Страница 4 из 65
— Любезная королева Маб, сохрани меня от идиотов, — пробормотала я, снова поворачиваясь к двери и вставляя ключ в замок. Охранные чары засияли и сердито налились красным. — Я знаю, от кого у тебя послание. Мне просто наплевать. Передай Сильвестру… передай ему что хочешь. Я оставила эту жизнь и больше не собираюсь слушать ничьи послания.
Я взмахнула свободной рукой, и сияние угасло, сменившись травянисто-медным запахом моей магии. Хорошо. Чары не нарушены. Кто-то без ключей мог бы открыть дверь, не нарушив чары, но при этом он уничтожил бы вплетенную в них магию, и даже у мастера не получилось бы в точности имитировать аромат моих чар настолько точно. Я могла перепутать чары Тибальта с чарами Сильвестра не больше, чем рассвет с закатом. В этом истинная ценность охранной магии; не в том, чтобы не впускать, а в том, чтобы сообщить тебе, что кто-то сумел проникнуть внутрь.
— Но…
— Никаких «но». Иди домой. Здесь тебе делать нечего. — Я распахнула дверь и шагнула внутрь.
— Герцог…
— Не будет винить тебя за то, что ты не смог доставить послание. Поверь мне на этот раз. — Я сделала паузу, внезапно почувствовав себя уставшей, и повернулась в дверях лицом к нему. Он выглядел совсем потерянным. Я чуть не сжалилась над ним. — Сколько времени ты при дворе Сильвестра?
— Почти год, — ответил он, его смущение сменилось внезапной осторожностью.
Я не могла винить его за это. Я не особенно мила с ним.
— Почти год, — повторила я. — Верно. Это объясняет, почему выбор пал на тебя. Послушай, я действительнорыцарь на службе его светлости. Это правда. Я не могу заставить его отменить мою присягу на верность. Но если он не отдаст мне прямой приказ, я не буду слушать. Он послал тебя с прямым приказом? — (Мальчик молча покачал головой.) — Так я и думала. Скажи ему, что я благодарна за то, что он вспоминает обо мне, и я была бы еще более благодарна, если бы он прекратил это. — И почти с нежностью я закрыла дверь перед его лицом.
Не прошло и минуты, как раздался стук в дверь. Я застонала:
— Корни и ветви, неужели некоторые люди не понимают намеков? Меня это не интересует!
Стук продолжался.
Ругаясь вполголоса, я сбросила с плеч пальто и швырнула его на спинку подержанной ветхой кушетки. Это ведь незначительные детали делают из жилья дом, верно?
Стук не прекращался. Я уставилась на дверь, думая, не сказать ли ему, чтобы он убирался к черту, но покачала головой и, вместо этого, направилась вглубь квартиры. Сильвестр — мастер внушать преданность. Коли он велел мальчику доставить послание, мальчик был готов сделать все что угодно, только бы выполнить задачу. Легче просто открыть дверь и дать ему возможность передать слова, которые Сильвестр считал нужным сказать, но дело в том, что я не хотела. Пока я их не услышала, я не рисковала, что они могут меня взволновать.
Сильвестр начал предпринимать попытки связаться со мной, как только до него дошли сведения, что я вернулась. Сначала это были письма, которые приносили пикси и розовые гоблины. Затем послания, которые приходили через общих знакомых. Если он дошел до того, что отправляет пажей, должно быть, он впадает в отчаяние, но я все равно не хочу ничего слышать. Что он может мне сказать? «Мне жаль, что ты провалила маленькое дельце, которое я тебе поручил, и позволила превратить себя в рыбу, пока я тут страдал в одиночестве»? «Пусть ты не нашла мою семью, но, послушай, ты потеряла свою, так что, я считаю, мы квиты»? Спасибо, но не надо, спасибо. Я отлично могу барахтаться в чувстве вины и без помощи моего повелителя.
Однажды Сильвестр дойдет до того, что прикажет мне ответить ему или, еще хуже, явиться в Тенистые Холмы пред его очи. Когда это случится, я не смогу не повиноваться: пусть я пытаюсь держаться подальше от фэйри, все же он мой сеньор, и его слово — закон. Но до тех пор я свободна в том, чтобы игнорировать его посланцев так часто, как мне угодно, а часто в моем случае значит всегда. Пусть мальчик колотит в мою дверь, пока соседи не вызовут охрану. Я собираюсь немного поспать.
Коты возились на кушетке в кучке шоколада и сливок. Я прошла мимо них в сторону узкого коридорчика, соединяющего гостиную и кухню с задней частью квартиры, где расположены спальни. Лампы в коридорчике перегорели еще тогда, когда я въехала сюда, но это не проблема: фэйри по сути своей ночные создания и даже подменыши хорошо видят в темноте. Я разулась перед дверью на кухню и оставила рубашку на полу рядом с гостевой спальней. Поддерживать маскировку под человека всю ночь очень утомительно, и мне надо поспать.
Древний автоответчик из секонд-хенда стоял на низком столике прямо перед моей спальней, тусклая красная лампочка на его дисплее мигала. Я скривилась. Наверное, очередное послание от Стейси с приглашением прийти на обед с ее семьей или сходить выпить с ней кофе или еще куда-то, когда я захочу ее увидеть, чтобы она мне помогла. Я не могла сейчас разбираться с этим. Не после Митча с его обеспокоенным взглядом, и Тибальта в переулке, и Сильвестра, приславшего ко мне пажа, чтобы тот колотил в мою дверь, пока я не позволю ему изрыгнуть послание. Стейси может подождать. Черт, если мне повезет, может, автоответчик снова сломается и сотрет пленку до того, как я соберусь ее прослушать.
Щелчком выключив звук у телефона, я вошла в спальню и оставила автоответчик мигать в пустом коридоре. Немного подумав, я закрыла дверь.
Я сбросила джинсы и взяла залистанный томик Шекспира с прикроватного столика, перед тем как забраться в кровать. Закладка лежала на середине «Гамлета». Текст был достаточно знакомым, чтобы действовать успокаивающе, и я незаметно отключилась, провалившись в сон.
Сны всегда начинаются на том же самом месте, всегда так ласково: на солнечной кухне маленького домика в Окленде, Калифорния, улыбающаяся светловолосая женщина печет печенье, словно в сбывшихся фантазиях Донны Рид [2]. Моя мама. Амандина.
Я всегда знала, что она не человек, — такое не скроешь от ребенка. Больше времени мне потребовалось, чтобы понять, что я тоже не человек. Мои родственники по материнской линии были хранителями садовых тропинок, похитителями детей… Она же, перед тем как познакомиться с моим отцом, работала помощницей клерка в местном магазинчике недорогих товаров. Она развлекалась, играя в человеческую девушку, и я полагаю, когда вам светит жить вечно, вы будете использовать любую возможность, чтобы убить время. Темные механизмы современной розницы достаточно хорошо развлекали ее некоторое время.
Это было в 1950 году. Говорят, тогда мир смертных был проще, но для нее он был достаточно запутанным.
Отец не был на нее похож, и из-за этого маму тянуло к нему, как мотылька на огонь. Она играла роль невесты-фэйри лучше, чем я в свое время. Она могла соткать иллюзию вмиг, скрывая заостренные уши и бесцветные глаза за человеческой улыбкой, до того как окружающие успевали моргнуть. Она никогда не оказывалась на улице во время рассвета и не психовала в ванной, выкрикивая извинения и пытаясь вернуть «лицо» на место. Фэйри — лжецы, все мы, и она была лучшей из нас. Они познакомились в 1950 году, поженились три месяца спустя, и я родилась в 1952-м, в том месяце, в честь которого меня назвали.
В моем сне она ставит печенье на стол и усаживает меня на свои колени и мы лакомимся слоеными вкусностями, наблюдая, как дом сам себя убирает: метелка смахивает пыль, веник и швабра летают, словно в мультфильме Диснея. В те времена Амандина действительно была мне матерью, она сладко улыбалась, держа меня на руках, счастливая в пределах своей причудливой маленькой версии реальности. Прежде она никогда не играла в невесту-фэйри. Эта игра зачаровала ее, и мама следовала ее правилам с дотошностью, которая была ее отличительной чертой. Они были счастливы. Я была счастлива. Я пытаюсь держаться за это. Когда-то мы были счастливы. Она брала меня на колени и расчесывала мне волосы; она учила меня любить Шекспира. Мы были семьей. Ничто не могло это изменить.
2
Донна Рид (1921 — 1986) — американская актриса, наиболее известная ролью домохозяйки Донны Стоун в собственном «Телешоу Донны Рид»