Черные рейдеры

Просматривая оперативную сводку за прошедшие день и ночь, Шевцов заинтересовался одним фактом – в юго-восточном районе Москвы – Капотне – неизвестным веществом, предположительно горючей смесью, была подожжена легковая машина «мерседес». В ней находился сотрудник ГИБДД и несколько человек, среди которых был ближайший сподвижник Аганесяна – Бабкен Балаян. В сожженном салоне было найдено несколько стволов автоматического оружия. Удивительным было то, что все пострадавшие выжили и были доставлены в ожоговый институт в тяжелом состоянии.

Это было очень похоже на проделки Филатова – рискованные и дерзкие, на грани фола. Не все устраивало Шевцова в стиле работы Филатова – особенно применение им оружия и возможные в связи с этим последствия. Однако, справедливости ради, Шевцов отмечал, что работал Филатов без грязи и лишь в отдельных случаях случались проблемы.

Последняя сводка встревожила Шевцова, который, как и руководство, больше всего боялся, что ситуация выйдет из-под контроля. Такую акцию вполне могли осуществить и люди Ашота. Но было не похоже на то, что сидящий за решеткой авторитет бросил вызов Аганесяну. Позиции Ашота были слишком слабы в Москве. А после операции, проведенной людьми Аганесяна, и вовсе стали призрачными. Впрочем, нельзя было сбрасывать со счетов и пресловутую кавказскую месть. Даже сидя за решеткой, реально организовать покушение или нанять киллера. Однако все это как-то не клеилось с другими фактами. Ашот давно покончил с криминалом, и лезть снова в это болото ему не было резона.

Другими версиями могли стать происки конкурентов Ашота, недовольных активностью армянского авторитета. Не исключено, что прежние наркодилеры, давно поделившие Москву на зоны влияния, не захотели делиться с Аганесяном выручкой...

Вскоре миновали пологий подъем и въехали в горловину, зажатую с двух сторон леском. Здесь и находился поселок Бачурино, где располагалась «дача» Аганесяна. При въезде ситуация ничего дурного не предвещала, но как только взобрались на высотку, впереди, в полутора-двух километрах, увидели переливающиеся серпантины трассирующих пуль.

– Ё-моё! – не удержался майор Кудрин. – Да тут и впрямь Сталинградская битва, – он затормозил, двигатель сбавил обороты. Приоткрыли дверцы и только что увиденному зрелищу получили звуковое подтверждение.

– Кто-то неплохо развлекается у особняка Аганесяна, – сказал подполковник и тронулся с места. Он, разумеется, не предполагал, что буквально через минуту за поворотом они увидят страшную картину.

Они увидели лишь контуры, хотя все равно бы узнали в этих неясных очертаниях людей и технику. Но все это месиво, загруженное в какую-то невероятную кучу, выглядело пушинкой перед настоящей стихией огня, которая в буквальном смысле пожирала особняк Аганесяна.

Столбы огня подымались на сотню метров вверх. Положение осложнялось тем, что со стороны особняка кто-то отвечал на штурм огнем. Несколько пожарных машин пришлось отогнать на безопасное расстояние от особняка. Спецназовцы суматошно занимались эвакуацией людей, что было сделать чрезвычайно сложно – огромная толпа посельчан собралась поглазеть, как пылает один из богатейших домов поселка. Людей не смущало, что здесь было опасно.

– Анатолий Иванович, дальше ехать нельзя, – беря наизготовку автомат, сказал Кудрин. Он открыл дверцу, но выходить из машины не спешил. – Надо подать назад, хотя бы скрыться за стоящим рядом спецназовским грузовиком.

Только Шевцов подал назад, как к «Волге» подбежал спецназовец в камуфляжке без знаков отличия.

– Кто такие?! Все выходим из машины! – приказал боец.

– Полегче на оборотах! – остановил его Шевцов и протянул в открытое боковое окно свое удостоверение.

– Извините, – после некоторой паузы произнес спецназовец и козырнул подполковнику. – Старший лейтенант Гороподов, – громко представился он. – Но я должен предупредить вас, что мы никого не допускаем в зону обстрела.

– Сынок, – прервал его Шевцов, – смотри за своими бойцами. Я руковожу специальной комиссией, которая занимается делом авторитета Аганесяна, а его дом сейчас сгорит. По оперативным данным, в доме или на территории находятся трое заложников – девушка и двое мужчин. Ваша задача при штурме сохранить им жизнь. – С этими словами он протянул спецназовцу специальное удостоверение. – Ты и все остальные должны оказывать мне всяческое содействие, понятно?

– Так точно, товарищ подполковник!

Они вышли из машины и направились к пылающему особняку. За забором с интервалом в несколько метров притаились спецназовцы-штурмовики в черной камуфляжной форме.

Шевцов со своей группой притаились за ними в десяти метрах. И как только они это сделали, рядом что-то сильно громыхнуло и со скрежетом начало падать на землю – стала обваливаться крыша.

Этот момент спецназовцы использовали для последнего штурма. Группа из десяти человек устремилась на территорию пылающего особняка. Из самого дома огонь уже не велся, но на территории особняка находилось несколько огневых точек, продолжающих вести огонь.

– Ах, сволочи, как кучно бьют! – еле слышно проговорил Шевцов, голос которого заглушался разрывами пуль. Он почувствовал, как у него зашлось сердце и ему мешал бронежилет, не позволяя дотянуться до кармана, где лежал валидол. – Иван и ты, Паша, обратился он к находящимся рядом оперативникам, – маленько подстрахуйте. А дальше я не имею права тянуть вас в самое пекло...

– Пошли, Кудрин, – обратился он к своему подчиненному.

Они двинулись по прямой, сокращая расстояние. Сразу за воротами они обнаружили тело убитого охранника в обгорелом черном пиджаке. Рядом с трупом лежала фуражка с милицейским «крабом». А за ней в дыму показался силуэт милицейского «УАЗа». Они подошли ближе, чтобы спрятаться за ним от возможного обстрела. От машины исходил невыносимые запах сгоревшей резины и пластмассы, к которому примешивались тошнотворные запахи сгоревшей человеческой плоти.

Метрах в тридцати от первого «УАЗа», упершись передним бампером в кювет, сиротливо замер второй милицейский автомобиль. От него тоже несло сгоревшей резиной и бензином. Двери заклинило, а через закопченные стекла ничего нельзя было разглядеть.

Молоденькому старшему сержанту Ивану Драчу, который бесстрашно бросился за следователями, внезапно стало плохо: он отошел к одиноко стоящей березке и, ухватившись за нее, замер в рвотном позыве. Он никак не мог облегчить желудок, и подошедший Шевцов посоветовал ему растереть на ладони листик березы и просто понюхать его. Через минуту сержанту стало легче.

– Дальше идти нельзя – жар огромный, надо обойти вон там, – Шевцов указал рукой пути возможного обхода, – а то нас может постигнуть та же участь, что и погибших ребят.

Не успел он договорить, как все тот же старший лейтенант Гороподов настоятельно потребовал выйти из зоны обстрела, пока не будет проведена полная зачистка.

– У меня там заложники! – сокрушался Шевцов.

– Тем более, это наша работа! – настаивал Гороподов.

– Анатолий Иванович, лейтенант прав, – вмешался в разговор Кудрин.

Еще несколько минут запальчивый Шевцов возмущался и спорил со спецназовским лейтенантом, но по голосу чувствовалось, что он сдается. Дело в том, что Анатолий Иванович и сам был сторонником принципа, что каждый должен заниматься своим делом.

Кудрин помог подполковнику дойти до служебной «Волги».

– Не мешай, Олег, я эти места знаю назубок, – сказал Шевцов и вдруг почувствовал, как стало плохо с сердцем.

– Ну, вот видите, Анатолий Иванович, не надо вам туда соваться, – настоял Кудрин, видя, что творится с шефом.

– Минутку, сжав губы, процедил Шевцов. – Сейчас все восстановится... Я сейчас буду говорить с вашим начальством. Нужна координация операции. Смотрите, наши сотрудники здесь полегли. Жалко ребят, видимо, сгорели заживо... А эти головорезы как бы наших заложников с Филатовым не зацепили. Как думаешь, разберутся?

– Это их хлеб, Анатолий Иванович. Ребята толковые, сразу видно, – начал успокаивать своего шефа Кудрин.