Старые черти

— Господи, Питер, после этого анализа тебя бы уж точно не приняли за валлийца. И вообще я уверен, что Малькольм не из той породы.

— А есть другая порода валлийцев? Вообще-то у меня…

Внезапно Питер замолчал, как будто ничего и не говорил. Он сидел в напряженной позе, сгорбив плечи и вытянув во всю длину руки и ноги, но лишь едва доставал до руля и педалей. Спустя мгновение Питер бросил косой взгляд на Чарли, хотя обычно смотрел в упор; впрочем, возможно, он просто отвлекся, пока тормозил у Солт-Хауса. Заворчав от напряжения, он еще больше подался вперед, прижав свой огромный живот, и включил «дворники» — моросил мелкий дождь.

— Конечно, теперь точно не скажешь, было ли у нее что-нибудь с тем или иным парнем, — задумчиво произнес Чарли. — Пусть даже и с юным Малькольмом. С него станется…

— Видишь ли, Чарли, я сам встречался с Рианнон. Да ты наверняка знаешь.

— Знаю.

— Не удивлюсь, если тебе известно еще кое-что. После той истории я выглядел не в лучшем свете, да и, честно говоря, действительно вел себя не лучшим образом.

Немного помолчав, Чарли заметил:

— Ну, мы все не…

— Может, и не настолько плохо, как вообразили некоторые, но и не слишком хорошо. Весьма нехорошо. В общем, новость о том, что Рианнон возвращается, для меня как гром с ясного неба. Само собой, я буду держаться от нее подальше.

— Вовсе не обязательно, после стольких-то лет!

— Нет-нет, тогда много чего произошло… Потом расскажу. Сейчас я всего лишь прошу тебя о поддержке. И дело не только в ней. Я говорю об Алуне.

— Да, еще и Алун.

— Не хочу пока вдаваться в подробности, но, думаю, ты представляешь, каково мне сейчас. По крайней мере отчасти.

— Представляю. А ты, наверное, понимаешь, что чувствую я, — сказал Чарли. Его тон и взгляд не оставляли сомнений — речь идет о том, что все знали, но предпочитали при нем не обсуждать.

— Безусловно, — подтвердил Питер с едва уловимой теплотой в голосе. — А Софи… э-э-э… Софи что-нибудь говорила? Там ведь не было ничего серьезного?

— Насколько я знаю — нет, и Алун был не единственный. Хотя, честно говоря, хватает одного Алуна. Предполагалось, что все прошло еще до меня, по крайней мере то немногое, что между ними было, но опять же… В общем, лет пять-шесть назад, когда он приезжал сюда по делам, мне позвонили из магазина — нигде не могли найти Софи. А потом я случайно узнал, что его в это время тоже никто не видел. Возможно, просто пустяк, совпадение. К тому же ничего больше и не было. Но не это главное, проблема в чертовых побочных эффектах. Алун по ним мастер. Самый безобидный пример — донельзя провокационные стихи.

— Согласен. Ей-богу, согласен! Помнишь, какой спектакль он устроил на службе по Бридану? В церкви Святого Иллтуда, если не ошибаюсь.

— Да, а что он говорил! «Гуай ох, [7]я недостоин восхвалять его», — и все в том же духе.

— Вот тут он прав!

— Думаешь? А по-моему, Алун — самая подходящая кандидатура.

— Ладно-ладно, согласен. Так когда, ты говоришь, они приезжают?

— Еще не сейчас, месяца через два. Ты не мог бы высадить меня у «Глендоуэра»?

— Конечно. Что сказать Софи?

Питер ехал к Норрисам — забрать жену после приема с кофе, который устраивала хозяйка дома.

— Скажи, что оставил меня у «Глендоуэра». Вряд ли она удивится.

Они добрались до места, и Чарли пригласил Питера пропустить по стаканчику, но Питер сказал, что спешит, и Чарли пришлось одному идти в «Глендоуэр», полностью — «Таверна Оуэна Глендоуэра» (и никаких, Боже упаси, Овайнов Глиндуров [8]).

Будучи совладельцем заведения, Чарли недолго оставался в одиночестве, к тому же в баре, где предусмотрительно подавали семнадцать сортов шотландского виски, он встретил парочку знакомых по Совету графства и уже через несколько минут дошел до кондиции.

4

На стеклянном столе возвышались две полуторалитровые бутылки из-под итальянского сухого вина «Соаве супериоре», рядом стоял поднос с чашками — в некоторых еще оставался недопитый кофе. В просторной гостиной Софи Норрис висел густой сигаретный дым, гостьи оживленно беседовали, разбившись на группки. С истинно валлийской пунктуальностью многие дамы заявились ровно в одиннадцать или чуть раньше и ничего не пропустили. С кофе и печеньем, придающими этим встречам определенную законность, покончили быстро — кто-то проглотил угощение, словно обязательный бутерброд перед тортом, а кто-то едва попробовал или вообще отказался, — и уже через двадцать минут приступили к основному действу: откупорили вино и наполнили бокалы. Само собой, все пили с разной скоростью, хотя некоторые явно успели приложиться к «Соаве» или, может, «Фраскати», где-нибудь в другом месте. В конце концов, это всего лишь вино.

Сама Софи была не из их числа. Она стояла у застекленных дверей, сквозь которые виднелся сад, поле для гольфа и далеко за ними — море, довольная и уверенная в себе. Типичная жена состоятельного коммерсанта, недавно почти отошедшего от дел. Никто не угадал бы в ней ту девушку, которая в свое время слыла одной из самых доступных от Бридженда до Кармартена. Фигура Софи, одетой в твидовую юбку и свитер из ангорской шерсти, все еще впечатляла, хотя знаменитая грудь уже не выпирала вперед наподобие уменьшенной копии ягодиц. Софи и Гвен Келлан-Дэвис обсуждали главную тему дня.

— Все-таки согласись, что он довольно хорош собой, — беспристрастно сказала Гвен. — Ну по крайней мере был.

— О да, недурен, если тебе нравятся такие смазливые типы. — Голос Софи сохранил резкие интонации родного Гарристона и отлично подходил для ничего не выражающих фраз. — А она, конечно, очень мила.

— Имей в виду, Алун — старый жулик.

— Прости?

— Школьный друг Бридана, как же! Да, они действительно учились в одной школе, но между ними три года разницы. Алун его тогда и знать не знал. Потому как если они общались, то, значит, Бридана интересовали мальчики на три года младше, а хотя я много чего о нем слышала, о таком никогда не говорили. Спроси Мюриэль. Она тебе скажет, что Питер и Алун — ровесники, учились в одном классе, а Питер вообще не помнит Бридана по школе.

— Понятно.

— Питер утверждает, что эта история с «Алуном» — сплошная выдумка. В школе его всегда звали «Аланом», на английский манер. Это было еще до того, как он стал профессиональным валлийцем.

Среди немногих тем, интересующих Софи, не значились ни Уэльс, ни пресловутая «валлийскость».

— Да? — произнесла она равнодушным тоном, который остановил бы любого человека, не обладающего прилипчивостью Гвен.

— Он вернулся после войны, повидав большой мир, и обнаружил, что у валлийцев есть преимущества.

— Ради Бога, Гвен, скажи какие, я передам моему благоверному, — прогремел веселый голос Мюриэль Томас. Она подошла к приятельницам с новой открытой бутылкой «Соаве», на сей раз литровой, и наполнила стакан Гвен. — Для него быть валлийцем — все равно что носить каинову печать.

— Если честно, Мюриэль, я имела в виду, что Бридан из кожи лез, чтобы понравиться англичанам. Но вообще-то мы говорили об Алуне.

— О Господи, неужели? Боюсь, среди присутствующих есть человек саксонского происхождения, который устоял перед обаянием и Бридана, и Алуна. Все-все, молчу, я ведь только гостья в вашей стране.

— Дорогая, ты одна из нас, — возразила Софи.

Чистая правда — в том смысле, что, несмотря на всю свою часто провозглашаемую «английскость», худощавая, темноволосая и темноглазая Мюриэль вполне соответствовала самому распространенному среди валлийцев типу внешности, о чем часто упоминали, особенно в Уэльсе. Мюриэль сделала вид, будто не заметила колкости. Сдержав язвительный ответ, который так и рвался с языка, она сказала:

— На самом деле я вовсе не собиралась обсуждать великого Алуна; моя цель — собрать добровольцев, чтобы спасти бедняжку Ангарад. Великолепная Дороти взяла ее в плен.

7

О горе (валл.).

8

Оуэн Глендоуэр (в традиционной русской передаче — Глендаур), (1359–1416) — последний валлийский правитель Уэльса, организатор неудавшегося восстания против английского владычества. Если бы владельцы заведения следовали моде на возвращение к истокам, имя на вывеске стояло бы в валлийском варианте — «Овайн Глиндур».