Страница 40 из 44
Здесь, в каморке, все внешнее отваливалось, точно шелуха или, скорей, скорлупа. Яша словно бы рассек ножом сеть. Одним махом расчелся по всем счетам. Эстер на себя зарабатывала. Он расплатился с долгами: Елизавете и Болеку отдал лошадей с телегой, Вольскому — мебель с улицы Фрета, костюмы и реквизит. Сейчас, кроме нательной рубахи, у Яши ничего не было. Но довольно ли этого, чтобы искупить грехи? Возможно ли, облегчив собственную беду, избыть совершенные тобой гнусности?..
Лишь тут, в тиши кирпичной каморки, смог он осмыслить, чего только не натворил, скольких обрек на муки, на отчаяние, на смерть. Он не был разбойником с большой дороги, но тоже убивал. Что за разница как? Перед земным судьей (каковой тоже убийца и сплошь в грехах) он бы еще оправдался, но Создателя не купишь и не обманешь. Он, Яша, губил людей не по неведению, но по умыслу. Магда из могилы взывала об этом. Он был виновником и еще многого, в чем только сейчас мог себе признаться. Просиди Яша тут хоть сто лет, все равно всего не замолишь. Одним раскаянием такого не избыть. Нельзя покаяться, не вымолив прощения у обиженного тобой и прощения этого не получив. Если кому-то задолжал хотя бы грошик, следует человека разыскать и долг вернуть, даже если разыскиваемый уехал за моря. Так стоит в святых книгах.
Всякий день Яша, вспоминал всё новые вины. Он нарушил каждое указание Торы, преступил всякую из десяти заповедей, причем, строго спрашивая с других, полагал себя порядочным человеком… Что значат нынешние невзгоды по сравнению с ущербом, какой причинял он ближним? Яша знал: истинная расплата только еще предстоит — на том свете надо будет держать ответ за каждый шаг, каждое слово, каждую мысль. Оставалось уповать, что Господь милосерд и милостив, а добро в итоге восторжествует над злом. Но что есть зло? Целых три года он корпел с учителями над «Благодатью росы», «Пардесом» и даже «Древом жизни». [23]Он уже знал, что скорлупа (то есть зло) не более чем сокрытие Бесконечного Света — ограничение, положенное Бесконечным самому Себе, дабы сотворить мир, а значит, стать Творцом и являть милосердие своим созданиям. Что пользы в царе без народа? У царя должен быть народ, Создатель обязан творить, даятель иметь кому давать. Где-то Всевышний непременно придет к своим детям. Без них Он не Отец. Однако того, что Он ведет их милостивой рукой, не довольно. Им самим — по собственной воле и свободному выбору — надлежит учиться ходить по праведной стезе… Все миры рассчитывают на это. Ангелы и серафимы ждут не дождутся, чтобы Адамовы дети пребывали праведными, чтобы с глубоким чувством молились и жертвовали хоть грошик. Всякий благочестивый поступок ведет к духовному исправлению. Каждое слово Торы вплетено в венец Божьей Благодати, малейший же грех наносит урон мирам и отдаляет Вызволение.
Увы, и в каморке Яшу не оставляли сомнения в вере. Углубляясь в святые книги, он, случалось, безо всякой на то причины задумывался: «Откуда известно, что в них истина? А если Бога нет? А если Тора сочинена людьми? Вдруг я понапрасну казню себя?» Он явственно слышал, как злой дух нашептывает, ехидничает, напоминает о прежних радостях, подбивает начать все сначала… Всякий раз, чтобы упастись от беса, Яше приходилось прибегать к хитростям. Он делал вид, что с искусителем согласился, но уходить на волю не спешил… Однажды он даже сказал: «Допустим, сатана, что Бога нет, но слова, произносимые во Имя Его, они же справедливы? Когда люди решат строить свое счастье на несчастье ближнего, в беде окажутся все. Если Бога не существует, Богом должен быть человек…» В другой раз Яша злому духу заявил: «Кто же создал мир? Откуда я и откуда ты? Кто причиной, что снег падает, ветер веет, мои легкие дышат, мозг мыслит? Откуда взялись Земля, Луна, звезды? Чья-то рука должна была начертать свитки, исполненные бесконечной мудрости? А если собственные глаза убеждают нас, что это премудрость, почему не уверовать, что за ней стоит милосердие Творца?..»
Подобные препирательства продолжались дни и ночи. Яша едва не повредился в уме. Иногда супостат отвязывался, и Яша снова укреплялся в вере. Он воочию зрел Господа, чувствовал Его руку, Его призор, Его око. Его милость. Ощущал вкус добродетели, сладость молитвы, благоухание Торы. С каждым днем Яше становилось ясней, что постигаемые им книги ведут к добру, к вечной жизни, к осмыслению цели творения, меж тем как прозябание, от которого он удалился, вело к шутовству, беззаконию, воровству, злодействам. Срединного пути не было. Один шаг, удаляющий от Господа, неукоснительно ввергает нас в геенну…
Святые книги остерегали Яшу и от самоуспокоенности. Злой дух не дремлет. Искушениям конца не бывает. Даже когда человек в агонии, к нему является Самаил и тщится совратить в службу идолам. Яша испытал это на себе. Эстер приходила чуть ли не ежечасно и стучала в ставню. Она плакала и сетовала на свои беды, а по ночам будила и требовала, чтобы Яша через окошко целовал ее лицо. Эстер не пренебрегла никакой женской уловкой, соблазнявшей на греховные мысли и мешавшей постижению истины. Кроме этого, к Яше, как к человеку благочестивому, потянулись люди. Посетители искали совета, совали записки, набивались даже в секретари. Яша просил оставить его в покое, так как он не рабби и даже не сын рабби, а простой еврей, причем грешник. Все напрасно! Люди пробирались во двор, стучали в ставенку, пытались даже ее сорвать. Женщины рыдали, кричали, а когда убеждались, что этим ничего не добьешься, остервенело кляли его и скандалили. Эстер жаловалась, что ей мешают работать. Яше стало страшно. Он был готов ко всему, но не к такому. Он сам нуждался в совете. Но возможно ли отталкивать ближних и таким образом огорчать их? Не гордыня ли это? И позволительно ли такому, как он, подобно раввину выслушивать жалобы? Что пользы людям от искушенности его души вкупе с посылаемыми его душе искушениями? После долгих колебаний и бессонных ночей Яша решил написать письмо люблинскому ребе. Оно было на простом идише. Изложив цадику обстоятельства, Яша обещал поступить, как рассудит ребе. Тот не замедлил с ответом. Он указал принимать людей по два часа в день, но денег ни с кого не брать. «Тот, к кому евреи приходят за советом, — достойный еврей…» — писал ребе.
И Яша каждодневно с двух до четырех принимал теперь посетителей. Чтобы избежать сутолоки, Эстер стала выписывать номерки, и кто являлся раньше, тот, как у знаменитых докторов, получал номерок поближе… Это, увы, не помогло. Оставившие без присмотра больных или переживавшие большее горе требовали незамедлительного приема. Кое-кто пытался всучить Эстер деньги и подарки. По городу заговорили о чудесах, совершаемых Кающимся. Рассказывали, что стоило Яше захотеть, и один больной выздоровел, некий рекрут был вызволен из российских рук, немой заговорил, а слепой прозрел… Женщины стали величать его святым рабби и цадиком. Не обращая внимания на Яшины протесты, каморку завалили записками, а кроме того, подарками, которые Яша распорядился раздавать бедным. В хасидских молельнях ехидные молодые люди, полагая, что Яша переманивает сторонников их ребе, вышучивали его, распространив пасквиль, где описали все прегрешения затворника. Копию доставили Эстер…
Словом, суеты хватало. Хотя он и отгородился от людей, сквозь оконце кроме света и воздуха проникали злоречие, лесть, сплетни, злоба… Он теперь понимал, почему древние праведники предпочитали скитаться, не проводя на одном месте долее дня и ни у кого не ночуя, или представлялись слепыми, глухими и немыми. Находясь среди людей, даже если отгородился стенами, Господу не послужишь. Яша подумывал, не закинуть ли за спину узелок, не взять ли посох в руки и не пойти ли куда глаза глядят, но он знал, что ввергнет Эстер в неслыханное горе. Она бы сразу занемогла. Яша и так видел, что она понемногу сдает, что у нее все хуже со здоровьем. Магда, мир душе ее там, где она сейчас, довела, что может случиться…
Нет! В мире покоя не бывает. Без удручений нет ни минуты. И куда сильней мирских соблазнов те, что в самом человеке. В его сердце и помыслах. Часу не проходило, чтобы Яшу не начинали сбивать с толку всяческие искушения. Стоило отвлечься хоть на мгновение, и они тотчас обступали: пустые фантазии, грезы наяву, невозможные желания. Из тьмы являлась Эмилия и не торопилась исчезнуть. Она улыбалась, что-то шептала, посылала зовущие взгляды. Ему приходили на ум разные фокусы, шутки для увеселения публики, фортели и трюки публику эту одурачивать… В воображении он снова плясал на канате, крутил сальто на проволоке, летал над крышами городов, а внизу по улицам бежали ликующие толпы… Яша гнал от себя эти наваждения, а они, как злые мухи, слетались снова. Ему мерещились мясо, вино, водка, шоколад… Он скучал по Варшаве, по извозчикам, омнибусам, кофейням, кондитерским… Хотя Яша страдал от насморка, ломоты в костях, жжения в желудке и головных болей, его тем не менее не оставляла похоть, а поскольку быть с женщиной он не имел возможности, по ночам его искушал Онанов грех….
23
«Благодать росы», «Пардес», «Древо жизни» — основополагающие труды по кабале.