Мазепа

К этой обиде добавились и другие. Меншиков не стеснялся, стремясь показать себя распорядителем в империи вообще и в Украине в частности. Например, находясь в Киеве, Петр приказал Меншикову идти с конницей на Волынь против шведов, а Мазепе выступить следом и находиться в подчинении у князя. Гетман был крайне оскорблен этим приказанием, заявлял, что это бесчестье после стольких лет верной службы получить такую награду. Мазепа считал, что весь поход этот, учитывая отход шведов в Саксонию, не имел никакого смысла и придуман был Меншиковым исключительно с целью собственного возвышения, «чтобы показать всему свету, что имеет гетмана под своей командой». Иван Степанович с возмущением говорил Орлику, что не был бы оскорблен, если бы его отдали под команду Шереметева или какого-либо другого человека со славным именем и заслугами предков. Но вся его гордость шляхтича восставала от одной мысли подчиняться «безродному выскочке».

Не отправив депутацию к царю, Мазепа тем не менее не молчал. В конце сентября он пишет царю письмо. В нем, в частности, говорилось, что, видя Петра в Киеве «многими делами затрудненного и отягощенного», он не дерзал затруднять его проблемами украинских войск. Но теперь, после завершения строительства валов, начала дождей и осенних холодов, Мазепа предлагал отпустить войска, которые лишились на работах лошадей, брошенных запасов и прочего. Мазепа объяснял Петру, что, если и далее мучить людей, войско не будет пригодно ни на какую службу [550].

В конце октября Мазепа возвращается в Батурин. В связи с начавшимися холодами строительство Печерской крепости было приостановлено и войска распущены по домам.

Но тут снова начались неприятности в Запорожье. Мазепа сообщал царю о намерении запорожцев соединиться с крымским ханом и идти походом в Украину. Еще 29 августа Петр направил грамоту кошевому атаману с приказанием отправить запорожцев в русскую армию, находящуюся в Польше [551]. 15 сентября кошевой атаман Лукьян Тимофеенко отрапортовал Петру об отправке отряда запорожцев под предводительством полковника Галагина против шведов. Он также писал, что своевольцы наказаны и просил отпустить запорожцев с каторжных работ [552]. В конце октября Мазепа виделся с полковником и тот требовал жалованья для отправлявшихся на службу запорожцев [553]. В ожидании денег запорожцы занимались разбоями и своевольством. Воеводам пограничного Каменного Затона направлялись дерзкие письма с угрозами. Только в середине декабря Мазепа сообщил о прекращении смут на Запорожье и о том, что возможный союз с Крымом не состоится [554].

Еще более грозные для единой Гетманщины события разворачивались на западе. Карл вступил в Саксонию, огнем и мечом уничтожая родной край Августа. Началась паника. Все, кто мог, бежали. Саксонские министры увозили казну и архив, дворяне — свое личное имущество. В этих условиях Август в глубокой тайне, не уведомив об этом своего союзника Петра, прислал в шведский лагерь своих представителей и предложил королю перемирие. Переговоры комиссаров завершились в середине октября. Август II по Альтранштадтскому миру отрекся от польской короны в пользу Станислава Лещинского, оставив за собой свою наследную Саксонию.

Петр не знал этого и решил воспользоваться переносом военных действий в Саксонию. Из Киева он направился в Финляндию руководить осадой Выборга. Меншиков, ничего не подозревая об отречении Августа, уехал в Польшу для осуществления совместной с ним кампании. Бывший польский король соединился с русскими войсками под Люблином и, ни словом не обмолвившись о своем поступке, принял участие в битве под Калишем в конце октября, в которой был разгромлен шведский генерал Мардефельд. После этого Август направился в Варшаву, где объявил Василию Долгорукому, что корону не отдаст и союз не разорвет, а соглашение с Карлом подписал исключительно для того, чтобы спасти Саксонию от разорения. Это была игра. Чтобы искупить свою вину за участие в битве против Мардефельда, Август добился у Меншикова передачи ему всех шведских пленных якобы в обмен на русских. На самом деле он просто освободил шведов, а сам направился в Дрезден, где встретился с Карлом и Лещинским, обедал с ними и вел тайные разговоры [555].

Этот эпизод крайне важен по ряду причин. Во-первых, в нем можно усмотреть прямую параллель с событиями 1708 года, когда перед лицом разорения Украины тайный союз с Карлом заключит уже Мазепа. При этом надо отметить, что реакция Петра в первом и во втором случаях была прямо противоположной. Во-вторых, теперь, ввиду прямой угрозы потери единственного союзника, русская позиция в вопросе Правобережной Украины стала значительно более гибкой.

После отъезда Августа из Варшавы Долгорукий поехал в Краков, чтобы постараться удержать немногих сторонников отрекшегося короля.

Узнав о соглашении Августа с Карлом, Меншиков срочно вызвал Петра в Жолкву, где собрались также Головкин, возглавивший после смерти Головина Посольский приказ, и Григорий Долгорукий. Туда же приехал целый ряд ведущих польских политических деятелей: архиепископ Гнезненский, подканцлер Ян Шемберк, коронные гетманы и краковский воевода Ян Вишневецкий, объединявшиеся в так называемую Сандомирскую конфедерацию. Поляки подтвердили союз с Петром и подали статьи, одна из которых предусматривала возвращение Польше Белой Церкви и других крепостей, полученных от Палея.

Сложнее обстояло дело с другой частью Речи Посполитой — Литвой. Стало известно, что гетман литовский Михаил Вишневецкий издал универсал к жителям Великого княжества Литовского, в котором призывал подчиняться королю Станиславу. Вообще позиция Лещинского после отречения Августа очень усилилась. Практически он был теперь единственно законным королем, и его признали все ведущие государства Европы — Франция, Англия, Голландия и другие.

В этих условиях в середине января 1707 года Петр подтвердил предложенные сторонниками Августа статьи. Правда, сановникам Речи Посполитой указывалось, что возвращение Правобережья — дело опасное, и если за него немедленно взяться, могут начаться бунты, крайне нежелательные в условиях войны.

Угроза возможного скорого наступления шведов реально ставила перед Петром вместо сохранения Правобережья другой вопрос: как сохранить Левобережье? В этих условиях предлагаемая Меншиковым реорганизация полков начинала выглядеть как насущная военная необходимость. О Гетманщине, автономии и прочей, на его взгляд, вредной ерунде царь, разумеется, не задумывался.

В конце января он посылает Мазепе указ, чтобы «по самой первой траве» встать под Киевом, ибо в мае ожидается приход шведов. «И понеже ваша милость можете знать, что войско Малороссийское не регулярное и в поле против неприятеля стоять не может», то предлагалось использовать «лопатки и заступы» — то есть заняться строительством крепости, а также взять с собой артиллерию [556]. Буквально следом вышел указ, чтобы казацкие войска были лучше вооружены [557]. Мазепа должен был за собственные деньги (потом обещали их компенсировать из казны) приобрести две тысячи лошадей и вооружить пять тысяч войска [558]. Для усиления русского влияния губернатором Киева вместо Гулица был назначен Дмитрий Голицын.

В середине февраля в Жолкву приехало посольство от сейма. Речь снова шла об Украине. Послы требовали немедленного возвращения городов и ареста Самуся и Искры. Поляки также выражали опасение, что Мазепа «за тех бунтовщиков стоять будет». Петр обещал направить гетману указ о возвращении Правобережья, а относительно полковников — чтобы он их по возможности удерживал от бунтарства [559].

550

Письма и бумаги. Т. IV. С. 1022.

551

Бантыш-Каменский Д. Н.Источники. Ч. 2. С. 54.

552

РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 1500.

553

Там же. № 1512.

554

Там же. № 1520, 1524 и др.

555

Павленко Н. И., Артамонов В. А.27 июня 1709. М., 1989. С. 131–137 и др.

556

Письма и бумаги. Т. V. № 1532. С. 41–42.

557

Там же. № 1548. С. 57.

558

Там же. № 1655. С. 168.

559

Там же. С. 477–478, 496.