Помни меня

Тетушки с трудом сдержали возмущенный вздох.

– Э… Тогда я прикажу Айрис собрать вещи для мисс Нэнси и мисс Присциллы? – Хенчпенни выглядел обескураженным.

– Нет. Я еду одна.

– Аманда Джейн, но ведь это безумие! – заволновалась Прис.

– Ехать одной опасно. – Нэн поднялась с дивана. – Я еду с тобой!

– Я не желаю обрекать вас на столь опасное путешествие, тетя. И если учесть его деликатный характер, то чем меньше людей будет в него вовлечено, тем лучше. – Аманда повернулась к Хенчпенни: – Я предоставляю своим тетушкам право объяснить вам, куда я отправляюсь и зачем. Но я буду отсутствовать, сколько потребуется, и надеюсь, что вы все поведете себя достойно. Разумеется, мне придется довериться Тео, но больше никому. Когда я вернусь с Торни-Айленда – возможно, не одна, – мы подумаем, как поступить дальше. Вы все меня поняли?

– Я обо всем позабочусь, мисс, – ответил Хенчпенни, ошарашенно глядя на хозяйку.

– Поторопись. – Аманда последовала за ним в холл. – Я хочу выехать до темноты, а уже половина пятого. Луна сегодня полная, и если не пойдет дождь, то мы сможем ехать и после захода солнца. Я остановлюсь в полночь в придорожной гостинице и продолжу путешествие на рассвете. И не нужно смотреть на меня так мрачно, Хенчпенни. Все будет хорошо.

Дворецкий проводил взглядом Аманду, которая чуть ли не бегом устремилась в свою комнату, и повернулся к тетушкам:

– Простите, но какой дьявол вселился вдруг в мою госпожу?

– Потрудитесь сделать все, как приказано, а потом мы с мисс Присциллой все вам объясним.

Хенчпенни удалился с хмурым видом. Тетушки молча проследили за ним, а потом глубокомысленно переглянулись.

– Я все ждала, проявится ли в девчонке наша порода, – ухмыльнулась Нэн. – Я уже начала бояться, что ее отец так же сокрушил ее, как и Клоринду.

– Знаешь, Нэн, – задумчиво промолвила ее сестра, – чем больше я думаю об этом, тем больше мне хочется иметь в нашем доме ребенка.

– Да, – кивнула Нэн после некоторого размышления. – Ребенок куда лучше, чем ежегодные каникулы на острове.

Придорожная харчевня «Пятнистый пес» насквозь пропахла потом, перегаром и коровьим навозом. Джексон Монтгомери, виконт Дарем, развалившись в кресле, считал пустые стаканы, стоящие перед ним на столе. Он никак не мог сосредоточиться, и ему все время казалось, что некоторые стаканы он посчитал дважды.

– Раз, два, три…

– Пятнадцать. Тридцать девять. Какая разница, сколько ты выпил, Джек? – с обезоруживающей беззаботностью перебил его Роберт Гамильтон. – Пей, ешь и веселись, старина, ведь завтра ты… женишься.

– Да, ты прав. – Джек опустил голову на руки, и в глазах у него задвоилось – похоже, перед ним сидит не один, а два друга… две светлые челки над бесстыжими глазами, осененными густыми ресницами. – Так почему бы тебе не составить мне компанию, дружище? Ты ведь почти ничего не пил, Робби.

– Но ведь я-то не женюсь, Джек. Это ты у нас счастливчик!

– Сдается мне, что ты надо мной издеваешься! – нахмурился Джек.

– Брось, лучше выпей, Джек! – ухмыльнулся Роб. – Допей, что у тебя осталось, и я прикажу подать еще.

Джек послушно опустошил стакан «Блю Руина» и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Не годится идти к алтарю, когда тебя не держат ноги и шатает из стороны в сторону, знаешь ли.

– Да ладно, Джек. – Роб взмахнул рукой – или двумя руками? – Считай, что Шарлотта у тебя в кармане, как и все остальные девицы в Лондоне. Она будет ждать тебя у алтаря независимо от того, прилетишь ли ты, пританцуешь или приползешь к нему. Хотелось бы и мне так же уметь покорять женщин, как это получается у тебя, – с оттенком зависти, но вполне добродушно заметил он.

– Ты нравишься Шарлотте, Роб, – отхлебнув из стакана, заявил Джек.

– Но не так, как ты.

– Я бы не возражал, чтобы она нравилась мне так же, как я ей, – угрюмо отозвался Джек.

– Если ты не любишь ее, тогда почему не оставишь ее мне?

– Не думаю, что я вообще могу в кого-нибудь влюбиться, Роб. Никогда со мной такого не случалось, а мне в прошлом июне исполнилось уже тридцать два. – Он прикусил губу, стараясь сосредоточиться. – Или тридцать три? Впрочем, не важно. А Шарлотта очень хороша, правда, Роб?

– И богата, – буркнул его друг.

– Это не имеет значения, – отмахнулся Джек.

– Для тебя.

– Обнимешь ее, и дух захватывает. Приятно, когда женщина пухлая там, где надо… если ты понимаешь, о чем я.

– Еще бы! Особенно приятно, если у нее пухлый кошелек.

– Тот мужчина, который пожелает большего, должен быть просто идиотом, варваром и жестокосердным эгоистом. Как ты думаешь, Роб?

– Полностью с тобой согласен. – Его приятель поднялся с места. – Сиди здесь, а я пойду узнаю, можно ли в этой Богом забытой дыре раздобыть какую-нибудь еду. А пока я прикажу подать тебе еще джину.

Джек не ответил, лишь послушно осушил стакан до дна в ожидании новой порции горячительного.

– Желаете еще, милорд?

Джек с трудом поднял отяжелевшую голову и уставился на человека, который появился возле стола. Его очертания расплывались, и Джеку пришлось долго и напряженно всматриваться, прежде чем он сумел сфокусировать взгляд на его лице. Голова Джека безвольно запрокинулась на спинку стула. Фигура человека не двоилась, но вместо лица у него был расплывчатый овал с двумя темными прорезями вместо бровей и двумя маленькими черными дырочками вместо глаз. Впрочем, эти прорези и дырочки показались Джеку знакомыми… Ах да, хозяин.

– Как мило с вашей стороны, что вы интересуетесь. – Джек с усилием растянул губы в приветливой улыбке. – Вас прислал Роб?

– Да, милорд. Вот только я не знаю, нужно ли вам пить еще, – с сомнением покосился на него хозяин.

– Если Роб говорит, что мне нужно еще выпить, значит, так оно и есть. – Язык у него заплетался, но он постарался вложить в свои слова как можно больше твердой уверенности. – Если хотите знать, он спас мне жизнь в Опорто, когда мы сражались с этим ублюдком Наполеоном.

– Выходит, вы с ним самые что ни на есть закадычные друзья?

– Вот именно, приятель. А теперь плесни-ка мне джину. Я умираю от жажды. Так хочется пить, что, кажется, Северное море готов выпить.

Темное пятно в форме человеческой фигуры заколыхалось перед ним, а затем до его слуха донесся странный звук, похожий на уханье совы. Джек не сразу догадался, что хозяин смеется. Приятно было сознавать, что ему удалось сказать что-то смешное, но вот что именно, Джек, убей Бог, не мог вспомнить.

– Все еще мучает жажда, а? Ну и наглотались же вы пыли, пока ехали из Брайтона! – Хозяин наполнил его стакан. – Тогда еще один не помешает на дорожку! А вообще, вы уже прилично поднабрались, милорд. Еще немного, и вас вывернет наизнанку. Я не дал бы вам больше пить, если бы не доверял вашему другу… тому, что сейчас переворачивает вверх дном мою кухню и лается со служанкой. Он, готов поручиться, доставит вас сегодня в Лондон в целости и сохранности.

– В целости и сохранности, – повторил Джек, тупо глядя на полный до краев стакан. – Домой, в Лондон, к моей розовощекой невесте.

Хозяин присвистнул. От этого звука в ушах у Джека зазвенело, и он тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивого роя пчел, загадочным образом влетевшего в нее через ухо.

– Выходит, вас уже успели охомутать, милорд? – добродушно усмехнулся хозяин.

– Нет еще, приятель. – Джек придвинул к себе стакан, снова сфокусировал взгляд на лице хозяина и ткнул себя пальцем в грудь. – До завтрашнего утра я… свободный человек.

– А, так вот почему вы сегодня пошли вразнос! Тогда это простительно. Брак – серьезный шаг для мужчины.

– Очень серьезный, – согласился Джек. Он с успехом избегал этого шага много лет, но ему был нужен наследник. А поскольку никакого другого законного способа произвести потомство не существовало, он решился наконец принести себя в жертву.

– Она вовсе не такая уж плохая, – пробормотал Джек, склонившись над стаканом.