Страница 12 из 327
{102 ...происхождение слова нечестие... — Греч, ’άτασθαλία. Для современных ученых этимология этого слова не очевидна. Предполагается, что оно происходит от ’άτη, «помешательство, безумие; пагуба» и θάλλω — «цвести» (или θάλος — «поросль», «побег»). См.: Chantraine P. Dictio
{103 ...Зенодот в своей редакции поэм... — О Зенодоте Эфесском см. примеч. 7. Его задача состояла в том, чтобы «извлечь порядок из того хаоса рукописей (гомеровских поэм. — О. Л.), которые были собраны в Мусейоне». (The Iliad: A Commentary. Vol. 4. P. 22 sq.). Работая над текстом, Зенодот отвергал одни строчки, менял чтение в других, вводил в текст послегомеровские грамматические формы. Зенодот не оставил комментария, так что иногда бывает трудно понять мотивы производимых им изменений. В данном месте (Ил.I.4) Зенодот меняет слово πα̃σι («всем») на δαι̃τα («на обед»). Современные комментаторы считают это чтение удачным (см.: The Iliad: A Commentary. Vol. 4. P. 22 sq.).}
...самих распростер их на пир плотоядным
Птицам окрестным и псам, -
называя так добычу коршунов и других птиц. (13) Однако только человеку, отвергнувшему первобытное насилие, доступно честное равенство, и потому только его трапеза может быть названа пиром и только у него "доля" есть то, что доступно каждому. Более того, у Гомера гости не уносили с собой остатки пиршества, {104} но, насытившись, оставляли пищу хозяевам, чтобы ключница, отложив ее про запас, имела возможность угостить неожиданно пришедшего странника.
{104 ...у Гомера гости не уносили с собой остатки пиршества... — Правило «не выноси!» (ου̉κ ε̉κφορά!) восходит к сакральным трапезам, которые следовали за обрядом жертвоприношения и воспринимались как совместная трапеза богов и людей. Не случайно в святилищах сооружались гостиницы и пиршественные залы — ни куска жертвенной трапезы нельзя было вынести за пределы священной территории. Правило «ου̉κ ε̉κφορά!» сохранилось вплоть до времен Римской империи, но превратилось просто в правило хорошего тона. Так, у Плутарха читаем: «...постараться унести с собой что-нибудь из угощения было бы проявлением крайней невоспитанности...» («Застольные беседы». IV.660в). Вместе с тем, известно, что в обычае были и гостинцы — блюда, специально предназначенные для того, чтобы гости могли унести их домой. Ср. у Лукиана — «Пир, или Лапифы» (38).}
22. Иногда Гомер изображает своих героев, питающимися и рыбой и птицей. {105} По крайней мере спутники Одиссея ловят на острове Тринакии {106} [Од.ХII.331]
{105 ...и рыбой и птицей. — Ср. выше, гл. 9, где сказано, что у Гомера никто не ест ни рыбы, ни птицы. Вероятно, последующее рассуждение принадлежит в аутентичном афинеевском тексте другому персонажу диалога, который пытается опровергнуть мнение, согласно которому гомеровские герои питались исключительно мясом, и доказать, черпая сведения из того же Гомера, что в героические времена, ставшие для современников Афинея глубокой древностью, пища людей была не столь уж однообразной.}
{106 ...спутники Одиссея ловят на острове Тринакии... — Од.ХII.331. Тринакия (Тринакрия) — упоминается в «Одиссее» еще три раза — ΧΙ.107; ΧΙΙ.127, 135. Ср.: Аполлоний Родосский. IV.965, 995; Нонн Панополитанский. «Деяния Диониса». XV.274; XXVII. 195). В античности Тринакрию отождествляли с Сицилией — см.: Фукидид. VI.22.1; Страбон. VI.263; Диодор.V.2.1; Плиний.III.86; Schol.Od.XI. 107.}
Что где случалось: стреляли все птицу, и рыбу
Остросогбенными крючьями удили.
Разумеется, ковались эти крючья не на Тринакии, но были привезены на [b] корабле, что показывает и опыт и искусство ужения рыбы [людьми того времени]. Мало того, Гомер сравнивает несчастных спутников Одиссея, схваченных Скиллой, с рыбами, пронзенными длинным шестом (острогой) и выброшенными на берег [Од.ХII.251]. Одним этим он обнаруживает больше понимания в этом ремесле, чем авторы ученых поэм и трактатов. Я имею в виду {107} аргивянина Кекала и гераклейца Нумения, аркадца Панкрата, Посидония Коринфского, а также моего старшего современника [с] киликийца Оппиана: столько мне попалось авторов эпических поэм под заглавием "Искусство рыбной ловли". А у прозаиков [мне известны] сочинения Селевка из Тарса, Леонида Византийского и Агафокла из Атракия {108} [в Фессалии]. И если Гомер не упоминает о подобной снеди на пирах, {109} то потому что она считалась пищей, неприличествующей высокому достоинству витязей; то же касается и новорожденных [детенышей домашних животных]. Наравне с рыбой ели в те времена и устриц, хотя они малопитательны и невкусны, особенно когда лежат глубоко на дне. И нет никакого способа добыть их, кроме ныряния [Ил.ХVI.745]: [d]
{107 Я имею в виду... — Далее перечисляются: аргивянин — житель или уроженец Аргоса (см. примеч. 215), гераклеец — житель или уроженец Гераклеи (см. примеч. 275), аркадец — житель или уроженец Аркадии (см. примеч. 216), киликиец — житель или уроженец Киликии (см. примеч. 284).}
{108 ...Селевка из Торса... и Агафокла из Атракия... — Таре — город в Киликии (М. Азия); Атракий (Атрак) — город в Фессалии на р. Пеней.}
{109 И если Гомер не упоминает о подобной снеди на пирах... — Предлагаемое объяснение не согласуется с гл. 8-9: там отсутствие на столах гомеровских героев иной пищи, кроме мяса, объясняется их стремлением к здоровой простоте, а здесь речь идет уже о том, что питаться рыбой считалось дурным тоном у высокородных героев.}
Как человек сей легок! Удивительно быстро ныряет! {110}
{110 Удивительно быстро ныряет! — Так Патрокл глумится над своей жертвой — возницей Гектора, который падает мертвый с колесницы на землю.}
- и далее говорится, что, нырнув, тот многих мог бы удовольствовать устрицами.
23. Перед каждым пирующим у Гомера ставится чаша. Так, перед Демодоком ставится корзина, стол и чаша, {111} "чтоб пил он, когда пожелает" [Од.VIII.69]. А выражение "кратеры {112} венчались вином" означает, что их наполняли доверху, так что жидкость возвышалась над краем сосуда и как бы увенчивала его. Делалось это намеренно, ибо считалось добрым [e] знаком. Наполнив кратеры, юноши
{111 ...перед Демодоком ставится корзина, стол и чаша... — Демодок — это совсем не «каждый пирующий» — во-первых, он певец, во-вторых, он слеп, и хозяева, как показывает Гомер, стараются не только оказать ему особый почет, но и устроить его поудобнее.}
{112 ...«кратеры венчались вином»... — Ил.I.470. Кратеры — большие (обычно около 14 литров) чаши для смешивания вина с водой, что явствует из самого их названия (греч. слово κρατήρ имеет тот же корень, что и глагол κεράννυμι — «смешивать»). Современные комментаторы предполагают, что упоминание кратеров в «Илиаде» и «Одиссее» — анахронизм, так как смешивание вина с водой — практика более поздних, чем героическая, эпох. Этому предположению отчасти противоречит микенское ka-ra-te-ra, этимологически и семантически родственное уже упомянутым κρατήρ и κεράννυμι. См.: The Iliad: A Commentary. Vol. 3. P. 90.}
По чашам пирующим всем разливали... [Ил.I.471]
Слово "всем" относится не к чашам, но именно к людям. Это ясно из обращения Алкиноя к Понтоною: "[Наполнив кратеры,] вина удели всем в мегароне" [Од.VII.179-183]. И после этого
Наполнив вином все кратеры,
В чашах пирующим подал...
Есть на пирах и особые почести для храбрейших: сына Тидея чествуют "брашном и полными кубками" [Ил.VIII. 162], Аякс награжден "хребтом [f] бесконечным" [Ил.VII.321]; то же самое получают и басилеи: {113}
{113 Басилеи — букв. «цари». Цари гомеровской эпохи — это не монархи. В западной науке их статус часто объясняют, проводя аналогии со средневековым рыцарством. В этом случае гомеровские цари оказываются чем-то вроде феодальных сеньоров (см.: Марру, с. 21 сл.). В русской и советской исторической науке они трактовались как племенные вожди, облеченные военной, судебной и жреческой властью (см.: История древней Греции/Под ред. С. И. Ковалева. М., 1936. Т. 2, ч. 1. С. 128; ср.: Зелинский Ф. Ф. История античной культуры. СПб., 1995. С. 30). О содержании понятия «царь» применительно к гомеровской и микенской эпохе см.: Андреев Ю. В. Раннегреческий полис (гомеровский период). Л., 1976.}