Обезьяны

Тут Буснер заметил Алекса Найта и ухнул ему:

– «ХуууууГраааа» мистер Найт, будьте так добры, поклонитесь нам.

Молодой самец повернулся задом вперед и пополз к Буснеру, не выключая камеру над головой.

– Итак, мистер Найт, – показал Буснер, похлопав телепродюсера по заднице, – вам повезло. Вы победили в конкурсе на внеочередной поход в зоопарк.

– В зоопарк «хуууу»?

– Вы видели, что я показал, в зоопарк. Мой союзник мистер Дайкс удетенышил детеныша в Лондонском зоопарке, человеческого детеныша, и, возможно, он и есть ключ к ужасному психозу нашего художника. Мы полагаем, что если мистер Дайкс встретится морда к морде с этим животным, то негативный комплекс, сложившийся у него вокруг понятия «человек, исчезнет.

Разумеется, телевизионщик не понял ни знака из показанного, но все время понимающе кивал, следя затем, чтобы камера не выключалась.

Саймон, напротив, сильно возбудился:

– Что вы имеете в виду «хуууу»? Мы направляемся в зоопарк прямо сейчас «хуууу»?

– Куй железо, пока горячо, – отзначил противник традиционной психиатрии, как он любил себя обозначать. – Пока вы «гррннн» ухали на прощание своим бывшим групповым, я ухнул Хамблу в Эйнсхем. Как я и предполагал, он хорошо знаком с начальником отдела приматов в Лондонском зоопарке по имени Мик Каршимп. Хамбл в свою очередь ухнул этому Каршимпу, и тот созначился устроить нам экскурсию и оказать посильную помощь. «Хууууу» кстати, уж не член ли он той самой группы?

– Кто «хуууу»?

– Каршимп, думаю, он член той же группы, что и один известный мне адвокат.

Вся компания забралась в телевизионный микроавтобус. Саймон предложил Буснеру повести «вольво»:

– Зак, будьте добры, позвольте мне, я раньше очень любил водить машину.

Однако, увидев, сколько у машины передач – двадцать передних и пятнадцать задних, а коробка к тому же механическая, – Саймон отказался от этой идеи.

Вместе с Найтом в автобусе прибыла звукорежиссер, Джанет Хигсон, а также ассистент и по совместительству старший подросток на побегушках Боб. Боб сидел за рулем, а Алекс торчал на соседнем сиденье, повернув объектив камеры назад, к двум шимпанзе на заднем диване. Несчастная Хигсон, прячась заспинкой дивана, из шерсти вон лезла, стараясь записать их вокализации с помощью микрофона на штанге, да так, чтобы штанга не попала в кадр.

Мик Каршимп встретил группу у главных ворот вместе с директором зоопарка, веселым самцом, который настоял, чтобы его обозначали просто Джо. Он низко поклонился Заку и Саймону, показав:

– Такие необычные гости с такими восхитительными задницами – большая честь для нас, пожалуйста, будьте добры, поцелуйте «грррннн» мою.

Гости именно так и поступили, и все обезьяны зачетверенькали к человеческому вольеру. Задницей процессии служил Найт, не выпускавший из высоко поднятых передних лап включенную камеру.

Рабочий день клонился к вечеру, в зоопарке практически никого не было. Кое-где, небрежно чистясь, поедали арахис туристы. Животные тоже вели себя вяло. В вольере для цапель величественные птицы неподвижно стояли на одной лапе, точь-в-точь как искусственные. В вольере горилл единственные признаки жизни подавала куча сена – там прятался крупный серошерстый самец.

Люди, как и в прошлый раз, не слишком отличались от зомби и выглядели откровенно скучно.

– «Хууу» полагаю, вы уже видели нашу группу людей, мистер Дайкс? – спросил Мик Каршимп, когда компания подчетверенькала к стеклу, огораживающему вольер.

– Да, вы правы, – подтвердил Саймон, – один из них мне особенно запомнился.

Саймон показал пальцем на самца, которого в прошлый раз обозначил Дрочуном. Он и сейчас привлек его внимание тем, что изо всех сил оправдывал это обозначение, дергая слабой рукой свою длиннющую венскую сосиску, закатив свои пустые, белесые глаза. Через все пузо, от пасти до паха, тянулась длинная серебряная нить слюны: струйки ритмично истекали изо рта в такт рывкам ходящей туда-сюда передней лапы, занятой онанизмом, от которого Дрочун явно не получал ни малейшего удовольствия.

– Это наш вожак, – показал Каршимп, – он живет у нас дольше всех остальных людей.

– Он и родился здесь «хууууу»? – спросил Буснер.

– Нет, он родился в зоопарке «Твайкросс», [167]у них там крупная группа людей. Но кое-кого из наших поймали прямо в Африке, вон того, например.

Каршимп показал на другую, не менее несчастную особь, которую Саймон в прошлый раз обозначил Пассажиром. Пассажир стоял в той же позе, неподвижно, вытянувшись, одной передней лапой держась за турник, другую, в которой был зажат кусок хлеба, свесив вдоль тела.

– Этот человек вообще-то родом из Танзании, но к нам попал из лаборатории одной фармацевтической компании, когда стал больше не нужен…

– А что они там делают с людьми «хуууу»? – перебил Саймон Каршимпа.

– «Хуууу» чего они там только с ними не делают, мистер Дайкс – однако все виды этой деятельности, боюсь, не слишком аппетитны. Эту особь, видимо, держали в большом вольере под открытым небом – а ведь вы знаете, люди не выносят жизни в таких условиях, – и в него, как и в других самцов, стреляли из ружей, заряженных шприцами с кокаином.

– С кокаином «хуууу»? Ради Вожака, с какой же целью «хуууу»?

– Хороший вопрос, я думаю, это делали в рамках некоего исследования наркотической зависимости. Людям очень не повезло – они наши самые близкие биологические родичи, поэтому на несчастных животных каких только исследований не проводят. Даже здесь, в зоопарке, мы ставим эксперименты – разумеется, как можно более по-шимпанзечески.

– Какого рода эксперименты «хуууу»?

На морде Саймона отразилось сильнейшее беспокойство. Он не то чтобы ожидал вот так сразу увидеть в вольере Саймона-младшего, но тем не менее образ утраченного детеныша не переставал преследовать его. Саймон внимательно вгляделся в темную комнату, где сидели люди. Будет просто жутко, невыносимо увидеть здесь знакомую морду, округлую челюсть, зубы с чуть неправильным прикусом, здесь, среди этих голых уродов. Детеныш вспоминался Саймону исключительно одетым, чаще всего в школьной форме. А если одеть этих людей, они будут выглядеть… как какое-то жуткое извращение, издевательство, вроде тех травести иных роликов про чаепитие, рекламы чая «Твайнингс» в пакетиках.

В воображении Саймона возникла и более жуткая картина. На ней голого, совсем раздетого детеныша побрили, прикрепили к его телу электроды, воткнули в его бесшерстые лапы шприцы. Перед глазами художника встал Саймон-младший, зараженный ВИШ, отравленный сибирской язвой; вот ему раздвигают веки и брызгают прямо на незащищенные глаза из пульверизатора каким-то дезодорантом для шерсти…

– «Хууууу» ну, разные, но мы ни в коем случае не делаем ничего такого, что могло бы нанести ущерб их здоровью. Нам интересно получить геномную карту подвидов человека. Одна из самых серьезных проблем – все люди разных видов, разведенные в неволе, спаривались друг с другом, так что мы имеем дело исключительно с гибридами. Понимаете, до последнего времени никто не знал, что существует несколько разных видов людей…

– «Хууууу» а какие, хотел бы я знать, между видами отличия? – вставил жест Зак Буснер.

– Шимпанзе-неспециалисту трудно отличить их друг от друга без подготовки, в частности потому, что они производят на нас такое жуткое впечатление – однако, показывая коротко, у них разные «уч-уч» цвета кожи, разные типы морд. Но тренированный глаз отличит их без труда. Впрочем, с нашей группой ничего не получится, это все гибриды, за исключением только одного. – Каршимп снова указал на Пассажира.

Шимпанзе немного посидели в тишине и беззначии, наблюдая за отсутствием активности в вольере. Большинство животных собрались на спальной полке, однако, в отличие от шимпанзе, не выражали никакого желания прикасаться друг к другу, просто сидели рядком, их параличные, негнущиеся задние лапы торчали вперед, как у скелетов, на лысых мордах никакого выражения, никакого намека на мысль. Двигались одни только детеныши, играли на площадке под полкой. Детеныши куда больше походили на шимпанзе. Они катались по соломе, подпрыгивали, свешивались с колец и турников, щекотали друг друга и бегали в догонялки.

167

«Твайкросс» – зоопарк в Великобритании, в графстве Уорикшир.