, господин Лу повернулся к другому гостю, инспектору Ту.
— Истинное и ложное, почтенные господа, в ваших действиях очень схожи. Вы оба склонны к крайностям. Если бы вы, любезный мой Ту, воспитали вашего отпрыска чуть построже, он не дерзнул бы совершить столь безрассудный поступок. Правда, тогда не случилось бы и нашей чудесной истории. Полагаю, что вред, который вы причинили сыну, превосходит то беспокойство, которое он вам доставил. И вот что еще мне хотелось бы сказать. То, что ему нынче сопутствует удача, вовсе не означает, что легкомыслие лучше строгости. Когда человек путает хорошее с плохим, а прямое с кривым, легкомысленные поступки кажутся ему приятнее суровой конфуцианской морали, и он готов даже пренебречь правилами, созданными нашими предками. В общем, вы должны осушить до дна чару в наказание за тот вред, который причинили моему зятю. Прошу вас, выпейте, и мы займем места за нашим столом.
— Штрафную чару я принимаю с охотой, ибо все, что вы говорили, — сущая правда!
Инспектор Ту выпил три чарки подряд и совершил поклон, тем самым полностью признав свою вину. Они сели за стол, и пиршество пошло своим чередом.
С того времени семьи Ту и Гуаня забыли о мелочных ссорах и снова стали жить в согласии. Вскоре они вновь соединили два двора вместе, и из двух павильонов, стоявших возле воды, сделали разукрашенный теремок, в котором жили сейчас обе красавицы, и назвали его «Башней Соединенного отражения», в чем был сокрыт глубокий смысл. Само собой, стену разрушили, насыпь из глины и земли срыли, молодым женщинам теперь ничто не мешало любоваться окружающей красотой. Над прудом взлетел легкий мост, по которому Чжэньшэн часто расхаживал, как Пастух [55]из известной легенды, только не было перед ним преграды в виде Небесной Реки [56], которая помешала когда-то Пастуху встретиться с Ткачихой. Известно, что Чжэньшэн впоследствии удостоился высоких ученых степеней и даже вошел в «Лес слов» [57], заняв пост толкователя — шицзяна.
Эта забытая история взята нами из «Записей бесед Ху», о которых мало кто теперь знает, поскольку они не печатались. Сохранилась лишь рукопись. И вот нынче мы изложили эту историю в виде повести. Читатель, возможно, скажет, что все это сущая химера, а Башня Соединенного отражения, одна из двенадцати башен, всего лишь призрачный терем.
БАШНЯ ЗАВОЕВАННОЙ НАГРАДЫ
Две дочери вкушают чай сразу в четырех домах; обе девы, выйдя замуж, слушают наказ одинокой птицы луань [58]
Есть стихи, которые называются «Подобие сна». Вот что в них говорится:
Эти стихи написаны в жанре цы [60]человеком, который некогда запутался в своих брачных делах, презрев тем самым этот поистине важный в жизни шаг, Случается, что девица сначала просватана, например, за третьего Чжана, а потом вдруг выскакивает замуж за четвертого Ли [61]. Понятно, сей поступок порождает распри и ссоры, которые не только не затихают, но, наоборот, набирают силу, доходя порой до чиновной управы. Прекрасное событие, достойное деяний фениксов и луаней [62], оборачивается жалкой судебной склокой, когда, как говорится, «у мышей вырастают клыки, а у птиц — рога». По всей видимости, судья, ведущий дело о расторжении брачного союза, однажды укажет виновным, что отказ от договора — дело весьма неприглядное. У меня на сей счет свое мнение. Не так страшно нарушить обещание, как легкомысленно его дать. Допустив ошибку вначале, непременно совершишь ее и в конце.
Понятно, что каждый родитель желает своим детям счастья. Дочь, разумеется, следует выдать за знатного и богатого. И если родитель, приняв решение, потом вдруг его изменил, причину следует искать не в злых его побуждениях, а в горячей любви к собственному чаду. Жениха бедного, в низком звании, отвергают для того лишь, чтобы найти другого, побогаче да познатнее. Заметим, едва ли не каждый родитель, выбирая дочери жениха (а себе зятя), втайне непременно стремится к выгоде. Но столь важное решение следует принимать загодя, до помолвки, а не после нее. Помышляя о выгоде, нельзя опрометчиво согласиться на бедного жениха, надо искать жениха знатного и богатого, если даже на это потребуется много времени. И самой девушке не следует поступать легкомысленно: сначала соглашаться на брак с бедняком, презрев, как добродетельные героини древности, богатство и знатность, а после, в погоне за выгодой, менять, как говорится, струну, расторгнув прежний союз. Поступив так, никогда больше не обретешь покоя, ибо пострадала сама добродетель. Нечто подобное случалось и в древности, не только в наш «конченый век» [63], но мало у кого хватает смелости говорить об этом.
Мы вам расскажем сейчас о родителях, которые с легкостью дали согласие на брак дочерей, а потом отказались от своего обещания, и только благодаря судье, справедливо рассудившему дело, две девицы смогли осуществить свои желания.
В первые годы эры Истинной Добродетели — Чжэн-дэ [64] — династии Мин в уезде Цзянся Учанской области, в Хугуане [65], жил некий Цянь Сяоцзян, промышлявший рыбным делом. Между ним и женой его, урожденной Вянь, согласия не было, и, может быть, поэтому судьба не посылала им наследников. И вдруг, когда супругам уже исполнилось сорок, у них родились две девочки с разницей всего лишь в час. Говорят, что сыновья обычно походят на отцов, а дочери на матерей. Но девочки, вопреки этому правилу, не имели сходства ни с одним из родителей, словно были не родные, а приемные. Не только обликом отличались они от родителей, а и нравом. Цянь и его жена — к слову сказать, люди невежественные, даже тупые, — облик имели на редкость безобразный. А дочери выросли умными и прехорошенькими. Когда им было лет по десять или чуть больше, они напоминали омытые дождем дикие яблоньки хайтан [66]или цветы лотоса, овеваемые легким ветром. И с каждым днем становились все прекрасней. Нельзя было не залюбоваться ими. Им едва исполнилось четырнадцать, а какой-нибудь юноша, едва взглянув на них, тотчас же терял рассудок, старец, случайно бросив взгляд, с восторгом восклицал: «До чего прелестны!»
Одаренные от природы, девушки, увы, не знали грамоты, правда, научились кое-как вести счет. Зато в рукоделии и других женских ремеслах они не имели себе равных. Никто их не учил, а они умели делать решительно все, что когда-то хоть мельком видели, как делают другие. Одетые в простые белые платья и холщовые юбки, с медными шпильками в волосах и оловянными серьгами в ушах, они ничуть не уступали в красоте девицам из богатых домов, ибо любой, глядя на них, принял бы грубое одеяние за дорогое, сшитое из шелка, а дешевые украшения — за нефрит и золото. От красавиц невозможно было отвести глаз. Неудивительно, что подле них постоянно вились не только отпрыски богатых семей, но и вполне почтенные люди, имевшие на девушек виды.
55
Пастух. —Имеется в виду герой знаменитой легенды о Пастухе и Ткачихе (Небесной фее), разлученных волею небес и встречавшихся раз в году.
56
Небесная Река —Млечный Путь, согласно легенде разлучил влюбленных.
57
Лес слов(Цылинь) — одно из названий почетной должности академика-ханьлиня.
58
Птица Луань —волшебная птица, обычно феникс. Луань — самец-феникс, поэтический образ возвышенного мужа.
59
...под одним седлом... —Несколько видоизмененный вариант поговорки: «Конь не должен ходить под двумя седлами, женщина не должна иметь двух мужей».
60
Стихи в жанре цы —распространенный в китайской поэзии стихотворный жанр с относительно свободным размером и музыкальным мотивом.
61
Третий Чжан, четвертый Ли —то же, что «такой-то и такой-то».
62
Феникс (фэн) и луань —супружеские пары фениксов, образ любовных (супружеских) отношений.
63
...наш «конченый век». —Автор имеет в виду свою эпоху, XVII в. — годы военного лихолетья, смуты и иноземного вторжения.
64
Годы Истинной Добродетели — Чжэндэ —эра правления императора Уцзуна (1506—1521 гг.) династии Мин (1368—1644 гг.).
65
Хугуан —крупная административная область в центральном и южном Китае, в районе нынешних провинций Хубэй, Хунань и части провинций Гуанси и Гуандун.
66
Яблоня хайтан —яблоня с мелкими плодами (райские яблочки).