Драгоценная паутина

– Ничего подобного я не могу себе представить в Вудстоке, – протянул Скотт, а Джастин впервые после свадьбы Флик улыбнулся.

– Нет конечно. Но ничего такого нам и не надо. «Булгари» охраняет своих сотрудников и дизайнеров очень ревностно. Я думаю, едва ли мадам дали заглянуть в рабочие помещения, поэтому мы должны поступить наоборот и показать ей традиции и старомодность нашей маленькой империи. Мы устроим ей экскурсию именно по производственным помещениям.

– Привлечем «кухней»? – быстро ухватился за идею Скотт. – Пусть посмотрит, как работают простые люди. Мы польстим ее уму, она побеседует со старыми рабочими, и они расскажут, как добиваются высочайшего качества?

– А почему бы нет? Я сомневаюсь, что она когда-нибудь наблюдала за работой ювелиров или держала в руках паяльник. Почему бы не позволить кому-то, например Сету, помочь ей самой сделать маленькую вещицу, которую она возьмет себе как сувенир от «Альционы»?

Скотт подался вперед, кивая, глаза его оживились, как у хищника, учуявшего запах мяса.

– Французы тоже могут попытаться подкупить ее подарком, диадемой к примеру…

– Верно. И американцы могут пойти по нашему пути, но для них главное – коммерция, и они не смогут проделать это с таким изяществом, как мы. Они захотят поразить ее сорокаэтажным офисом, напичканным компьютерами, объяснить, как заработали сорок миллионов долларов за последний финансовый год. Я же сохраню все лучшие произведения и не продам ни одного, пока их не увидит София. Я послал своего человека в музеи, поискать, нет ли там наших ранних работ. Иногда такое случается, сам знаешь. Если он найдет, с Софией можно совершить тур и показать ей, как высоко ценятся работы «Альционы».

Скотт кивнул.

– Надеюсь, ты понимаешь, все это может стать известно клану Корральдо, к которому принадлежит твоя мать и сестра?

Лицо Джастина угрожающе посуровело.

– Да. Для Флейм и ее матушки не имеет никакого значения, что это моя идея и мой труд. Но когда матушка и ее драгоценная дочь явятся в Англию, пусть только попробуют приблизиться ко мне или к «Альционе». Я слышал, сестрица неравнодушна к рисованию. Она занимается дизайном ювелирных украшений и вызвала ажиотаж переделкой какой-то диадемы, которой ей разрешила поиграть прабабушка. – Губы Джастина скривились в холодной усмешке. – Но если она видит в «Альционе» ступеньку к славе и состоянию, то пускай сто раз подумает, прежде чем…

Джастин еще не договорил, а Скотт уже качал головой.

– Я не считаю твою позицию правильной. Помнишь поговорку: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»?

– Ты хочешь сказать, что я должен позволить им остановиться в Равенскрофте? – спросил Джастин.

От этой мысли он ощутил просто-таки физическую боль.

– Так за ними будет легче следить, – заметил Скотт.

Джастин угрюмо согласился.

– О'кей! Изображу что-то, похожее на примирение.

Он встал из кресла, чтобы налить виски, потом подошел к окну. Пасторальная картина уже не показалась ему такой благостной.

– Когда же мы совершим эту экскурсию? – поинтересовался Скотт. – В субботу?

– Нет, – резко бросил Джастин. А потом уже спокойнее добавил: – В субботу я еду в Хенли.

– А ты не можешь пропустить регату, Джаззер? Дело важнее!

Джастин залпом выпил виски, и странная улыбка заиграла у него на лице.

– Извини.

– Но это же не настолько важно, – раздраженно проворчал Скотт.

– Да, – согласился Джастин. – Но я собираюсь получить сатисфакцию…

– Ты собираешься сделать что? – спросил Рис, расплываясь в ошарашенной улыбке.

Оуэн Декстер повернул к сыну хитроватое, но бесконечно счастливое лицо.

– Я собираюсь жениться.

Рис медленно сел, качая головой. Они были в его номере в «Киприани», одном из самых роскошных отелей Венеции.

– Не могу поверить. Так ты на этот сюрприз мне намекал?

Рис быстро пришел в себя от потрясения, направился к бару и налил наполеона. За это стоило выпить! В движениях отца появилась такая резвость, какой он не видел со дня смерти матери. Он даже казался моложе и красивее, и можно было догадаться, что лишь женщина способна была сотворить с ним такое чудо.

– Я хочу, чтобы ты немедленно с ней познакомился, – не сомневаясь в положительной реакции сына, сказал отец.

Они были настолько близки, что даже такой серьезный шаг Декстера-старшего, как второй брак, не мог ничего изменить в отношениях отца и сына. Рис глубоко и нежно любил мать, но после ее смерти, по прошествии времени, он стал искренне желать отцу счастья с какой-нибудь хорошей женщиной. Теперь, когда это наконец случилось, Рису хотелось кричать от радости.

– Вот это сюрприз! Я никогда не догадывался… Расскажи мне, кто она? Чем занимается?

Оуэн рассмеялся.

– Она переводчик у одного известного профессора. Но это не главное. Она такая красивая. Ласковая. У нее замечательное сердце… Горячее, как Сахара. Она итальянка и… Это совсем убьет тебя, но никуда не денешься. Она связана с семейством Корральдо. – Оуэн Декстер ухмыльнулся и чокнулся с сыном, не заметив, как лицо Риса застыло в изумлении. – Выходит, я женюсь на конкурентке, сынок. Как думаешь, «Ридекс» выживет?

Оуэн, в общем-то не сомневался в этом. Сын взял под свой контроль «Декстер Майнинкг корпорейшн» десять лет назад и до сих пор не давал отцу повода пожалеть об этом. Со своей первой независимой компанией «Ридекс» он, несомненно, тоже добьется успехов. Да, не забыть бы отдать сыну послание из офиса его компании в Колумбии. Но это подождет!..

Рис кивнул и машинально улыбнулся отцу, однако лицо его при этом оставалось холодным и напряженным.

– Я знаком кое с кем из семьи Корральдо. Венеция маленький город. Из какой она ветви?

Оуэн пожал плечами.

– Точно не знаю, семья огромная, но она что-то говорила о дяде-графе и о бабушке, графине Гранта. Это тебе говорит о чем-нибудь?

Да, говорит. О да, еще как говорит!

– А сколько ей лет, папа?

Оуэн рассмеялся.

– Не беспокойся, сынок. Я женюсь не на девочке. Она зрелая женщина, на десять лет моложе меня. Она уже была замужем и давно разведена. У нее двое детей. Сын и дочь.

– Дочь… – повторил Рис ровным, бесстрастным тоном. – А она сейчас в Венеции? Кажется, я с ней знаком.

– Да, она здесь, – сказал Оуэн совершенно спокойно, хотя и очень волновался перед встречей с ней.

Дети Франчески так много значат для нее!.. Он знал о тяжелой ситуации с сыном, и вполне естественно было ожидать особой близости ее с дочерью. Оуэн очень боялся, что Флейм не примет его. А ему было так важно, чтобы она приняла! Но решительно отбросив все свои страхи, отец обнял сына за широкие плечи и допил бренди.

– Франческа говорила мне, что ее дочь просто красавица! Если она и в жизни похожа на мать, то это правда. Я видел фотографию и признаюсь, она меня ошеломила: у нее настоящая грива длинных рыжих волос!..

– О Грэнди, что же мне теперь делать? – спросила Флейм, когда они с Джульеттой остались наедине перед ужином.

– Не вижу проблемы, дорогая. Рис будет прекрасным сводным братом. – Она посмотрела на Флейм, лицо которой побелело от ужаса, и прикусила язык, стараясь не засмеяться.

– Я не думала об этом, – простонала Флейм.

– Понимаю, – согласилась Джульетта, – но твоя мать нашла мужчину, за которого хочет выйти замуж. Ну и что, если это отец Риса?

– Да как ну и что? А если он такой же противный, как сын? – вспыхнула Флейм.

– Дорогая, мне кажется ты одна настроена против мистера Риса Декстера, – заметила Джульетта. – Его все любят. Я слышала, он очень нравится Софии ди Маджори. Она даже пригласила его на неофициальный ужин. – Джульетта не могла удержаться от последней новости.

– О, оставь в покое ди Маджори, – попросила Флейм. – Это несерьезно. Бьюсь об заклад, он давно знал обо всем. Клянусь, он все время просто смеялся надо мной. Именно поэтому и пригласил работать в «Ридекс»! – вдруг взорвалась Флейм, выпрямившись на диване, как от удара шомполом. – Он с самого начала знал, кто я такая, и хотел чтобы я шпионила за Корральдо. Неужели он думал, что, если моя мать и его отец собираются пожениться, я соглашусь шпионить за своими родственниками?