Страница 12 из 65
Аромат роз наполнил мои ноздри, как только я вышла из машины. Я пошатнулась, в мозгу промелькнул образ эльфа с изорванными в лохмотья крыльями из дубовых листочков. Ключ…
Что бы это ни было, это важно, но я могу разобраться с этим позже, когда расскажу Королеве, что произошло. Я прогнала возникший образ вместе с колючими объятиями проклятия Розы. У меня дело. Подняв воротник пальто, я зашагала по переулку в сторону моря.
Почти все дворы фэйри прячутся в тайных местах, называющихся «холмами», — маленькие карманы реальности, балансирующие между смертным миром и Летними Землями. В некоторые из них попасть легко, в другие же, чтобы просто войти, требуется бог знает что, включая кровавую жертву. Зависит от того, кто их создал и кто контролирует двери.
Мне доводилось видеть двери, спрятанные в ярмарочных фотокабинках, в туалетах на заправках и в старых картонных коробках, помимо более традиционных травяных кругов и каменных ворот. Королева Туманов открыла свои собственные двери, что означало, что ее холм хорошо спрятан и труднодоступен. Чтобы проникнуть внутрь, надо пройти четверть мили по преимущественно необитаемому пляжу, карабкаясь по склизким камням, испачканным птичьим пометом и старыми водорослями, и пытаясь не упасть в Тихий океан по дороге. Прогулка в темноте по скользкому пляжу — не лучший способ времяпрепровождения после посещения места убийства, разве что вы мазохист в отличие от меня. К счастью, был отлив. Но луна давала недостаточно света, и даже зрение подменыша мало помогает, когда накатывает туман.
Кроссовки на самом деле не созданы для мокрого песка и скользкого камня, но я как-то умудрилась не свалиться в залив Сан-Франциско и достичь пещеры, ведущей во двор Королевы. Пещера была узкой, сырой и темной и скрывалась за кажущейся случайной грудой камней. Вдобавок она производила впечатление, что в любой момент может случиться обвал, и, конечно же, это был единственный путь внутрь.
Я сошла с камней и скривилась, поскольку мои ноги тут же намокли от морской воды. Ночь становится все лучше и лучше. Теперь у меня есть плохие новости, которые надо доставить могущественной женщине, недолюбливающей меня, рассказать об ужасном преступлении, за которое надо отомстить, и мокрые ноги. Ворча, я вошла в темноту.
По мере того как я продвигалась дальше, проток становился глубже, вода достигла икр, и мои джинсы промокли до коленей. Я дрожала, держась одной рукой за стену, чтобы не сбиться с пути. Надеюсь, однажды ее величество откроет для себя центральное отопление и дренажную систему. До тех пор визиты к ней — это блуждание во мраке с надеждой на то, что ничто отвратительное не поджидает в темноте, чтобы наброситься и заорать: «Сюрприз!»
Камень начал светиться бледным фосфоресцирующим светом в двадцати футах от входа. Я продолжала идти, не обращая внимания на ощущение призрачных рук, ощупывающих мою одежду и волосы. Земля внезапно выровнялась, вода исчезла, и грубый камень сменился полированным мрамором. Я шла, шлепая мокрыми кроссовками по мрамору, еще через десять футов стены раздвинулись, и я внезапно очутилась в просторном бальном зале с белым мраморным полом и лепными колоннами, поддерживающими высокий потолок. Придворные толпились, словно экзотические птицы, указывая пальцами и перешептываясь при виде моей неопрятной одежды. Я продолжала идти.
Проблема с Королевой Туманов в том, что она так высоко стоит над законами, что не чувствует никакой необходимости их придерживаться, за исключением тех случаев, когда ей так удобнее, пусть даже она принуждает всех остальных их соблюдать. Если я нарушу хоть малейшее правило, я могу оказаться в такой заднице, где еще не бывала. С другой стороны, она может делать все, что хочет, а мне остается только приседать в реверансе. Это значит, что я должна идти в тронный зал, потому что правила гласят, что визиты начинаются с официального представления. Если мне повезет, она будет там.
Мне так редко улыбается удача. Воздух замерцал, и во рту я почувствовала привкус соли. Шлепанье мокрых кроссовок по полу прекратилось, поскольку они превратились в босоножки на шпильке, а моя одежда сменилась голубым шелковым платьем в пол. Я знаю только одну женщину, настолько грубую, чтобы сделать подобное без моего согласия, и технически с ее стороны это не была грубость. Высокое положение дает свои привилегии.
Взявшись за юбку, я присела в глубоком, низком реверансе, склонив голову:
— Ваше величество, какая честь.
— Октобер! — Голос был веселый и воздушный, словно полузабытая мечта. В нем не прозвучало удивления, только мягкое приветствие, как будто я бродила тут каждый день. Полагаю, скука — хорошая вещь, когда ты сталкиваешься с вечной жизнью в политике. — Какое удовольствие видеть тебя.
Судя по звуку ее голоса, она находилась где-то слева от меня. Хорошо. Если я смогу не смотреть на нее, все будет не так плохо.
— Все удовольствие досталось мне, ваше величество, — сказала я и выпрямилась, глядя вперед.
Королева стояла прямо передо мной.
Я этого не ожидала и не успела отвести взгляд, не нанеся обиду. Силой подавив желание отпрянуть, я взглянула в ее лицо. Она легко улыбалась, выражение ее лица говорило, что она знает, что делает, и что ей все равно. В конце концов, это ее право.
Многие дети-фэйри красивы, но Королева не просто прекрасна, она на грани, где прекрасное и безобразное смыкаются. Сложно смотреть на нее и думать о чем-то, все мысли сводятся к тому, чтобы радоваться ее вниманию, вызывая ее улыбку. Это одна из причин, почему я не приближаюсь к ней, когда этого можно избежать. Ненавижу, когда меня принуждают.
Она была одета в снежно-белое бархатное платье, подчеркивавшее розовый оттенок ее кожи, из-за чего не казалось, что она вырезана из слоновой кости. Серебристо-белые волосы ниспадали до пола ровной волной и еще почти на фут тянулись позади нее. Я всегда считала, что ее волосы — это как минимум одна из причин, почему она никогда не покидает холм, — пять минут в мире смертных, и ее счета за шампуни станут астрономическими. Тонкий серебряный обруч венчал ее голову, но лишь для красоты. Ни у кого не возникало вопроса, кто здесь монарх. Я стояла, борясь с настойчивым желанием упасть на одно колено.
Она сделала шаг ко мне, ее платье колыхалось, словно вода. Только чистокровка может украсить себя самим океаном.
— Что ты здесь делаешь, Октобер? Ты ведь стараешься избегать моего двора. Кажется, в последнее время почти всегда. Я начала думать, что ты, может быть, забыла дорогу.
Никогда не лгите тому, кто может посадить вас в тюрьму за то, что вы насмешливо на него посмотрели. Это хорошая стратегия выживания. Тем не менее я попыталась уклониться от темы:
— Я необщительна, миледи.
— Сначала твоя мать перестает навещать нас, затем ты исчезаешь в своем маленьком мирке. Можно подумать, что ваш род утратил любовь к нам. — Ее глаза сузились, она изучающе смотрела на меня, провоцируя на спор.
— Боюсь, мне не очень нравится ваш двор, миледи.
Окружающие начали перешептываться, выражая неодобрение. Откровенность может быть мудрой, но излишняя прямота не входит в число социально одобряемых уловок среди фэйри.
— Тебе у нас скучно? — поинтересовалась Королева, продолжая улыбаться.
— Мне страшно.
— Это лучше или хуже?
— Не знаю. — Я покачала головой. — Я здесь по делу.
— По делу? — Теперь она ухмылялась, явно забавляясь. — Что за… дело… привело тебя сюда, после того как ты так долго нас избегала? Ты хочешь нам рассказать еще одну историю о рыбе?
Я вздрогнула. Удивительно, что я, общаясь с Тибальтом и Королевой, еще не нуждаюсь в помощи психотерапевта.
— Я предпочла бы, чтобы это было так, ваше величество. Я здесь из-за графини Зимний Вечер.
— Из-за Зимнего Вечера? Ты хочешь бросить ей вызов? — Она продолжала широко улыбаться, и окружающие нас придворные с наслаждением засплетничали.
Подменыши редко бросают вызов чистокровкам. Когда это случается, наши стычки и сопутствующие им кровь и слава неизменно развлекают зрителей и почти всегда заканчиваются смертью для подменыша.