Сердце изо льда

Ты слишком предвзято к нему относишься. – Мария Матвеевна поправила выбившуюся из прически прядь волос. – Это понятно, ведь вы с ним не ладите, и не по твоей вине. Как я понимаю, он тебя не принял?

Да он меня возненавидел с первого же дня! И маму мою тоже, – Марусин голос невольно задрожал. – А мы ничего плохого ему не сделали. Мама, так вообще, только и старается с ним подружиться. Андрюшечка то, Андрюшечка се!

Пожилая женщина задумчиво кивнула.

Понять вас всех можно. – Она помолчала, затем, когда Руся уже и не ждала ее слов, продолжила: – Но ты присмотрись к Андрею получше. Он неплохой парень. Может, ему просто так же одиноко, как и тебе.

«Ага, как же, одиноко ему!» – хотела было сказать девушка, но вовремя прикусила язык.

5

Первым, что она услышала, придя домой, были звуки ссоры. Борис орал где-то на первом этаже, и делал это громко.

Руся обежала весь дом в поисках мамы, но нигде ее не нашла.

«У нее же сегодня в библиотеке допоздна какое-то важное мероприятие», – вовремя вспомнила девушка.

Она пошла на крик.

Ты ведешь себя по-свински! – кричал Борис. – Я в твоем возрасте уже самостоятельно деньги зарабатывал, а ты только и знаешь, что с дружками пиво пить и не делать ни черта! В лицей тебя нормальный перевел, думал, ты за ум возьмешься. Щаз! – Он показал сыну кукиш. – Так и знай: если в институт не поступишь, будешь жить сам, как умеешь. От меня ты больше ни копейки не получишь!

Да иди ты знаешь куда со своими копейками! – выкрикнул Андрей, и Маруся, сделав еще пару шагов, увидела его. Он стоял у окна, небрежно облокотившись о подоконник.

Что ты сказал?! – с новой силой заорал Борис. Его лицо приобрело пурпурный оттенок, и Русе сделалось неприятно смотреть на него. – Как ты смеешь так с отцом разговаривать?! – Он подошел к сыну и тряхнул его за плечи.

Иди ты знаешь куда со своими деньгами, – уже спокойно, прямо в лицо отцу, повторил Андрей.

На мгновение девушке сделалось страшно за него. Казалось, сейчас Борис размажет его по стенке. Но он взял себя в руки и отошел в сторону.

Возникла пауза. Каждый решал, как наиболее выгодно для себя продолжить ссору.

И с кем ты на этот раз подрался? – нарушил наконец молчание Борис. Несмотря на его спокойный, ровный тон, в вопросе прозвучала угроза.

Ни с кем. Упал с мотоцикла одного приятеля. – Маруся не поверила своим ушам – Андрей ее не выдал!

Надеюсь, ни друг, ни его мотоцикл не пришлют мне счет за ущерб? – произнес отчим.

Андрей лишь молча сжал кулаки.

Он врет, это я его ударила! –неожиданно для себя выпалила Руся.

Оба – и отец и сын – уставились на нее. Андрей смотрел зло, Борис – удивленно.

«Наверно, ему стыдно, что его побила девчонка», – запоздало подумала она.

Можно узнать – за что? – осведомился отчим.

У нас свои счеты. – Вот и пригодилась ей эта фраза.

Что ж, счеты так счеты, – неожиданно легко согласился Борис. – Я бы хотел с тобой поговорить. – Он шагнул к Марусе. – А с тобой разговор окончен, – кивнул он сыну.

Отчим взял падчерицу под руку и вывел ее в холл. Они бок о бок прошли к входной двери и оказались на крыльце.

Пройдемся? – спросил Борис.

Девушка пожала плечами. Как будто у нее был выбор!

Они пошли по дорожке, огибавшей особняк. В компании отчима Маруся чувствовала себя очень неуютно, ей хотелось вырвать у него руку и отстать на пару шагов.

Как дела в лицее? – спросил Борис.

«Он что, пытается ненавязчиво начать беседу?» – подумала девушка.

Нормально, – произнесла она вслух. – Спасибо.

Друзей уже завела? – не отставал отчим.

Да, – соврала падчерица.

Я рад. А как продвигаются твои занятия с Марией Матвеевной?

Отлично. – Руся невольно улыбнулась.

Я же говорил, что она – замечательная. С ее помощью ты любой язык будешь знать, как родной. – Начал накрапывать мелкий дождик, и они повернули к дому. – Марусь, если Андрей тебя обижает, ты мне только скажи, – вдруг произнес Борис, и девушка поняла, что именно ради этой фразы он и гулял с ней по саду.

Да нет, у нас с ним нормальные отношения, – вновь соврала она. – А то, что я его ударила… просто так получилось… Мы… поспорили, и я… – Она запнулась, поняв, что он разгадал ее ложь.

Отчим пристально посмотрел на нее.

Запомни: что бы ни случилось, ты всегда можешь мне об этом сказать. Ты теперь – моя семья, как и твоя мама, а я своих любимых в обиду никому не дам.

«Интересно, Андрей об этом знает? – подумала девушка. – Получается ведь, что он – совсем не любимый и не семья».

Я думаю так же, как и ты, обо многих вещах, – договорил Борис. – В этом мы с тобой похожи.

Маруся с радостью отметила, что они уже дошли до крыльца. Отчим посмотрел на часы:

О, уже пора ехать за Леночкой!

Я рада, что она с вами счастлива, – произнесла Маруся и, высвободив, наконец, свой локоть, легко взбежала на крыльцо.

6

Андрей после того разговора с отцом, свидетелем и невольным участником которого стала Руся, стал обходить ее стороной, словно она – чумная. Даже не задирал ее больше – вообще не замечал. Она радовалась этому. Лучше уж пусть он смотрит на нее, как на пустое место, чем постоянно с ним сталкиваться и терпеть его тычки.

Октябрь перевалил за середину. После периода дождей установилась неожиданно солнечная погода, и Маруся старалась как можно чаще гулять. В выходные дни она брала велосипед, рюкзак с бутербродами, термос с чаем и уезжала на прогулку по окрестностям.

Иногда она каталась по лесу, сидела на берегу реки, глядя на воду, иногда ездила в небольшой поселок, располагавшийся в двадцати километрах от элитного коттеджного, в котором она теперь жила. Там, в поселке, была заброшенная, полуразрушенная усадьба с прилегавшим к ней запущенным парком, по которому девушке так нравилось бродить.

Она не представляла, что будет делать зимой. Друзей у нее нет, пойти куда-либо не с кем, а по холоду не очень-то и погуляешь. Просить Бориса «развлечь» ее она не будет. Сама как-нибудь справится с одиночеством, не маленькая ведь уже.

Мама ходила радостная. Говорила об ожидавшемся прибавлении в семействе. Неоднократно она звала дочь с собой и мужем проехаться в город, походить по магазинам, но Руся отговаривалась – уроков, мол, много. Общаться с мамой в компании Бориса ей не хотелось, да и что это за общение – даже не посекретничаешь.

В лицее у нее все шло гладко. Спокойно. Никак. Маруся приходила раньше всех, занимала свое место, раскладывала учебники и тетради и утыкалась в какой-нибудь параграф или конспект. Никто из одноклассников даже не пытался к ней подойти. На переменах они болтали о чем-то своем: о новых шмотках, о приближавшихся каникулах, о том, кто с кем встречается и кто кого бросил.

Руся не понимала таких разговоров. Они казались ей высосанными из пальца. Все только и делали, что пытались пустить побольше пыли в глаза друг другу: хвалились деньгами своих отцов, новыми машинами, обсуждали всякие модные штучки, которые Марусе были глубоко неинтересны. Если бы она могла, она бы никого вообще не слушала, но она не могла затыкать уши на глазах у всех. Ребята из класса были для нее чужими, словно инопланетяне.

Это была другая жизнь, которая с ее жизнью не имела ничего общего.

Руся приходила из лицея домой, быстро перекусывала и бежала к Марии Матвеевне. Некому ей было рассказать, как она дорожит этими часами общения с пожилой женщиной, с каким сожалением каждый раз уходит от нее.

«Надо потерпеть один год, – уговаривала себя Маруся. – Потом я поступлю в институт, уеду в общежитие или попрошу у мамы, чтобы она разрешила мне жить в нашей квартире. Найду работу. Устроюсь как-нибудь».

Вроде бы мечты об институте и грели ее душу, но, в то же время они казались Русе какими-то далекими, словно космос, а потому – нереальными. Рядом была мама. Рядом – и в то же время, далеко-далеко. Мама, с головой ушедшая в свою новую семью и, казалось, совсем забывшая о своей почти выросшей дочери. На фоне ее счастья девушка еще острее чувствовала свое одиночество и часто перед сном, размышляя обо всем понемножку, констатировала реальный факт: она не вписалась, не вжилась в эту новую жизнь. Оказалась недостаточно гибкой, чтобы принять все эти перемены, влиться в компанию одноклассников, привыкнуть к новому дому и к Борису.