Страница 82 из 118
Но барон лишь пошатнулся, когда диковинная, мягко переливающаяся жемчужными сполохами защита с презрительным звяканьем отбросила калёное копейное навершие, любую другую кольчугу пробившее бы на пол-локтя в глубину. А потом поморщился легонько и помассажировал ушибленное место.
— Очуметь… — наблюдавшие за этой сценой другие солдаты не сговариваясь сотворили над собой охраняющий знак.
И то сказать, по вечеру сбежавший вниз на двор барон вдруг потребовал, чтобы его обновку проверили — да на совесть. В принципе, ничего такого в том не было. С той лишь разницей, что сюзерен повелел испытать кольчугу не на специально для той цели поставленном у дверей кузни манекене и даже не на притащенном баране.
Но диковинная, невесть откуда взявшаяся бронька оказалась на диво прочной. Напрасно соседский маркиз дю Фрембо иззубрил о ту двуручный меч — барон лишь покачивался под ударами, словно зачарованный исполин прошлого. Не принёс успеха и массивный боевой топор, которым, поплевав на руки, плечистый сержант пару раз от души приложил своего повелителя и благодетеля. В принципе, ожидаемо — рубящий удар даже и плохонькую броню не пробивает, лишь сминает. Был бы подкольчужник или потник надет хороший…
Но здесь оказалось что-то уж очень замудрёное. Ведь хороший удар копьём в упор ни одна кольчуга не выдержит, тем более без защитных пластин и накладок! Но мелкого и непонятного плетения работа неведомого мастера, сидевшая на бароне как влитая, просто наплевательски отнеслась ко всем на её целостность посягательствам.
— Осталось последнее испытание, — как и когда на тесном замковом дворе, уже наполовину погрузившемся в вечерний полумрак, появилась баронская златокудрая пассия, не приметил никто.
Однако в ладонях её обретался гномьей работы арбалет, и дужка его сияла гневным чаровным светом — а вот это уже было куда как опасно. Ещё помнили солдаты и многочисленные зеваки, как эта ладная девка недавно одним выстрелом с расстояния почти в лигу высадила в небеса барку пришлых якобы купцов, задумавших то ли мор на город пустить, то ли ещё какую пакость. Громыхнуло так, что от того немаленького корыта одни обгорелые досочки и разлетелись…
Синие глаза барона с интересом и недоверием уставились в непонятные, зелёные и спокойные озёра девицы. Не дрогнув выдержали этот взгляд красотки, демонстративно положившей на сгиб локтя взведённое и готовое к выстрелу оружие. Что ж, всё верно рассчитала стервочка — барон ни за что не выкажет страха или сомнений перед своими людьми и несколькими собравшимися здесь же дворянами из числа своих рыцарей и прибывших соседей. Да и что-то уж больно симптоматично дрогнула штора в окне будуара госпожи баронессы. Но гномий арбалет с зачарованным на лотке болтом?
— Что ж, Меана, надеюсь — тебе не придёт в голову стрелять не в кольчугу, а промеж глаз нашей милости, — голова барона медленно, степенно кивнула. А затем он распорядился в сторону. — Всем отойти чуть подальше!
Солдаты и уже примерно сообразившие последующее дворяне проворно отхлынули в стороны, и вот на замковом дворе остался напружинившийся, чуть хищно наклонившийся вперёд барон. А напротив него на удивление спокойная, безмятежная девица в практичного покроя брючках и куртке, куда более подобающих простолюдинке из ремесленниц, нежели этой изящной постельной ляльке.
Миг-другой напряжённого ожидания, и с тихим шорохом недвижно стявшая Меана исчезла. Лишь взлетела с каменных плит щепотка пыли на том месте — а эта непонятная девица обнаружилась уже в дальнем углу двора, почти под угловой башней. И вот оттуда, почти не целясь, она навскидку с бедра, сухо и даже как-то буднично щёлкнула зачарованным гномьим арбалетом…
Глухой удар и многоголосое ахх!раздались почти одновременно — напряжённо замерший барон кувыркаясь отлетел назад словно после отмашки невидимой исполинской лапы. В неяркой вспышке на груди его будто распустился огненный цветок, и вельможу унесло в угол двора. К счастью для барона (и несчастью зеленщика) там как раз обреталась телега торговца, недавно привезшего на кухни свежую зелень — и вот в это-то ветхое сооружение на колёсах здоровенный мужчина влетел с треском и грохотом.
Почтительно и с испугом наблюдавшие это событие потом вразнобой утверждали, что обломки телеги взлетели как бы не выше замковых стен. А запряжённого в неё одра убило не иначе как испугом, уж осмотренная потом шкура того не пострадала. Но как бы то ни было, груда щепок и деревяшек почти тотчас же зашевелилась — и из неё, к немалому облегчению зрителей, выбрался живой и невредимый барон.
— А ведь, и на этот раз не промахнулась, — ухмыльнулся он и страдальчески почесал место на левой стороне груди. — Точно в сердце нашей милости, не хуже ихних лесных остроухих стрелков.
Собравшиеся наблюдатели бросились поздравлять и недоверчиво ощупывать отряхивавшегося от щепок мужчину, наперебой восхваляя его действительно немалую храбрость и иногда бросая на замершую в противоположной стороне девицу неприязненные взгляды. А кузнец после пристального осмотра господской кольчуги громогласно объявил себя полным неумехой, после чего науськал испуганно жавшегося к ноге Тобика. Но пёс уже давно знал свою работу, всё-таки не впервой проделывал подобные шутки. В несколько мгновений он вынюхал среди обломков телеги согнувшийся и с лопнувшим наконечником арбалетный болт, после чего коротким взлаиванием привлёк к нему внимание. Залитая в изделие волшба выплеснулась напрочь, без остатка — и тут даже самые прожжённые скептики признали, что диковинная кольчуга барона Шарто обязательно войдёт в легенды.
— Дорогу, бездельники! — повесившая уже арбалет на плечо девица бесцеремонно растолкала солдатню и дворян.
Вот же демонское семя — это ещё надо суметь себя так поставить, чтоб никто и пикнуть в ответ не посмел! Если вояки расступились весьма быстро, крепко соображая, что от фаворитки их милости барона поиметь неприятности это плёвое дело, то потомки более знатных родов освободили путь хоть и с ворчанием, но чуть позже, пытаясь хоть как-то сохранить лицо. Уж как эта девка умеет одним взглядом ставить любого на место, ещё и поучиться у неё стоило бы…
А красавица пристально глянула на неповреждённую и равнодушно переливающуюся сполохами металлическую ткань, даже погладила её ладонью и недоверчиво покачала головой.
— Кольчуга достойна самого короля! — объявила она окончательный вердикт и, напрочь проигнорировав перекосившиеся в изумлении лица, прилюдно одарила улыбнувшегося барона нежным поцелуем в щёку.
Потому и понятно, что наверх, в хозяйские покои барон поднимался с весёлой улыбкой, с трудом сдерживая себя, чтобы и вовсе не помчаться вприпрыжку наподобие неприлично резвого мальчишки. Возле будуара матери барон притормозил свой больше похожий на бег стремительный шаг и жестом отправил сопровождавшего его оруженосца обратно.
— Это больше похоже на чудо, матушка! — клянусь пресвятым Динасом, улыбка барона в это мгновение сияла ничуть не тусклее заходившего солнца.
Не сразу он взглядом обнаружил в комнате баронессу, которая всё ещё стояла прислонившись к стене у окна и скрестив руки на груди. Но всё же, хотя волнительная бледность ещё не покинула её щёк, мать не смогла не улыбнуться восторгу сына.
— Признаться, я чуточку струхнула, когда эта остроухая… — баронесса всё же не стала разливаться подобно весеннему половодью о своих извечных женских печалях. Но убедившись взглядом, что дверь наружу прикрыта плотно, она тронула замечательную защиту сына и даже позволила тому в свою очередь подарить себе сыновний поцелуй в неизменно пахнущую лавандой щёку.
И всё же, во взгляде барона Шарто столь отчётливо просвечивало ожидание, что мать поневоле отошла, не выдержав одного лишь ожидания — весьма тягостного — предстоящего разговора. Ибо час назад вручив сыну полностью готовую кольчугу, уставшая донельзя женщина опрометчиво пообещала ему после проверки осветить подробности появления у неё столь необычного и даже откровенно волшебного изделия.