Зелёный ужас.

— И что она на это ответила?

— Она сказала, что, пока он не трогает меня, не заговаривает со мной и не пугает меня, это её не касается, — девушка беспомощно улыбнулась. — Право, эта квартирка настолько мила и так дешева, что я не могу расстаться с ней. Вы и не представляете себе, доктор, как я вам благодарна, что мне удалось получить эту квартирку.. Обычно мисс Миллит не особенно благоволит к незамужним девушкам.

И она снова улыбнулась.

— Вы смеетесь? — осведомился он.

— Я вспомнила о том, как забавно мы познакомились.

И на самом деле обстоятельства, при которых они познакомились, были своеобразны.

Она работала в одном из больших универсальных магазинов Вест‑Энда. Он купил в этом магазине какую‑то мелочь и расплатился фунтовой банкнотой, которая, как выяснилось, была поддельной. Открытие это связано было для девушки с неприятными последствиями, потому что ей пришлось возместить недостачу из своего жалованья. А потом случилось неожиданное. Доктор пришел в магазин, представился ей и попросил вернуть ему фальшивую банкноту — как оказалось, он хранил эту банкноту в качестве курьеза и расплатился ею по ошибке. Как‑то ему всучили эту банкноту, подделка была настолько удачна, что он решил её вставить в рамку. Случайно банкнота оказалась среди прочих бумажек и попала в руки кассирши.

— Мы начали знакомство с того, что вы стали моим недругом, а потом стали моим спасителем, — сказала она. — Если бы не вы, я бы никогда не узнала о том, что в этом доме сдается квартира, и почтенная мисс Миллит никогда бы не сдала мне квартиру, если бы не ваша рекомендация.

И она положила руку на его плечо — в этом жесте было столько неподдельного дружеского расположения. Она собралась уходить, но её остановило выражение досады на лице врача.

— Что случилось? Ах вот оно что! — заметила она, проследив за его взглядом. — Номер четыре. Зачем он это делает? Зачем? — нетерпеливо спросила она. — Как может человек быть таким слабым? Нет ничего, что могло бы оправдать его поведение.

Человек, привлекший их внимание, балансировал так, словно шел по стальной проволоке. Он был неряшливо одет, но в его наружности было нечто, свидетельствовавшее о том, что при иных обстоятельствах он мог бы иметь весьма респектабельный вид. Но сейчас его взлохмаченные волосы и съехавшая на затылок мятая шляпа производили неважное впечатление. Должно быть, всем другим, кроме Оливы, его попытки сохранить равновесие при помощи трости и не сойти с тротуара показались бы забавными.

Он поскользнулся, вскрикнул, снова поскользнулся и наконец ухитрился перебраться через улицу.

Подойдя к дому, он узнал врача и вежливо помахал ему шляпой.

— Чудесная погода… мой милый эс… эс… эскулап, — проговорил он.

Глаза его искрились весельем.

— Чудесная погода… Чудесная погода для…bacteria tripanasomes… вот именно, для них… и для прочих славных микробов.

Он нежно улыбнулся врачу, не обратив внимания на многозначительный взгляд, которым последний обменялся с девушкой.

— Покидаю вас, доктор, — продолжал он. — Сейчас подымусь наверх. На самый верхний этаж. Подальше от запахов науки и от смертельных проклятий красоты. Направляюсь на верхний этаж… много усилий надо, чтобы подняться к звездам… Спокойной ночи.

И он снова замахал шляпой и заковылял по лестнице. Затем до их слуха донесся звук захлопнувшейся двери.

— Ужасно, и всё же…

— И всё же? — повторил доктор.

— Я нахожу, что он забавен. У меня было сильное желание рассмеяться. Он еще так молод и, по‑видимому, получил хорошее воспитание. — Она печально покачала головой.

Попрощавшись с врачом, она направилась к себе. Три двери, были расположены на одной площадке лестницы: 4, 6 и 9.

Проходя мимо четвертого номера, она боязливо посмотрела на дверь. Но гуляки не было слышно. Она вошла в свой шестой номер и заперла дверь. её квартирка состояла из спальни, гостиной и ванной. Имелась и крохотная кухонька. Наемная плата была изумительно низка — она не составляла даже четверти её жалованья, что позволяло ей сравнительно безбедно жить.

Олива зажгла газовую плиту, поставила чайник и приготовилась ужинать. Мысли её были заняты врачом, и она была рада, что у нее появился такой славный друг — рассудителен и с ним не было никаких «историй». Он никогда не пытался задержать её руку в своей, как это делали покупатели в магазине, никогда не лез целоваться, как порой позволяли себе её шефы.

Поужинав, девушка просмотрела газету. Стемнело. Она включила свет. Электрическая энергия учитывалась счетчиком‑автоматом, не лишенным странностей. Иногда одного шиллинга хватало для того, чтобы освещать квартирку в течение недели, а порой уже по прошествии двух дней свет начинал слабеть и меркнуть.

Олива вспомнила, что давно не опускала в автомат монетки, и вынула кошелек, чтобы найти шиллинг. Но шиллинга не оказалось. В кошельке были только флорины и шестипенсовики. Шиллинга не было. Впрочем, такова судьба всех, кому приходится пользоваться автоматами. Она со спокойствием фаталиста примирилась со своим открытием и стала размышлять над тем, следовало ли ей пройти до угла и разменять у папиросного киоска деньги или же подождать до завтрашнего дня.

Прежде чем она успела что‑то решить, лампочка замигала и погасла.

Девушка вышла на лестницу — на лестнице горела слабая лампочка, включенная в сеть без автомата.

Дверь номера четвертого, в котором жил пьяница, приотворена. Встречаться с ним ей совсем не хотелось. Доктор жил в девятом номере, к его двери была приколота визитная карточка:

«Вернусь в 12. Ждать».

По‑видимому, он ушел и ожидал, что к нему кто- либо придет. Таким образом, ничего не оставалось, как пойти навстречу опасности, рискуя встретить пьяного Белла. Олива быстро сбежала по лестнице и, очутившись на улице, почувствовала облегчение.

Словоохотливый торговец папиросами задержал её на несколько минут. Наконец ей удалось распрощаться с ним. Подойдя к дому, она заметила в подъезде чей‑то темный силуэт. её сердце тревожно забилось.

«Матильда, ты глупа», — сказала она себе, как и всегда в тех случаях, когда была недовольна собой и хотела себя выругать.

Девушка храбро вошла в подъезд и мельком взглянула на стоявшего в подъезде человека — он был ей незнаком. Казалось, он также не обращает на нее внимания. Мужчина был маленького роста и толст. Впрочем, она не была уверена в этом. Быстро взбежала по лестнице. Дверь номера четыре была по‑прежнему приотворена, но — что бросилось ей в глаза — приотворена была и её дверь. В этом не было никаких сомнений! Олива отчетливо помнила, что перед уходом не только заперла дверь, но и проверила, насколько тщательно это сделала. Мороз пробежал по коже, и руки задрожали. Это еще больше разозлило её.

«Если бы свет был в порядке, я бы рискнула», — подумала она. Но свет не горел, и, для того чтобы включить его, нужно пройти через две неосвещенные комнаты в ванную и там опустить в автомат монетку. А ванные комнаты наиболее подходят для убийств.

«Чепуха, Матильда, — сказала она себе неуверенно, — не будь трусихой. Ты попросту позабыла запереть дверь. И только».

Олива отворила дверь и попыталась вглядеться в

темноту.

Послышался легкий шорох. Казалось, это был шорох трущейся о стул собаки.

— Кто там? — спросила она твердым голосом.

Ответа не последовало.

— Кто там?

Девушка вошла в комнату и тут же почувствовала, как чья‑то сильная рука схватила её за рукав. Над ухом послышалось тяжелое дыхание.

Она закусила губы и попыталась удержаться от крика, а потом рванулась так стремительно, что у незнакомца остался оторванный рукав. Выбежав на лестницу, захлопнула за собой дверь и забарабанила в дверь четвертого номера.

— Пьян он или трус, но всё же мужчина, — бормотала она.

Дверь распахнулась, и на пороге показался мистер Белл.

— Что случилось?

— Человек… В моей комнате какой‑то человек… — выкрикнула она. — Человек…