Помни меня

– Я не заметила.

– Возьмешь мой сюртук?

– Нет.

– Тогда можно я обниму тебя за плечи, чтобы было теплее?

– Нет.

– Почему?

Она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. Ее волосы переливались в лунном свете, а глаза блестели, как две звезды.

– Потому что ты обручен, Джек. Не думаю, что твоя невеста обрадуется тому, что ты ухаживаешь за другими женщинами. И не пытайся все списать на амнезию. Мы оба знаем, что память вернулась к тебе задолго до того, как мы оказались в одной постели.

– Ты слышала наш с Джулианом разговор? – Он смущенно потер подбородок.

Аманда отвернулась и стала смотреть на море.

– Я должна была бы испытывать стыд из-за того, что подслушала, но это не так. Ты должен был сам сказать мне правду. Я никогда… не осталась бы с тобой на ночь, если бы знала, что ты помолвлен.

Джек схватил ее за руки и пылко воскликнул:

– Тогда я рад, что не сказал!

Она ударила его по щеке.

– Я заслужил это, – признал он, потирая щеку.

Она ничего не сказала, молча развернулась и пошла к дому. Он последовал за ней, стараясь на ходу исправить положение:

– Аманда, я должен узнать у тебя одну вещь, пока мы наедине. Как много ты слышала?

– Что это значит? – дрожащим голосом проговорила она и остановилась. – Есть что-то еще, чего, возможно, я пока не знаю и отчего расстроюсь еще сильнее? Может быть, стоит оставить все как есть, Джек?

– Но я должен знать…

– Если ты узнаешь, что хочешь, разве от этого что-то изменится?

Она была права. Даже если она узнает, что он влюблен, даже если его чувство не безответно, то какая теперь разница? Он связан словом с Шарлоттой. А если он нарушит его, то Аманда первая будет его презирать. Она будет считать его слабовольным и безответственным, таким же, как ее отец.

Он хотел лишь узнать, какие чувства она испытывает к нему… Это было эгоистично, но если бы он знал, что она тоже любит его, это согрело бы его сердце. Но об этом нельзя было спросить напрямик.

– Аманда, я женюсь на Шарлотте, если она все еще этого хочет. Но что, если это не так? Вдруг она не захочет теперь выйти за меня замуж?

Джек затаил дыхание, ожидая ответа. В ее взгляде читалась боль, но ее слова поразили его:

– Если она откажет тебе, ты снова станешь свободным. И тогда будешь самым счастливым человеком на свете.

С этими словами она развернулась и побежала к дому.

Джек не был в Лондоне меньше недели, но ему казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как в последний раз он мчался в черном лакированном фаэтоне вниз по Грейт-Стен-хоп-стрит к дому Шарлотты Батсфорд, своей невесты.

День выдался пасмурным, и свинцовое небо усугубляло угнетенное состояние его духа. Он вернулся в свой городской дом накануне поздно вечером спустя двенадцать часов после их прогулки с Амандой по пляжу. Боль расставания до сих пор не утихла в его душе.

Он счел разумным отправить Джулиана вместо себя в качестве сопровождающего Аманды. Только так можно было покончить с неловкостью, которая возникла в их отношениях после того, как Аманда подслушала его разговор с братом. Она так и не смогла простить ему лжи, и он не винил ее в этом. Кроме того, ему нужно было поскорее вернуться в Лондон.

Джулиан, похоже, нашел общий язык с Сэм. С тех пор как он силой заставил ее принять ванну, она прониклась к нему особым чувством, похожим на религиозное благоговение. Джулиан не рассказывал, как ему удалось превратить ее из грязного заморыша в тихую, скромную барышню, одетую в черное платье, и никого это не интересовало – даже Аман-ду. Она просто была благодарна ему за это чудесное превращение.

Джулиан также убедил Сэм поехать с сестрой в Иденбридж. Он дал ей какое-то тайное обещание, о котором Сэм не обмолвилась ни словом, но на которое то и дело кокетливо намекала. Джек не удивлялся, что его брат произвел такое неизгладимое впечатление на этого ребенка, и радовался тому, что у него неожиданно появилось желание помочь Аманде справиться с непослушной сестрой.

Однако Джек понимал, что после того, как Аманда останется с Самантой в Дарлингтон-Холле вдвоем, а Джулиан, чье обаяние вынуждало девочку вести себя прилично, уедет, Аманде придется с ней нелегко. Сэм нуждалась в твердой руке, а мягкосердечная Аманда таковой не обладала. Если бы он только мог…

Джек сильнее сжал поводья и пустил серых рысаков галопом. Ему нужно перестать думать об Аманде, отказаться от мысли войти в ее жизнь. Она не хочет иметь с ним ничего общего, но даже если бы это было не так, то ничего изменить невозможно. Скоро он женится и будет наслаждаться медовым месяцем.

Джек ехал к дому невесты, зная, что ему придется подробно рассказать о своих приключениях и вымаливать прощение. Он понятия не имел, что будет говорить Шарлотте в свое оправдание.

Все его мысли были только об Аманде и о том, как отчаянно он тоскует по ней.

Джек остановил фаэтон перед особняком Батсфордов и передал поводья ливрейному груму:

– Прогуляй их, Рейнолдс. Я задержусь.

– Слушаюсь, милорд.

Джек остановился на минуту перед парадным входом, чтобы собраться с духом. Он тщательно продумал свой костюм для встречи с Шарлоттой. На нем был голубой сюртук, шелковый галстук цвета слоновой кости и темно-желтые панталоны. Туфли были начищены до блеска специальным составом, рецепт которого придумал его камердинер: вода, шампанское и усиленная полировка.

Он принял горячую ванну с травами, сделал маникюр и тщательно побрился. Но несмотря на все эти приготовления, он чувствовал себя совершенно разбитым и надеялся на то, что Шарлотта не заметит темных кругов у него под глазами – результат двух бессонных ночей. Впрочем, он всегда может объяснить их появление недавней травмой и тревогами последних дней. Шарлотта не должна догадаться, что изображать перед ней счастливого жениха стоит ему напряжения всех душевных и физических сил. Выбора у него нет. Нужно исполнить свой долг.

Он взялся за дверной молоток, и в дверях тут же возник мажордом Батсфордов, Фиппс. Джека ждали. Он написал Шарлотте, как только приехал, и получил в ответ приглашение на чай в три часа дня. Джек был уверен, что на него обрушится град вопросов, и ему очень хотелось, чтобы леди Батсфорд успела хоть немного успокоиться после того, как прошла через такое унижение.

– Сюда, милорд. – Фиппс держался невозмутимо, но Джек заметил огонек любопытства в его глазах.

От своего камердинера Джек узнал, что его внезапное исчезновение породило в свете массу слухов. Его репутация закоренелого холостяка, всячески избегавшего брачных уз, сослужила ему дурную службу. Джек испытал злорадное удовольствие, догадываясь, что разочаровал многих любителей скандалов, представив уважительную причину своего исчезновения.

Он проследовал за Фиппсом в гостиную, высокие двери которой распахнул перед ними лакей.

– Лорд Дарем, мисс, – объявил дворецкий с поклоном и исчез.

Джек не знал, что его ожидает, и с облегчением вздохнул, когда увидел, что Шарлотта в комнате одна. Он замешкался в дверях, и невеста поднялась ему навстречу с бархатной софы. В лучах полуденного солнца она выглядела потрясающе в голубом бархатном платье, украшенном белыми лентами и круженами. Ее золотистые волосы были уложены в безупречную прическу с трогательными кудряшками, обрамляющими прелестное личико.

Но чем ближе она подходила, тем явственнее проступала бледность на ее обычно румяных щеках. Джек никогда прежде не видел ее такой расстроенной и устыдился, потому что именно он был причиной ее огорчений. Это произвело на него более сильное впечатление, чем если бы она набросилась на него с упреками.

Повинуясь импульсивному порыву, он раскрыл ей навстречу объятия, и она прижалась щекой к его груди.

– Джек, слава Богу, с тобой все в порядке, – прошептала она.

Он неуклюже утешал ее, поглаживая по спине, а сам размышлял о своей горькой судьбе. Он видел, что прощен, хотя вовсе этого не заслуживал. Он все еще придумывал какие-то объяснения, но вдруг понял, что ему все равно, примет их Шарлотта или нет. Он может сказать ей, что был на Луне, – и она поверит. Почему к нему тянутся именно такие доверчивые женщины?