Черные рейдеры

– Да, на нарах особенно не разапьешси, – умышленно коверкая слова, заметил Филатов.

Как ни странно, эта реплика совсем не задела Артура Артуровича, который даже обрадовался агрессивности Филатова.

– А мне нравятся такие как ты, с юморком, – усмехнулся Аганесян. – И характер твой мне нравится.

После этого московский авторитет полминуты смеялся, не беспокоясь за то, что происходит вокруг. В этот момент Юре показалось, что Артур Артурович сошел с ума или, по крайней мере, не в себе. Ведь все происходящее со стороны напоминало ужасающее зрелище. За спиной у Филатова начинался огромный пожар – дом Аганесяна пылал в огне. Зарево от огромного кострища, которое уже пожирало не только стены и крышу, казалось, освещало весь поселок. Огненные блики отражались на лице самого владельца, который безмятежно, по-прежнему расплываясь в улыбке, продолжал что-то объяснять Филатову.

– Артур Артурович, – прервал его Филатов, – у вас есть шанс остаться человеком, – у вас уже нет шансов уйти от правосудия. Особняк оцеплен. Бежать отсюда вам нет никакого смысла. Я предлагаю вам бросить оружие и сдаться властям.

Аганесян был из тех людей, которым не нравится, когда их прерывают, поэтому он сразу изменился в лице. Улыбка быстро оставила его лицо, и со стороны казалось, что он и в самом деле обдумывает предложение Филатова. Однако это было обманчивое впечатление. На самом деле весь его организм кипел.

– Смеется тот, кто смеется последним, Филатов, – спокойно заметил Аганесян. Филатов понял, что это не сулит ни ему, ни заложникам ничего хорошего и дальше последует месть.

– Жаль, что мы раньше не пересеклись с тобой, Филатов, – серьезно и как бы с обидой произнес Аганесян. – А я, видишь ли, недооценил тебя. Все шло по плану, но ты все испортил. Сам понимаешь, таких обид не прощают!

В этот момент Аганесян направил дуло автомата прямо на Филатова и, глядя ему в глаза, неожиданно серьезно спросил:

– Ты смерти боишься?

Филатов не ожидал от авторитета такого вопроса и поэтому не удержался от смеха. Он хохотал от души как никогда, иногда на доли секунды останавливаясь, чтобы перевести дыхание и справиться с болью в теле.

– Я видал ее много раз, а сейчас умереть не зазорно от такой падали, как ты, – спокойно произнес Филатов. – Многие мои товарищи ушли раньше меня. Так что мне, может быть, и в самом деле пора? – спросил Юрий.

Аганесян молча выслушал это, не обращая внимания на то, что в этот момент крыша дома обвалилась с таким сильным треском, так что стоявший рядом с ним охранник вздрогнул от испуга.

– Врешь, собака. Хорохориться ты брось. Человеческая жизнь не стоит ничего. И твоя поганая жизнь не стоит ничего, Филатов. Ты думаешь потянуть время. Не выйдет, – самодовольно заметил Аганесян и приставил дуло автомата к Юриной щеке. – Видишь, ты, наверное, считал себя героем. Положил стольких моих ребят. А я взял и нажал на курок. Бум – и тебя нет. Понимаешь, Филатов, – тебя нет! – захохотал Аганесян.

Филатов услышал крики, звуки сирены за стеной особняка, который доживал свои последние секунды. Он понял, что люди Шевцова наверняка уже находятся на территории и будут здесь в течение нескольких минут.

– Слышишь, Болт? – обратился Аганесян к своему подчиненному. – Прикончи бабу и старика, а я сейчас с этим подонком разберусь.

– Болт, этого делать не стоит, – предупредил Филатов человека Аганесяна.

Аганесян и в самом деле изменился в лице. Идиотская ухмылка, которая в последнюю минуту не сходила с его лица, сменилась на гнев, и он через секунду должен был нажать курок.

Но вдруг прогремел выстрел. Барулин, найдя пистолет, наблюдал за ситуацией. Поскольку чувствовал он себя скверно и в любом случае не смог бы удержать пистолет в дрожащих руках, он улучшил момент и выстрелил в воздух. Этого оказалось достаточно, чтобы Филатов выхватил у опешившего Аганесяна «Калашников» и направил дуло прямо ему в живот.

Несколько секунд Аганесян и Филатов смотрели друг другу в глаза. Московский авторитет еще не понимал, что произошло. Но когда до него, наконец, дошло, в какой незавидной ситуации он находится, попытался спастись, рявкнув:

– Болт, чего ты стал, стреляй в него!

Но парень мешкал, он направил свой АКМ на Филатова, но стрелять не хотел.

– Ну, чего ты стал, как баран! – закричал, Аганесян. – Стреляй, черт тебя подери!

До этого молчавший Филатов решил также повлиять на ситуацию:

– Послушай Болт. Я, правда, не знаю твоего имени и фамилии. Но ты, я вижу, не глупый парень.

Брось оружие и не ломай себе жизнь. Твой шеф обречен, и все кто с ним, пойдут на нары или на тот свет. Вижу, что ты оказался в этой заварушке случайно. Если не сделаешь сейчас глупостей, обещаю тебе, что помогу органам разобраться в ситуации, и тебя отпустят.

– Стреляй, идиот, и не слушай его! – орал как резаный Аганесян, а затем, не выдержав, бросился к своему подчиненному и попытался вырвать у него из рук автомат. Однако стриженый, судя по всему, не собирался отдавать его. Они стояли напротив друг друга, вырывая друг у друга оружие. Болт, по всей видимости, все-таки что-то переварил в своей голове и держался за автомат, боясь, что шеф сейчас совершит еще одну глупость. В это время авторитет посыпал своего подчиненного бранными словами и несколько раз ударил его по голове. Через несколько секунд они уже лежали на траве и было видно, как Болт пытался вытянуть руку с Калашниковым, чтобы уберечь себя и Аганесяна от выстрела. Они боролись еще несколько минут, и в этой борьбе после очередного удара последовал глухой выстрел. Вначале Филатов, который наблюдал за этой сценой, ничего не понял. Дерущиеся оставались в тех же позах, и ему казалось, что их тела продолжали двигаться в том же диком танце борьбы. Однако, присмотревшись, он понял, что они застыли и только глаза Болта непонимающе глядели из-под мышки Аганесяна.

Глава 14

– Эх, если бы простояло такое лето до самого ноября! – сокрушался Шевцов, когда служебная машина пересекла МКАД и направилась на север, в сторону Дмитрова.

Ему нравились затронутые легкой желтизной деревья, искрящиеся многоцветьем подмосковные поля. Но больше всего бодрил холодный осенний воздух, который не оставлял никаких шансов уходящему лету. У него был специфический запах, в котором воедино сплелись дожди и холода, первый снег и теплый листопад, который случается где-то в середине октября.

Все это было немножко тоскливо, и Анатолий Иванович отгонял от себя мысли, навеянные состоянием природы. В машине было тепло и уютно, и подполковник боялся, что его сейчас разморит, ведь он не спал уже несколько суток. И в самом деле, сон все сильнее опутывал его сознание, но он отгонял его сразу, ведь он сам вел машину. В таких ситуациях все нужно держать в своих руках. Поэтому он был не в меру требователен и педантичен, не позволяя никому принимать каких-либо решений, а только выполнять его команды. Вот и сейчас, отказавшись от помощи водителя, он знал, что сможет сэкономить на этом время. Он даже не побоялся бы пойти на нарушение правил дорожного движения, если потребуют обстоятельства.

– А может, и постоит погода, – поддержал тему Кудрин. – Только мне, Анатолий Иванович, лето уже надоело. Ну, сами посудите – сушь, жара, работать невозможно. Сидишь в кабинете и потом обливаешься. Кстати, я подсчитал, что в этом месяце только два дня шли дожди.

Но Шевцов на самом деле был далек от разговора о погоде. Для него этот банальный зачин был как раз удобной формой уйти в себя, в свои мысли. Пока все обсуждают погоду, он может спокойно обдумать накопившиеся проблемы.

«Успеть бы!», – вот о чем он думал последние часы. И сейчас эта задача была особенно острой. Он с горечью подумал, что Филатов постоянно опережает его на несколько шагов. Но Филатов работал в одиночку и практически без прикрытия. Получалось, что Шевцов при всех его возможностях ничем не помогает ему. Если бы кто-нибудь знал, как он извелся, когда Филатов не выходил на связь!