Зелёный ужас.

— Мисс Олива вернулась в комнату для того, чтобы найти что‑то, что она привезла сюда с собой.

— Понимаю. Совершенно верно! — воскликнул Китсон. — Она говорила, что привезла сюда нечто любопытное и что она нашла это в доме Гардинга.

— Что это было? — спросил Белл.

— Это была закладная квитанция, — ответила Минни.

— Что? Вы уверены в этом? — переспросил Белл.

— Да, — ответила Минни.

— И что было написано в этой квитанции? Что именно заложили по ней?

Минни заколебалась снова, она не знала, следует ли ей выдавать свою госпожу.

— Это была квитанция на часы, заложенные за десять шиллингов.

— На чьё имя она выписана?

— На имя Гардена или что‑то в этом роде.

— Может быть, вы заметили, кем выдана эта квитанция?

Минни, по‑прежнему смущаясь, назвала фамилию.

— Скорей! — яростно завопил Белл. — Теперь все ясно. Это шифр! Он выгравирован на крышке часов или записан на бумажке, которая спрятана в этих часах. Гардинг никому не мог доверить этот шифр и укрыл его в самом надежном месте, зная, когда тот понадобится, он достанет его. Сейф в ломбарде — самое надежное место: никогда никому не пришло бы в голову искать там шифр.

Китсон удивленно наблюдал за Беллом. Этот человек потерял свою жену, но, казалось, его ничего не интересовало и не трогало, кроме борьбы с Гардингом.

— По‑видимому, мисс Олива, пораженная своей находкой, взяла квитанцию и спрятала её у себя, а Гардингу оставила пустой конверт. Ведь обычно эти квитанции сохраняются в небольших конвертиках?

Мак‑Нортон подтвердил его предположение.

— И Гардинг обнаружил пропажу в последнюю минуту. Вы помните, он обещал Мильсому назвать шифр после десяти часов? В это время открываются ломбарды.

***

— И я вам скажу, что все зависит от Гардинга, — продолжал Мильсом. — По его знаку, по одному его слову «пора», верные ему люди начнут свое преступное дело. Он настолько централизовал всю свою организацию, что в случае его смерти она оказалась бы распавшейся. Даже банки, оказывающие ему поддержку, не знают имен его помощников. В каждой стране у него есть агент, у которого имеется копия шифра. В нужную минуту Гардинг при помощи шифра протелеграфирует им только одно слово «пора» или «осуществление плана отсрочено до следующего года» и его приказ будет выполнен во всех частях света.

— И каков этот условный шифр, каковы эти условные слова?

— Сейчас я расскажу вам и о шифре. У Гардинга феноменальная память, но есть вещи, которые он не может запомнить. Он может сохранить в своей памяти любые сведения и в то же время, все, что однажды он записал, для него перестает существовать, он забывает об этом.

— И он записал шифр на бумагу? — спросил Китсон.

— Да. После пожара на паддингтонской фабрике он собрался бежать в Южную Америку. Я должен был уехать в Канаду. «Прежде чем вы уедете, я дам вам шифр, — сказал он, — но я смогу его раздобыть только после десяти часов». Мы отправились к нему на квартиру и позавтракали. Было около пяти часов утра, потом он тщательно обыскал свой бумажник. Я предположил, что он искал шифр и никак не мог понять, почему он сможет его дать только после десяти часов. Во всяком случае я заметил, что он что‑то извлек из бумажника. Потом мы отправились на вокзал, где оставили наш багаж. Гардинг дал мне тысячу фунтов на тот случай, если мы окажемся разлученными, и я пошел домой.

Мак‑Нортон тщательно записывал показания. Мильсома.

— В одиннадцать часов мы снова встретились с ним, — продолжал Мильсом, — и я никогда еще не видел человека, столь охваченного ужасом. Оказывается, что он потерял свой шифр.

— Потерял? — переспросил Белл.

— Из его слов я понял, что шифр утерян отнюдь не безвозвратно, более того — ему доподлинно известно, где он находится. Но что‑то помешало ему. Весь вчерашний день мы ссорились, Гардинг обвинил меня в излишней сентиментальности, а сегодня потребовал, чтобы я помог ему при взломе. Взломы — не моя специальность.

— Но где Олива? — нетерпеливо осведомился Китсон.

— Неужели вы подумали, что я забыл о ней? — спросил Белл, и в голосе его звучал упрек. — Я полагаю, что Олива в безопасности. Я полагаю, что Олива, а не мы, передаст Гардинга в руки правосудия.

— Вы с ума сошли, — убежденно заметил Китсон.

— Я в здравом уме, — ответил Белл и подвел старого адвоката к книжной полке. — Полчаса назад здесь стояла книга, а теперь её нет. И если Олива действительно такая, какой я её считаю, то часы Гардинга сочтены.

29

Белл и Мак‑Нортон подъехали к неприветливому, неприглядному дому и постучали в дверь магазина. Улица была слабо освещена, и магазин закрыт. К ним подошел полицейский и сказал, что владелец живет в Хайгете.

Мак‑Нортон осветил дверь фонариком и попытался открыть её, но его попытка не увенчалась успехом. Какой‑то поздний гуляка сказал им, что видел, как недавно к дому подъехал автомобиль, из которого вышел элегантно одетый господин, джентльмен, отпер ключом дверь и вошел в лавочку. Он пробыл там не больше десяти минут, вышел на улицу и запер за собой дверь.

Лишь полчаса спустя прибыл из Хайгета взволнованный владелец, доставленный сюда по требованию Мак‑Нортона.

Полиции не пришлось обыскивать помещение на прилавке лежала кучка серебра и листок бумаги, на, котором было написано: «За выкуп часов — 10 шиллингов и 6 пенсов» — и стояла подпись доктора Гардинга.

— Смелый парень, — Мак‑Нортон, покачал головой.

— Он это сделал под влиянием минуты, и это будет стоить ему головы. Впопыхах вынул из кармана первую попавшуюся под руку бумажку, показавшуюся ему ненужной. Вот видите, он на ней написал записку чернилами, но посмотрите внимательнее, что эта бумажка представляет собой.

Гардинг набросал свое вызывающее послание на каком‑то счете на его имя и подписанном горшемским торговцем семенами.

— Удивительно, как такой умный преступник, как Гардинг, допустил такой промах, — сказал Белл. — Впрочем, это не первый талантливо задуманный преступный план, рушащийся из‑за какого‑то пустяка. Неужели неясно, чего ради Гардинг вздумал в Горшеме покупать семена на сумму в три фунта и несколько шиллингов.

— Боже! — воскликнул Мак‑Нортон. — Я, кажется, начинаю догадываться о его намерениях.

— Теперь вам понятно, почему нам следует спешить? — спросил Белл. — Но по дороге я хотел бы взглянуть на биржевые бюллетени.

Заехав в редакцию вечерней газеты, они узнали о том, что цена на пшеницу поднялась до одного шиллинга за фунт и что южноамериканские страны запретили вывоз зерна, что равносильно объявлению войны.

— Война началась, — сказал Белл. — Но эта война пойдет не на фронте, она будет вестись на биржах, и последствия её будут еще страшнее.

— Что все это значит? — спросил изумленный редактор. — Чего ради все правительства так спешно закупают зерно? Виды на урожай более чем блестящи.

— Урожая не будет, — уверенно сказал Белл, и журналист застыл с раскрытым ртом.

30

Автомобиль мчался по темным улицам. К большому удивлению Гардинга, Олива была очень любезна с ним. Менее всего можно было ожидать этого от девушки, которую похищаешь из уютной квартиры под угрозой смерти и увозишь неизвестно куда.

— В былое время я полагала, что похищение в автомобиле случается только в авантюрных романах, а у вас, я вижу, это вошло в обыкновение. Право, вы не претендуете на оригинальность.

— Что ж, я повторяюсь, но обещаю вам, что на сей раз это похищение закончится иначе, чем прошлое, — улыбнулся Гардинг.

— Да это было бы невозможно. Не могу же я вторично выйти замуж, пока мистер Белл жив.

— Я и забыл, что вы замужем, — заметил Гардинг.

— Неужели вы увезете меня с собой в Южную Америку? — спросила она после минутной паузы.

— Ах, вам и это известно? Я вижу, мне нечего скрывать от вас… — И Гардинг взахлеб начал рассказывать ей о своем плане и о «зелёном ужасе».