Страница 49 из 118
Настолько велика оказалась сила этого голоса, что парень почти воочию увидал те великие и страшные времена. Когда горы тряслись в ужасе, а небо то и дело рушилось на землю, погребая под собой и правых и виноватых. Горячая кровь живых причудливо мешалась с огненной сущностью и ледяным сиянием демонов — но никто не хотел уступать. И тогда на тайном совещании глубоко в закатных лесах было принято решение выковать волшебный меч, но уже использовать на этот раз и силу Древних, обратить её против своих хозяев.
В последней битве, когда решалось, кому владеть этим миром, а кому отправиться в скитания, прадед короля, многосильный Орри-яростный, отрубил лапу непобедимому дотоле огненному ужасу бездн и тем склонил благосклонность богов в нашу пользу. Потом… много чего было потом.
— Так знай же, на этом клинке лежит руна безвременья, Риддерик из рода Фернандо! Этот меч бессмертен, как сами боги. Предсказано было, что в трудный час он вновь объявится во всём своём блеске — и опять поможет живым…
Костяные пальцы шевельнулись. Медленно, сначала неохотно, они разжались — и неистово блиставший клинок величественно выпал из ладоней древнего короля гномов.
Ридд сжался и мысленно уже представил, как тут ему и настанет последний час. Но древний меч не причинил вреда почтительно подхватившим его рукам и их владельцу. Лишь заблистал как-то иначе, словно вздохнул с облегчением, что наконец-то окончено невыносимое безделье. А парень бережно провёл пальцами по обжигавшем холодом клинку, смахивая клочья паутины (вот же, даже такой клинок этим восьмилапым не указ!) и вновь поднял голову на последнего гнома.
— Спасибо, король — твой дар и напутствие воистину щедры.
Но костяная рука предупреждающе возделась с колен и величественно указала куда-то в угол. И в самом деле, в голубом мерцании клинка там что-то блеснуло меж каменных ларцов. Ридд не заставил короля долго ждать, и вскоре в его ладони обнаружилось нечто, сплошь заросшее грязью и пылью, но на ощупь до жути похожее на костегрызку.
И тут его снова — уже который раз за этот день — обдало жаром. Ибо по уже укрепившейся привычке вытирать всё о себя, о не пачкающийся эльфский плащ, Ридд провёл несколько раз ободом по ткани, и в руке его зажглась хрустальная радуга.
— Эта корона некогда была сделана эльфами в знак дружбы меж лесным и подгорным народом…
И снова перед парнем словно распахнулось окно в прошлое. Однако на этот раз разворачивавшиеся картины понравились ему куда больше — теперь старый гном силой своего величия показывал мир. Строились прекрасные замки и города, возводились мосты, а в школах непоседливые мальцы осваивали ремёсла. Вон ставшие в круг мастера леса дружно закончили что-то напевать — и лысая доселе, как колено, каменная гора неспешно оделась зелёной курчавостью весеннего леса.
— Негоже ей тут валяться… а мне она уже не нужна. Кстати, дай осмотреть твой клинок.
Ридд поспешил сунуть корону за пазуху и осторожно вложил в костяные пальцы трость. Дракон пыхнул искрами, но вовсе не злобно, уж парень то видел. И в сиянии голубого меча медленно развернул крылья.
— Да, отменная работа гоблинских мастеров. Мы, гномы, почитали их своими лучшими учениками — но ушастые зелёные коротышки всё ж предпочли кривую дорожку. А потом и вовсе забыли древнюю науку прекрасного, — король печально склонил голову.
Долго, казалось, целую вечность молчал он, но потом всё же спрятал серую сталь в посох и щелчком костяного пальца по драконьей мордашке отправил того опять в ленивый сон.
— В другое время я оставил бы его себе взамен… но коль скоро это клинок твоего отца и принадлежит тебе по праву — ладно! Не стану лишний раз подтверждать пословицу насчёт того, что бородатые гномы всё сплошь скряги и скупердяи, — с этими словами король разжал пальцы и позволил посоху упасть обратно в ладонь трепетавшего от волнения Ридда.
Голос давно умершего великого гнома внезапно окреп, загремел так, что Ридд невольно подтянулся. Вот уж взаправду король, настоящий и великий — уж если отец всех кузнецов позволил душе того на миг отлучиться из залов вечных пиров и взглянуть в прежде родной мир…
— А теперь прощай, Риддерик из рода Фернандо — и сделай, что должно!
Огоньки в глазницах сидящей на троне тени бывшего монарха погасли внезапно, словно кто-то задул внутри трепетавшую свечу. И теперь перед парнем вновь остался лишь древний скелет, кое-где обёрнутый истлевшими лохмотьями. Чуть косо облокотившись на каменную спинку, он опустил усталые костяные руки на такие же колени и замер, холодный и безучастный ко всему.
— Прощай же, король гномов! Ты был великим при жизни и остался таковым после неё, — Ридд почтительно склонил голову перед напоминанием о тленности всего живого, внушавшим уважение даже сейчас, и лихорадочно принялся распихивать по кожаным мешкам свою здешнюю добычу…
— Ну что там? — нетерпеливо спросил Питт, одним рывком выдернув снизу приятеля, всего странного и в задумчивости.
— Благословил, — невпопад ответил Ридд своим думам и только здесь, наверху, окончательно пришёл в себя. — Что там Меана верещит?
Потому что со стороны оставленной стеречь вход эльфийки доносился не голос её, не крики, а именно самое что ни есть нечеловеческое верещание.
— А, развлекается, — добродушно усмехнулся Питт, сматывая на локоть трос. — Эти мертвяки тоже воюют по науке — лазутчиков вперёд выслали.
Но Ридд хоть и озаботился положением уже ввязавшейся в бой перворождённой, напоследок сделал ещё одно дело. Проворно выбил он из-под перекошенной вбок крышки камни, Питт поднажал — и с гулким каменным грохотом тяжеленная плита вернулась на место, обдав друзей облаком мельчайшей пыли.
— Всё, кажется. Ну, а теперь то, что ты любишь, Питт? Сладкое!
Сержант весело осклабился, и странно оказалось видеть на его больше похожем на грязную маску лице белозубую улыбку. Наподдать порождениям тьмы? Ну, к такому хорошего солдата принуждать не надо… парни бегом, старательно огибая подозрительные участки, вернулись к центру залы. Ридд тащил на себе снаряжение и добычу, зато Питт ограничился переноской одного лишь поднятого над головой фонаря. И вот в этом ярком свете они увидали перед собой воистину удивительное зрелище.
Вся эта отнюдь не мышиная возня подняла тучу пыли. И в середине её с полыхающим в левой ладони эльфийским светлячком свой извращённый танец стремительно выводила проворная и гибкая фигурка. Вот снизу буквально вылетел карабкавшийся на четвереньках скелет — но эльфийка увернулась и, уже пропуская бестолково размахивающего костями мертвеца мимо себя, на противоходе с треском разодрала его кинжалом. В розово-золотистой вспышке, окрасившей пыль в подобие мыльного пузыря, незадачливый лазутчик рассыпался на части и уже в таком виде улетел в темноту.
— У тебя хорошо получается, сестра, — заметил Питт и, уже помахивая шипящей от ярости булавой, плечом отодвинул перворождённую в сторонку. — Дай теперь настоящему воину размяться чуток, леди Меана.
Вовремя, вовремя подоспели главные силы! Ибо из осветившегося фонарём спуска наверх полезла уже целая толпа скелетов. Питт молодецки раскрутил своё оружие и врубился туда с таким треском, словно ураган ломал сухие деревья.
— Полегче, экономь силы! — прикрикнул Ридд и принялся навешивать на себя остальную добычу. Мимолётно он покосился в темноту за дальней колонной, где из расселины в своде свисал кончик опущенной сюда верёвки. Не понадобилось, и ладно — но одна только мысль, что на самый крайний случай остаётся ещё один, запасной путь отхода, приятно согревала.
Свой эльфийский светлячок он отдал эльфийке и вот в таком виде, больше похожий на мальчишку-посыльного, бредущего за возвращаюшейся из похода по лавкам дамой, начал спускаться вслед за уже изрядно прорубившимся вниз сержантом. На работу того любо-дорого было посмотреть. Воистину как в сказке: налево махнул — улица, а направо — переулок. Да уж, у мертвяков сегодня оказался несчастливый день, потому как попасться под эту порхающую и гудящую молнию не рекомендовалось никому.