Страница 32 из 73
Во-вторых, Черчилль, понимая серьезность сложившейся военной ситуации, стремится к выработке «единой стратегии всех союзников» и сам «хочет быть в этой области связующим звеном между США и СССР».
В-третьих, Черчилль будет стараться «убедить тов. Сталина, что второй фронт в Европе в 1942 г. невозможен и нежелателен», главным образом потому, что он, Черчилль, «не верит в эффективность британской армии при столкновении с Германией». Англия, подчеркивал посол, — «несомненно заинтересована в одновременном ослаблении СССР и Германии, но она не заинтересована в победе Германии».
По оценке И. Майского, самым важным и самым трудным будет вопрос о втором фронте. «Я надеюсь, однако, — заключал посол, — что Вам удастся найти аргументы, которые смогут убедить Черчилля изменить свою позицию и принять меры к открытию такого фронта в 1942 году».
С 4 по 10 августа Черчилль находился в Северной Африке, изучал положение дел на фронте, действиями которого руководило командование британских войск на Среднем Востоке со штабом в Каире. 10 августа Черчилль с присоединившимся к нему личным представителем президента США А. Гарриманом вылетел из Каира в Тегеран. Утром 12 августа двумя самолетами делегация направилась из Тегерана в Москву (промежуточную посадку в Куйбышеве решили не делать). На одном из самолетов находились Черчилль, Гарриман, сопровождающие их лица и два советских военных штурмана. На другом — начальник имперского генерального штаба генерал А. Брук (с 1944 г. — фельдмаршал), постоянный заместитель министра иностранных дел А. Кадоган, главнокомандующий британскими войсками в Индии генерал А. Уэйвелл (с 1943 г. — фельдмаршал), командующий британскими ВВС на Среднем Востоке главный маршал авиации А. Теддер.
Полет самолета Черчилля происходил без осложнений. Британскому премьеру было время поразмыслить о своей первой миссии в Москву и ее целях. Вот как об этом он писал вскоре после войны:
«Я размышлял о моей миссии в это угрюмое, зловещее большевистское государство, которое я когда-то так настойчиво пытался задушить при его рождении и которое вплоть до появления Гитлера я считал смертельным врагом цивилизованной свободы. Что должен был я сказать им теперь? Генерал Уэйвелл, у которого были литературные способности, суммировал все это в стихотворении, которое он показал мне накануне вечером. В нем было несколько четверостиший, и последняя строка каждого из них звучала: «Не будет второго фронта в 1942 году». Это было все равно, что везти большой кусок льда на Северный полюс. Тем не менее я был уверен, что я обязан лично сообщить им факты и поговорить обо всем этом лицом к лицу со Сталиным, а не полагаться на телеграммы и посредников. Это, по крайней мере, показывало, что об их судьбе заботятся и понимают, что означает их борьба для войны вообще».
Профессор М. Фолли в докладе «Привезли лед на Северный полюс» высказал на семинаре в Лондоне в 2002 г. иную точку зрения. По его мнению, главным аргументом для поездки Черчилля в Москву явилось письмо, которое он получил от Рузвельта в марте 1942 г., где говорилось, что он один может наладить отношения со Сталиным лучше, чем весь британский Форин-офис и госдепартамент. Потеря Великобританией лидерства в строительстве антигитлеровской коалиции могла впоследствии дорого обойтись английским интересам в Европе.
Положение на фронтах Второй мировой войны по-прежнему оставалось крайне сложным. На советско-германском фронте, где действовали основные силы Германии (217 дивизий и бригад, включая венгерские, румынские, итальянские, финские, словацкие, испанские, французские и хорватские войска), обстановка ухудшалась с каждым днем. Красная Армия терпела крупное поражение на южном крыле советско-германского фронта. 8 июля, форсировав р. Дон, части вермахта ворвались в Воронеж, а на юге 23 июля захватили Ростов. Немецкие дивизии устремились к Сталинграду и Кавказу. Упорные бои в излучине Дона сбили темпы продвижения врага, но отступление Красной Армии продолжалось, временами принимая беспорядочный характер. С 10 августа фактически начались бои на ближних подступах к Сталинграду. На кавказском направлении советские войска оставили 9 августа Майкоп и Пятигорск. Ведомые своими командирами и комиссарами, они оказывали все более жесткое сопротивление противнику, но вермахт находился в зените своей мощи и исход гигантской битвы оставался неясным. При ухудшении обстановки не исключалась вероятность вступления в войну против СССР Японии и Турции.
В Северной Африке германо-итальянские войска (4 немецкие и 8 итальянских дивизий) под командованием фельдмаршала Э. Роммеля развивали наступление. Сражение носило ожесточенный характер. К середине июля все передовые линии опорных пунктов в Западной пустыне от Эль-Газалы до Бир-Хакейма были захвачены противником. Особенно болезненной была потеря Тобрука — важной приморской крепости и символа британского сопротивления в Северной Африке, что произошло практически одновременно с падением Севастополя и воспринималось как взаимосвязанная цепь неудач и поражений союзников. Возникла реальная угроза прорыва армии Роммеля от границ Египта к дельте Нила и Суэцкому каналу. Потери английских войск в Тобруке только пленными составили около 35 тыс. человек. Последним препятствием для противника оставались оборонительные рубежи у Эль-Аламейна. В Европе британские ВВС постепенно усиливали воздушное наступление на Германию, но его результаты еще были ограниченны. В акватории Средиземного моря фактически господствовал противник. 10–13 августа 1942 г. силы британского флота потерпели серьезное поражение от итало-немецких сил при проводке конвоев. Снабжение войск в Северной Африке осуществлялось в основном по обводному маршруту вокруг Африки.
На путях конвоев в Атлантике продолжалась ожесточенная борьба с «волчьими стаями» подводного флота противника. Германские подводные лодки все активнее действовали в водах Американского побережья. За первые шесть с половиной месяцев 1942 г. немецкие подводные лодки потопили у берегов США 360 американских, британских и канадских судов общим тоннажем 2,25 млн. тонн, потеряв при этом 8 подводных лодок.
На Азиатско-Тихоокеанском ТВД стратегическая инициатива постепенно переходила к вооруженным силам США и их союзников. Президент США Ф. Рузвельт, выступая на заседании конгресса 7 января 1943 г., расценил сражение у атолла Мидуэй и бои за Гуадалканал «как часть стратегии сдерживания, которая характеризовала эту фазу войны». Безраздельному господству Японии на Тихом океане пришел конец.
На Азиатском материке после захвата Бирмы и тяжелых боев японцев с британскими и китайскими войсками стороны готовились к новым операциям.
Можно сказать, что положение на фронтах — важнейший показатель хода войны и ее перспектив — не давало исходного преимущества в переговорах ни одной из сторон, ни Сталину, ни Черчиллю. В Москве готовились к приему гостей. В распоряжение Черчилля предоставлялась дача № 7 («Ближняя»), сопровождающие лица размещались в гостинице «Националь». На НКВД возлагалось обеспечение безопасности делегации силами оперативного наряда (120 человек). Усиливалась охрана Кремля. Было подготовлено бомбоубежище на случай воздушной тревоги, организовано снабжение делегации и участников предстоящего приема в Кремле лабораторно проверенными продуктами. Для почетного караула на аэродроме выделялась рота Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН).
Во второй половине дня 12 августа самолет с английской делегацией приземлился на Центральном аэродроме в Москве. У. Черчилля встречали заместитель председателя Совнаркома и нарком иностранных дел В. М. Молотов, начальник Генерального штаба РККА маршал Б. А. Шапошников, другие официальные лица, представители дипкорпуса, прессы и радио. Был выстроен почетный караул, исполнены гимны Великобритании, США и СССР.
В тот же день состоялась первая встреча и беседа У. Черчилля с И. В. Сталиным, которая продолжалась около четырех часов. На беседе присутствовали В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, британский посол в Москве А. К. Керр, посол США А. Гарриман, переводчики В. Н. Павлов и Денлоп.