Страница 25 из 28
Майкл пустился в разъяснения, связанные с поездкой во Флориду. До отлета осталось всего двадцать четыре часа, им придется совершить нечто фантастическое, чтобы навсегда запечатлеть в памяти последние часы, проведенные вместе.
— Что мы можем сделать? — тихо поинтересовалась она несколько минут спустя. Она смотрела на мальчиков, уписывающих хот-доги за обе щеки, и не могла отделаться от навязчивого образа пустоты, поселившейся в ее семье. Двадцать четыре часа… Она планировала поговорить с ним, узнать, не изменит ли он когда-нибудь свою верность обету безбрачия или так и уйдет из их жизни, бросив напоследок прощальный взгляд. Им следует выяснить отношения, и если он не может выполнить эту миссию, то она должна взять на себя смелость сделать это.
— Придумал, — сказал Майкл и откинул ее серебристые волосы за плечи. — Возьмем выходной и отправимся с детьми в Диснейленд.
— В самом деле?
— Они уже побывали в удивительном мире Диснея?
— Нет. — Чар оглянулась на детей, желая убедиться, что они не слышали его слов.
— Здорово. — Майкл тоже посмотрел на детей. — Я хочу быть первым, кто откроет им дверь в сказку.
Молодая женщина вздохнула: как он может оставаться глухим к флюидам любви, которые она посылает ему каждый час, каждое мгновение?
— Они будут в восторге.
Рано утром маленькая компания отправилась в Диснейленд. Дорога занимала больше двух часов, но шоссе было свободным, и они прибыли в парк перед самым открытием. День играл яркими красками, пушистые белые облака неслись по яркому синему небу, дул прохладный легкий бриз. Удивительно, но в тот ноябрьский день знаменитый парк оставался полупустым. Они переходили от одних аттракционов к другим; близнецы были на небесах от восторга, особенно когда Микки-Маус и Минни-Маус погладили их по головам и разрешили сфотографироваться с ними. Затем они наспех перекусили в небольшом ресторанчике и отправились на остров Тома Сойера. Пока малыши лазили по пещерам, Чар с Майклом сидели на огромном камне и наблюдали, как маленькая лодка скользит по реке.
Сейчас, подумала Чар, я должна выяснить все сейчас.
Однако с чего начать?
«Эй, справился ты наконец со своей фобией под названием «скажите «нет» семейной жизни»?» Возможно, он и оценит чувство юмора, а вдруг такой тон оттолкнет его? Или начать так:
«Я люблю тебя, Майкл, и не хочу тебя потерять».
Нет, она разрыдается прежде, чем начнет говорить, ее сердце перестанет биться, и она умрет… прямо у него на руках.
Майкл обнял Чар за плечи и притянул к себе.
— Как бы мне хотелось, чтобы сейчас была ночь и звезды в небе мерцали своим таинственным светом, — зашептал он ей на ухо, — а мы бы сидели здесь и предавались мечтам долго-долго.
— Я бы тоже хотела предаваться мечтам здесь с тобой долгие часы. — Она выглядела слегка потерянной.
— Ты выбрала удобный момент, чтобы сказать мне об этом. — Майкл уткнулся ей в шею. — Утром я уезжаю.
Она повернула лицо к нему и поцеловала. Ее ласка была стремительной, но настойчивой. Разве не чувствует он, сколь дорог ей? Или она обманывается в своих ожиданиях и безразлична ему?
— Я очень хочу, чтобы ты остался, — сказала она, с трудом подавляя дрожь в голосе.
Он промолчал, но пододвинулся ближе и зарылся лицом в светлые волосы.
Они забрали детей, переправились на маленьком плоту на другую сторону и отправились на Главную улицу. Там они сели в машину и помчались домой, увозя двух маленьких спящих детей от праздника жизни.
— Какой замечательный день, — сказала она.
Майкл кивнул, но так и не проронил ни слова всю оставшуюся часть пути, а Чар в душе проклинала себя за свою трусость: если хочешь знать ответ, задай вопрос.
Стемнело. Чарин уложила сорванцов в их мягкие постельки и спустилась в кухню: ее мучила жажда.
О, к черту сомнения, думала она, не вникая в болтовню Ханны, которая рассказывала о своем сыне из Ванкувера. Не обманывай себя, ты же спустилась вниз в надежде встретить Майкла?
И тут он появился. Их глаза встретились, и они оба заулыбались, догадавшись об обоюдном желании. Майкл подошел к холодильнику, достал молоко и налил немного в высокий стакан. Он не сводил глаз с Чар, но был в состоянии отвечать на вопросы Ханны.
Когда пожилая дама отправилась проверить, заперта ли входная дверь, он наклонился к Чар и прошептал:
— Приходи ко мне ночью, когда постояльцы улягутся. Сегодня наш последний шанс.
Прежде чем та успела ответить, в кухню вплыла Ханна.
— Желаю доброй ночи вам обоим. Я ухожу спать. Увидимся завтра утром.
— Спокойной ночи, — в унисон ответили заговорщики.
И как только стихли шаги, Майкл повернулся к Чар.
— Придешь? — Его глаза сверкали.
Молодая женщина отрицательно покачала головой, хотя сердце защемило от восторга.
— О, Майкл, я не могу.
— Нет, можешь. — Он провел пальцами по ее щеке. — Ты же хочешь.
Она печально повела головой в сторону.
— Мои желания не имеют значения, я не войду в твою спальню без обручального кольца.
Его глаза потемнели.
— Я не могу жениться, — резко ответил Майкл.
— На самом деле? — Тело ломило от невыносимой боли, словно ее били ногами в живот. Вот и ответ на вопрос. Но разве это она хотела услышать? Его жизненная позиция, мировоззрение привели ее в бешенство. — Почему нет? Я бы сказала, мы подходим друг другу.
— Мы подходим друг другу. — Майкл отвернулся к окну. — Во многом, за исключением одного.
— О чем ты говоришь? — Чар подошла к барной стойке.
Он пригладил свои темные волосы, не отрывая взгляда от ночного неба.
— Ты хочешь иметь много детей. Я слышал, как ты говорила о своей мечте.
Она внимательно следила за каждым его движением.
— Я думала, ты патологически не выносишь детей.
Майкл тряхнул головой.
— Это не так. В действительности я хорошо отношусь к детям.
— Тогда в чем проблема?
Когда он повернулся к ней, его лицо было твердым как гранит.
— Чар, я не могу иметь детей. Мне сделали медицинское обследование, и приговор окончательный: я бесплоден. — В карих глазах полыхнуло отчаяние, затем потухло. — И не говори мне, что моя беда не имеет значения. Имеет. Я живу с моей болью, физическая неполноценность разрушила мой брак. Поэтому я воздерживаюсь давать обязательства любой другой женщине. Рано или поздно это встанет между нами.
Чар неодобрительно покачала головой, пытаясь собрать воедино значение его слов и осознать виды на будущее.
— Жена бросила тебя из-за бесплодия?
Майкл запнулся.
— Нет. Она ушла потому, что я не мог справиться с мыслью о своем бесплодии и жить нормальной жизнью. Согласись, это разные вещи. — Видимо, Майкл решил, что сказал достаточно, но Чар в недоумении качала головой, и он продолжил: — Я рассказывал тебе о трагедии, связанной с моим так называемым отцом. В основном я сумел победить детские комплексы. — Он замолчал, объяснение давалось с трудом. — Но почему-то мне не удалось справиться с чувством, что, будь я родным, кровным сыном, он бы любил меня и не бросил. — Майкл искал в глазах Чар понимания. — Итак, когда Грейс захотела усыновить… я просто не смог решиться на такой поступок. — Его плечи взметнулись вверх и поникли. — Она хотела иметь семью и ушла за своей мечтой.
— Ты не смог усыновить ребенка? Из-за сумасшедшей приверженности кровным узам и их законам?
— Да. Я знаю, что это не одно и то же.
Майкл не сводил с нее глаз, а она не знала, что сказать. Темноволосая голова дернулась назад, словно Майкл подумал, что ей нет дела до его проблем. И Чар очнулась, схватила его за руку, принуждая выслушать ее.
— Знаешь, что я скажу? Ты ненормальный. Представь на минуту, что я бы бросила тебя только из-за того, что не смогу иметь от тебя детей!
— Чар, я уже проходил через это. И знаю, к чему приводят разговоры.
Ее голубые глаза превратились в узкие щели, душа налилась яростью.
— Я понимаю подтекст. — Голос дрожал от обвинения. — В твоей голове засела мысль, что ты никогда не сможешь стать хорошим отцом для моих мальчиков только потому, что ты им не родной. Ты же это пытаешься мне сказать?