Страница 20 из 118
"А всё же, эльфийка эта напрочь лишена хоть какой романтики! Ни чисто их, эльфячьей, ни даже своей воровской, весьма присущей этим скользящим в тенях стервятникам", — парень улыбнулся легонько. Надо же, всего лишь присутствие рядом смазливой перворождённой, а настроение поднимает ещё как.
"Зачем этот хомо процитировал почти точно барда д'Элинэля? И верно ли я не показала знакомства с его балладами?" — в голове Меаны мысли сновали тоже ничуть не менее шустро, хотя и несколько иного плана. — "Проверка? Да мне ярл уши на ходу обрежет, если что. Ох-ох, спаси, пресветлая Элуна!"
Ридд вышел на край еле ощутимого спуска, откуда постепенно умиравшая дорога постепенно уходила вниз. Позади осталась большая часть баронских владений с их мирно спящими под лунами виноградниками и деревнями. Впереди оставался лишь короткий отрезок до реки, где под защитой небольшого форта прозябал посёлок у пристаней. Некоторые купцы разгружали и загружали свои барки здесь, если бочонки с мускатом ближе было везти из поставлявших их винных подвалов. Да и куда более низкие, нежели в городе, пошлины тоже поощряли к подобной смелости.
Внизу спал крохотный городок без стен, сиротливо приткнувшись к подножию выстроенного на утёсе форта. Мерцало несколько огоньков, безуспешно соперничавших с щедрым сиянием лун, сегодня почтивших своим одновременным присутствием вызвездившиеся небеса. Сразу за ними непроглядной чернотой виднелась лента реки. А дальше… вот туда-то, дальше, чаще всего и не совались. Дикие земли, где власти нет, а есть лишь сила и удача — и вот туда-то и направляла свой путь шастающая в ночи парочка…
И всё же, к самому посёлку они не спустились, свернули с уже кое-как угадывающейся под пылью дороги в сторону, где память Ридда и безошибочное восприятие эльфийки нарисовали ещё одну священную рощу. Хоть и весьма отдалённая от города, но сам Ридд иногда навещал её в своих странствиях…
— Давно не заглядывал, мастер Ридд, — выскользнувшая навстречу дриада молча мазнула ничего не выражающим взглядом по его спутнице.
Сам Ридд уже скинул с плеч ношу, покончил с ритуальным приветствием и кое-как переводил дух. Что-то притомился он с этой суматохой… но всё же, рука его полезла в потайной карман и вынула небольшой пузырёк.
— Это то, что я как-то обещал тебе.
При этих словах хранительница здешней рощи озарилась радостными зеленоватыми сполохами, отчего оказалась слегка освещена ими вся — изнутри. Ещё бы! Чуть добавить той силы, что неподвластна этому грубоватому хомо, и получится Мёртвая Вода. Можно будет отвоевать у окружающего безразличия кусочек места в несколько шагов — а значит, вырастить там ещё одно дерево и хоть ненамного, но увеличить рощу…
Признаться, Ридд тогда был крепко навеселе, раз сдуру пообещал здешней хозяйке неслыханное. Но в тот день он притащился в рощу с изрядной дыркой в плече — и не орал от боли только потому, что залил в себя полпинты самого крепкого муската со здешних виноградников, да ещё и настоянного на чуть притупляющей восприятие травке. И хотя после того дня не предпринимал активных шагов, но о том своём щедром обещании помнил. А вчера, заполучив кое-что из запретного списка, наконец и сварил зелье, в другом своём применении оказавшееся бы весьма и весьма страшным.
— Моя сестра из полночной рощи, что возле каменного города, что-то уж очень хорошего о тебе мнения, мастер Ридд, — пузырёк в ладони дриады зазвенел от едва удерживаемой силы, что уже бурлила и кипела внутри. — И прислала просьбу не обижать.
— А что, очень хотелось? — Ридд уже расстелил своё одеяло, к одной стороне которого нашиты были полоски толстого войлока. Чуть-чуть защищающей от сырости безобидной волшбы, и теперь на такой основе можно смело спать даже и на льду, не боясь себе что-нибудь застудить.
Дриада покосилась в ответ хоть и удивлённо, но в общем-то беззлобно. А уловив мерцавший на губах парня один только отголосок улыбки, усмехнулась и себе. Нет, а зачем он стелит второе ложе, да ещё и подальше от первого? Странные эти двое — они что, в самом деле спать собрались? Нет бы заняться чем-нибудь полезным и, говорят, очень приятным… странные они, эти хомо и эльфы!
Но в отличие от своей коллеги из пригородной рощи, эта дриада излишней болтливостью как раз не отличалась. Лишь проследила взглядом, как пришлый швырнул в сторону перворождённой тёплую накидку, которой по старой привычке хотел было укрыться сам. Но затем улёгся и накрылся своим роскошным плащом, какового не постеснялась бы и сама луноликая богиня. И где взял только? Или же украл…
— Позволь мне погреться у костра твоего сердца? — одновременно с этими словами уже засыпавший Ридд почувствовал, как девичья ладонь коснулась его груди. В том месте, под которым спокойно и мерно бился маятник человеческой жизни.
По правде говоря, он вполне ожидал и даже надеялся на нечто подобное. Но вот что вместо красавицы-эльфийки к нему ночной порой скользнёт под бок дриада-хранительница священной рощи?
И всё же, он её не оттолкнул. По себе знал, каково оно, быть одному. Иной раз волком выть хотелось. И самое страшное, это быть одному среди людей. Вроде и полно народу рядом, а не с кем словом по душам перемолвиться, не говоря уж о каком-то более дружеском проявлении чувств. Разве что с Питтом иной раз пообщаться, или если совсем уж тоска допечёт по другой части, уболтать на ночку смазливую служаночку без предрассудков…
Дриада бесшумно забралась под бок, поворочалась и улеглась головой на плечо парня. На левое — ближе к сердцу. Даже сквозь одежду он почувствовал потёкшую от неё прохладу летней ночи, а в лицо мягко пахнуло ароматами трав. Ладно, погрейся у живого костра, раз ты такая из себя вся романтичная натура. Жалко, что ли?
Уже засыпая, Ридд иной раз нет-нет да ощущал на себе этакий задумчивый взгляд затихшей под соседним деревом эльфийки. Да нет, не ревнует, уж остроухие того тоже не умеют, наравне с лукавством слов и мыслей. Оттого, наверное, последние века лучшие барды и лицедеи всё сплошь выходят из людей? Хоть в чём-то перворождённых опередили…
Рассвет сразу унесло ветром, едва солнце вышло из-за дальних гор и принялось деловито хозяйничать на земле. За ним уползло и утро, уступая место дню.
Но есть места, где безразличны смены дня и ночи. Мало того, туда вообще ни разу за века не заглядывало не только солнце, но даже и ночные сёстры Белль и Соль много бы отдали, чтоб хоть раз заглянуть под те мрачные своды гномьих подземелий и тем самым утереть нос светилу дневному…
Если кому-то при слове "крепость" представлялись могучие стены, башни и прочие изыски больной фантазии строителей подобных сооружений, то здесь таковые жестоко ошиблись. Гномьи крепости не просто так считались невозможными к взятию. По той простой причине, что по сути, штурмовать было решительно нечего — всё полностью оказывалось сокрыто внизу, под ногами. Но пользуясь своим неизъяснимыми способностями и чуть ли не сродством с камнем, подгорные рудокопы могли в любой момент уговорить скалу открыть ворота в любом месте.
И когда в спину врагам ударял появившийся буквально из-под земли хороший отряд закованных в добрую броню бородачей с секирами, мало потом не казалось никому…
Когда отсюда ушли хозяева и отчего, за давностью уже забылось. Одни мнения склонялись к тому, что гномы выкопали-добыли всё мало-мальски ценное и просто подались в другие края. Некоторые считали, что просто тем стали досаждать подземные воды — уж те дырочку всегда найдут. Находились и такие, которые считали, что гномы просто вымерли от старости и неизвестной болезни. Но в любом случае, отсюда народ старался держаться подальше. Поковыряли долотами и секирами плотный, неподатливый камень, прижгли своей магией. Плюнули, да и ушли с этой каменной проплешины, где даже козья мята, и та с трудом цеплялась за расщелины.
Но сегодня здесь пробирались двое, и угревшаяся на вершине кривой сосны ворона подозрительно косилась на них то одним, то другим глазом. Они пришли со стороны реки, за которой начинались обжитые земли и, соответственно, всё самое интересное и вкусное. Однако когда человек стукнул в камень как-то так, что под землёй словно заныл басовитый колокол, наблюдательница не выдержала и с хриплым карканьем убралась подальше.