Страница 6 из 10
Густав – это было прозвище, данное ему «Центром». Паспорт на имя Густава Карловича Рентшке он получил также от «Центра», когда выполнил свое первое задание, после которого вскоре стал полноправным членом могущественной тайной организации. Но случилось это не вдруг, и тем более не случайно…
В действительности Густава звали Александром Ипполитовичем Дембовским. И был он из славного и очень древнего вестфалийского рыцарского рода фон ден Броэлей графов Плятеров, а также не менее славного саксонского рода баронов фон Зибергов. По женской линии. По мужской же линии Густав являлся потомком поневежского мещанина Ипполита Ароновича, его законнорожденным сыном. Так уж вышло, что Эмилия, дочь баронессы Изабеллы-Хелены фон Зиберг и графа Михаила Броэля-Плятера, полюбила еврея-аптекаря Ипполита Дембовского и вышла за него замуж. Или это еврей-аптекарь смог каким-то хитроумным способом влюбить в себя представительницу двух славных древних родов – неважно. Конечно, после подавления польского восстания 1830–1831 годов графов Плятеров значительно поприжали. Но все же разница между потомственными рыцарями и отпрыском поневежского мещанина была колоссальной. Однако Эмилия фон ден Броэль-Плятер сумела настоять на своем выборе и вышла за молодого аптекаря. Барышня она была весьма своенравная, и спорить с ней было себе дороже. Кроме того, она привыкла, чтобы все ее желания исполнялись незамедлительно, а молодого аптекаря Ипполита она возжелала со всей страстностью девы, мечтающей поскорее стать женщиной.
Ипполит был черноглаз и чернобров, притом необычайно красив. Все эти качества плюс природная сообразительность и изощренный ум передались от Ипполита сыну Александру. А от матери он унаследовал твердость характера, привычку доводить начатое дело до конца, чего бы это ни стоило, и аристократизм. Его происхождение (как по материнской линии, так и по отцовской) также повлияло на то, что он стал полноправным членом тайной организации «Центр» и вошел в число посвященных, что было сродни генеральскому чину, ежели судить по иерархии военной, или чину тайного советника, сообразуясь с иерархией статской.
Родился Александр Дембовский в 1857 году в местечке Могильницы Плоцкого уезда Плоцкой же губернии верстах в ста от Варшавы. После окончания гимназии поступил на физико-математический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. Учился хорошо, но не перетруждал себя, как иные приезжие провинциалы, стремящиеся выделиться успехами в учебе и тем самым получить по окончании университета хорошее назначение на службу. Он тотчас вступил в нелегальное польское землячество и получил от него свое первое задание: организовать революционный кружок. Организовал. Потом еще один. И еще… С организаторскими способностями у него был полный порядок, он обладал ими в полной мере.
Вскоре «Центр» обратил внимание на Александра Дембовского. Ибо организаторы и исполнители в одном лице – это находка для любого серьезного общества или предприятия. «Центр» ввел Дембовского в «Rada Sekretna» – «Тайный совет шестерых», являющийся, по сути, Центральным комитетом всех социалистических революционных сообществ Польши, Литвы и России. И неким филиалом «Центра» в Российской империи.
Покудова Дембовский использовался «Центром» втемную. Но у таинственной и глубоко законспирированной организации, имевшей штаб-квартиру в Швейцарии, на него уже имелись серьезные виды. Не за горами было и посвящение в полноправные члены тайной организации под названием «Центр», управлявшей не только судьбами десятков тысяч людей, партий и организаций, но даже судьбами стран и народов. «Мы творим историю», – гласил девиз этой организации. На дверях штаб-квартиры «Центра» в Женеве висела старинная медная табличка с надписью золотом: Fatis huc te poscentibus affers.А на дверях зала заседаний действительных членов «Центра» было золотом начертано:
Agendae rei tempus.
Это Александр Дембовский увидит позже. Когда войдет в эти двери уже посвященным…
Первым поручением «Центра» было объединить все польские революционные группы в одну мощную группу, которая могла бы противопоставить себя русской администрации в Царстве Польском. Дембовский выполнил его блестяще: созвал в Вильно съезд, который закончился образованием «Союза революционных партий». Более того, ему удалось установить тесную связь с наиболее радикальным крылом «Народной воли», а в «Союзе» войти в Центральный комитет и взять на себя руководство «техническими» вопросами. Так хотел «Центр». Александр Ипполитович, заведуя варшавской типографией, подведомственной партии «Пролетариат», умудрился устроить в Петербурге тайную типографию, публикующую революционные прокламации, призывающие к «свержению царизма».
Осенью 1883 года он снова поехал в Петербург, где по заданию «Центра» вел переговоры с представителями «Народной воли» о координации действий и вхождении ее в «Союз революционных партий». Почти получилось. По крайней мере, родился «договор» между «Народной волей» и партией «Пролетариат» о ведении совместных террористических действий против российского императора и первых его приспешников. События первого марта 1887 года, собственно, были прямым результатом этого «договора».
Ближе к зиме начались аресты. После того как взяли одного из ближайших его сподвижников, Дембовский выехал из Петербурга в Юрьев. Полиция метнулась за ним.
Дембовский, чуя, что фараоны дышат ему в затылок, отправился в Варшаву. Выбывшим из Юрьева в Варшаву он значился, прибывшим в Варшаву – нет. Циркуляром Департамента полиции от 4 декабря 1883 года он был объявлен разыскивающимся с последующим арестованием при задержании. Но след его затерялся… Потом в его судьбу вмешались некие могущественные силы, и, по соглашению министра внутренних дел и министра юстиции Российской империи, в середине 1884 года дело о нем было приостановлено впредь до явки или задержания. В том же году Александр Дембовский – точнее, теперь уже Густав Рентшке – вошел в двери со старинной медной табличкой, на которой было выведено золотом на латыни: Ты явился сюда по велению Судьбы.
Новым поручением «Центра» для Густава была подготовка покушения на начальника Варшавского охранного отделения подполковника Отдельного корпуса жандармов Секеринского и товарища прокурора Варшавского окружного суда по политическим делам Янкулио. Однако кто-то настучал в охранку, и перед самым покушением на Янкулио Густава задержали.
– Ага! Попался! – Молоденький жандарм начал шарить по карманам Густава в надежде отыскать револьвер. – Крупная, видать, рыба!
Его окружили еще двое жандармов.
– Ну что, пошли в управление? – сказал старший из них.
– Пошли, – согласился Густав.
Жандармы взяли извозчика. Один – молодой – сел рядом с Густавом. Двое других расположились напротив.
– Значит, ты хотел убить нашего начальника? – спросил молодой в нарушение всяческих инструкций, запрещающих разговаривать с задержанным. Но его буквально распирало: как же, участвовал в арестовании особо опасного политического преступника, террориста. За это, говорят, бронзовые медальки дают…
– Да, – спокойно ответил Густав. – И убью. Попозже…
– Секеринский тебя уже больше не отпустит… – пораженный наглостью и смелостью арестованного, произнес молодой жандарм.
– Не отпустит, это точно, – кивнул головой Густав. – А знаете что? – спросил он, краем глаза наблюдая дорогу.
– Что? – приоткрыл рот молодой жандарм.
– Я тогда сбегу!
С этими словами он двинул локтем связанных рук молодого жандарма в бок и точно на повороте улиц, когда извозчик притормозил лошадь, выпрыгнул из коляски. Упал на бок, поднялся и стремглав свернул во дворы.
– Держи! – крикнул самый молодой из жандармов и сиганул из коляски вслед за Густавом. Старший жандарм остановил коляску и вместе со своим товарищем тоже кинулся вослед. Но нескольких мгновений замешательства хватило на то, чтобы Густав скрылся.