Страница 50 из 85
Ксения только кивала с обалдевшим видом. Ожидать такого от своего бывшего кавалера она не могла.
– Пути Господни, Ксения... Все, прощай, милая, не поминай лихом. И – быстрей, быстрей!.. – Юрий сорвался с места и почти бегом направился в сторону дворика, где он оставил машину. Теперь он долго не увидит ее... Если вообще когда-нибудь увидит на этом свете.
Уже в который раз Филатов с грустью подумал о том, почему же, стоит ему полюбить женщину, она или погибает, или оказывается далеко не тем человеком...
... Буденный распечатал «маляву», принесенную хромавшим Фрицем. Его спутник с пулей в ноге лежал в больнице, опекаемый врачом из «своих», – опасность потерять ногу ему не грозила, но танцевать теперь он вряд ли когда-нибудь сможет.
Видеть своего «командарма» в ярости доводилось мало кому из бандитов. Практически никогда тот не бил посуду, не раздавал тумаки – за него наказанием провинившихся занимался, и небезуспешно, Фриц. Но теперь сам «экзекутор» провинился, и провинился крупно.
– Вы что, мудаки поганые, не смогли вдвоем одного замостырить? – уставился на своего подручного яростным взглядом Буденный.
– У него ствол был...
– Ну и что, что ствол! У тебя, что ли, ствола нет?
– Да не тягаю я его, нас и так менты пасут...
– Б..., да ты знаешь, что сейчас начаться может? Это же был человек Кайзера...
– Так какого хрена он стал Удава защищать?
– А он шизик, такие могут все что хочешь сотворить. Никакой логики в их действиях...
– А это не?.. – Фриц начинал помаленьку догадываться о том, кто есть «ху».
– Это был Филатов, вот его подпись стоит. Скорее всего его бывшая телка попросила Годунова вытащить, вот он и решил поиграть в благородство.
– Е-мое, тот Филатов, который Рашида замочил?
– Тот. Вот только как он к Кайзеру попал? Или, может, и раньше на него работал... Да, придется «самого» побеспокоить. – Он снял трубку телефона.
Звонок Буденного застал Кайзера врасплох.
– Меня не интересует, где и как ты его будешь искать! – орал в трубку генерал Логвиненко. – Сегодня же, слышишь, сегодня же вечером он должен быть нейтрализован, иначе ни ты, ни я в живых не останемся! Да прочеши весь город, устрой засаду у его друзей... Кстати, у него белая «копейка», номер... Если надо, устрой стрельбу, но чтобы Филатов был уничтожен. Лучше, конечно, брать этого мудака живым, но смотрите сами. Все. Жду. – Кайзер вытер платком вспотевший лоб. – Вот мудила, – выругался он. – И так директор коситься начал, а тут еще это... Ну, попадись ты мне, писатель хренов...
А в это время «писатель» спокойно обедал в ротной каптерке в обществе Лени Жестовского. Филатов исповедовался другу:
– ... Ну, я и нажал на кнопку. И стал наемным убийцей.
Жестовский, уже догадывавшийся обо всем, утешил:
– Собаке – собачья смерть. Шагу не дают ступить, сволочи...
Водки не пили – Жестовскому надо было с минуты на минуту заступать в караул, и приятель не хотел его смущать, хоть Леня от чистого сердца и предложил ему «своего фирменного». Юрий, кстати, рассказал о напитках, которыми потчевал его Кайзер, одним словом, ничего не утаил, – терять ему действительно было нечего, он и приехал к другу детства и сослуживцу, чтобы попрощаться с ним если не навсегда, то надолго...
Жестовский взглянул на часы:
– Ну, все, на развод пора. Юрик, ты пока тут прикорни, устал небось. К ночи в караулку переберешься. Машину-то где оставил?
– Да на стоянке, около КПП...
– Зря, засечь могут. Надо было в часть загнать, тут машин много стоит – командир разрешил «безгаражным» аккурат около караулки парковаться...
Его предостережение запоздало. Разосланные во все концы города «буденновцы» белые «Жигули» первой модели с известным номером разыскали почти сразу же, зная, что в части служит друг «объекта». И приняли соответствующие меры.
Стемнело. Отправив очередную смену караульных во главе с разводящим, Жестовский, перепоясанный портупеей, на ремне которой висела кобура со штатным «макаровым», присел на топчан, где дремал Юрий. Тот от движения проснулся.
– Ну что, Юра, часиков в шесть тронешься?
– Да, поеду... Зашьюсь куда-нибудь на Урал... А может, в Ташкент поеду, там друзей много... – Филатов широко зевнул. – Как та цыганка говорила: ждет тебя, золотой, дальняя дорога.
– Ну, лишь бы не казенный дом...
Одиннадцать бандитов – столько «активных штыков» смог набрать после разборок с кавказцами ежовский «командарм» – рассредоточились у забора воинской части, рядом с которым стояла караулка. Буденному, а точнее, Фрицу нетрудно было узнать, что друг Филатова заступил начальником караула. Один из бандитов сквозь лаз под забором, именно тот, которым воспользовался в свое время Юрий, попал на территорию части и удостоверился, что «объект» на месте. Выяснив обстановку, члены «группы ликвидации» один за другим нырнули в лаз. Операцией, разработанной Фрицем, он же и руководил; осталось только выждать, когда Филатов выйдет из караулки в отхожее место, и «замочить» его из «бесшумки». С этим мог справиться и один Фриц, но он хромал, и, поскольку не хотел уступать никому свое право отомстить человеку, из-за которого так опозорился, пришлось собирать для собственной подстраховки всю шоблу.
– Стой, кто идет? – раздался за окном караулки голос разводящего.
Жестовский встрепенулся, выскочил из дверей, по привычке схватив фуражку и надев ее на голову.
Дальнейшее Юрий видел, словно происходившее в замедленной съемке.
Распахивается дверь. Освещенный сзади, на пороге стоит Жестовский. В тот же момент с его головы слетает фуражка и падает прямо на колени сидящего на кушетке Филатова. В тулье фуражки – аккуратная дырочка. Снаружи доносится звук выстрела. Крик Жестовского: «Караул, в ружье!!! Отразить нападение!» Филатов видит собственный пистолет, выхваченный из кармана, словно со стороны, самого себя, стреляющего в сторону вспышек чужих выстрелов. Короткие очереди «Калашниковых»...
Нападавших почти не было видно – проникнув на территорию, они спрятались за кустами, обрамлявшими дорожки, ведущие к плацу, казарме и домику штаба. Ночь была, как на грех, безлунной; Филатова – он потом узнал – спасло только одно: покалеченный Фриц неуклюже повернулся в кустах и был замечен разводящим сержантом, который вел в караулку сменившихся часовых. Тот крикнул, как положено по уставу, секунду спустя в проеме дверей появился Жестовский, и Фриц не выдержал – нажал на курок. Это стоило ему жизни – после команды начкара один из солдат прошил кусты и Фрица очередью из автомата.
Подстраховывавшая его команда зашевелилась, открыла огонь, и солдаты стали стрелять на поражение. Бандюги же, не имевшие никаких навыков открытого боя, частью полегли сразу же, частью продолжали отстреливаться из-за кустов. Они прекрасно понимали, чем грозит им вооруженное нападение на воинскую часть, но купились на заверения Буденного, что, мол, никто там шума не поднимет, Фриц одним ножом управится, да и к тому же клюнули на обещание весьма приличного вознаграждения. Даже то, что пистолеты пятеро из одиннадцати держали в эту ночь первый (да и последний) раз в жизни, их не остановило.
Завыла сирена, Юрий, выскочивший из караулки, залег рядом с Жестовским. Тот, стреляя по кустам из пистолета, крикнул Филатову:
– Беги через подкоп! Беги, я сказал, сейчас тут вся часть будет! Я подстрахую!
Филатов пополз к забору части, услышав, как Жестовский крикнул:
– Сержант, огонь на поражение! Обходите их с флангов! Только друг друга не перестреляйте! Максименко, ползком в казарму! Крецу, в штаб! Разъясните там обстановку! Козин, блокируй КПП!
Со времени первого выстрела прошло не больше двух минут; сирена, включенная дежурным по штабу, продолжала грозно реветь. Из казармы выбегали заспанные солдаты с автоматами, на ходу прилаживая обмундирование. Еще через минуту Юрий, как и несколько месяцев назад, юркнул в лаз, ведущий к спасению.
... Вспышка выстрела была неожиданной. И боль в груди он почувствовал не сразу, а лишь тогда, когда отдача от его ответного выстрела толкнула назад плечо.