Страница 8 из 16
Вновь грянул телефонный звонок. Видно, Крынка уже успела разобраться со своим народным избранником.
— Слушаю? — улыбнулась я, схватив трубку и ожидая очередного рассказа о похождениях депутата.
— Любовь Петровна? Кажется, это бесполезно^ занятие — интересоваться вашим самочувствием? — Человек насмешливо хихикнул. — Пока гром не грянет...
Я услышала его противный голос, и моя рука, державшая трубку,затряслась.
— Что вам от меня нужно? Оставьте меня в покое!
Бросив трубку на рычаг, я попятилась к двери, с ненавистью глядя на телефонный аппарат. Сейчас он внушал мне чувство, близкое к ужасу.
— Так и до психушки недалеко, — жалобно всхлипнула я, вытирая выступивший на лбу пот. — Господи какой еще гром? Что 'это значит? И когда этот кошмар закончится?
Но кошмар заканчиваться и не думал: над головой вдруг грянул дверной звонок.
Я подпрыгнула и, с испугу вскрикнув, рванула в комнату...
Хлопнула входная дверь, Олег ласково поинтересовался:
— Люба, ты проснулась? Это ты кричала?
Мерцая глазами, я тряслась в кресле возле окна.
— Любочка... — в голосе мужа послышалось изумление, — что с тобой?
— Кто-то звонил...
— Звонил? В дверь?
Я отрицательно мотнула головой.
— И что? — продолжал расспрашивать супруг.
— Мне стало страшно.
— Почему?
Я поежилась и отвела взгляд в сторону.
— Не знаю. А где ты был?
— У Кольки, инструменты ему вернул. А потом мы с ним немножко поболтали. Я ведь думал, ты спишь.
Он сел на подлокотник и обнял меня за плечи. Легкий сквознячок донес до моего носа запах свежевыпитой водки. Ах, Ферапонтов... Я прижалась к Олегу щекой, вздохнула:
— Зачем же звонил, если думал, что я сплю?
— Так я через дверь твой голос услышал.
Немного помолчав, я кивнула:
— Ясно...
Надев свой самый приличный деловой, костюм, я критически оглядела себя в зеркале. Однако, вопреки ожиданиям, осмотр удовлетворил. Болезненная бледность и синяки под глазами исчезли, вынужденное безделье пошло мне на пользу. Вчера вечером я позвонила по телефону, данному Крынкой, и договорилась о встрече с человеком, носящим имя Акоп Ашотович.
Возле подъезда я столкнулась с печальным соседом слева. На лице Николая Ферапонтова явно читались следы терзаний, как душевных, так и телесных.
— Как самочувствие, Коля? — поинтересовалась я.
Ведь я все-таки врач...
Встретиться со мной глазами у него не хватило совести.
— Спасибо... Ничего... Вот, витамины пью...
Я кивнула и, словно невзначай, поинтересовалась:
— Коля, тебе Олег инструменты вернул? А то он все забывает...
— Вернул, вернул... — живо подтвердил сосед и наконец глянул мне в лицо. В глазах плескался коктейль из тоски и надежды, словно Коля ждал, не смогу ли я каким-нибудь незатейливым заклинанием снять с него похмельный синдром. — Как раз вчера вечером. Мы с ним малость поговорили... о том о сем...
Но заклинание я запамятовала.
— А Олег от тебя по телефону звонил?
— Ага, — с безнадежностью кивнул страдающий сосед. — Звонил... Сказал, что вы спите, боялся разбудить.
Пока я оценивала услышанное, Коля вздыхал и стыдливо ежил могучие плечи. Прервать разговор и объяснить недогадливой соседке, что ему давно пора идти поправлять здоровье, он не решался. Поняв, в чем дело, я попрощалась.
За десять минут до полудня я подошла к служебной проходной «Медирона». Огромную территорию центра аккуратно опоясывал добротный решетчатый забор с пиками наверху. Завидев у пропускной вертушки двух дюжих охранников, я мысленно согласилась с теми, кому мерещились секретные комнаты и закрытые лаборатории.
— Платова Любовь Петровна, — немного заискивающе моргнула я в лицо охранника, солидно восседающего за пластиковой стойкой. — Мне назначено на двенадцать.
Охранник окинул меня подозрительным взглядом:
— Ваши документы, пожалуйста...
Я с готовностью сунула ему паспорт и заулыбалась, испугавшись, что после всех перенесенных несчастий могу здорово отличаться от фотографии на документе.
— Ваш пропуск... — объявил наконец страж порядка, возвращая паспорт с вложенной в него карточкой. — Пройдите сюда и ждите.
На проходной имелась комната ожидания. Как выяснилось, посторонние — а именно в таком качестве я сейчас пребывала — самостоятельно пройти на территорию не могли. Из-за отсутствия во дворе растительности из окон комнаты, как на ладони, виднелись аккуратные белые корпуса. От проходной вела дорога к трем центральным корпусам, соединенным между собой переходами на высоте второго этажа и образующим необычный архитектурный треугольник. В корпусах треугольника насчитывалось по семь этажей. Немного правее стояли два одинаковых здания по пять этажей, а чуть дальше к ограде тянулось длинное трехэтажное. С интересом поглядывая в окошко, я не заметила, как в комнате оказалась высокая сухопарая женщина в белом халате, с колючими серыми глазами и весьма неприятным голосом.
— Платова Любовь Петровна?
Услышав свое имя, я оглянулась и торопливо кивнула. Колючая женщина внушала робость. Я протянула ей пластиковую карточку, выданную охранником, но женщина проколола меня серыми иголками и бросила:
— Оставьте пропуск для выхода. Пойдемте...
«Вот оно как! —помимо воли хрюкнула я. — Войти-то сюда не фокус...»
Через несколько минут, пройдя по хрумкающей гравийной дорожке, мы добрались до центральных корпусов, пронумерованных цифрами «1», «2», «3». На первом над широкой стеклянной дверью висела скромная синяя вывеска — «Медирон».
Внутреннее убранство корпуса производило самое приятное впечатление. Именно таким и должно быть медицинское учреждение: чистым, светлым и тихим. Сдав в гардероб верхнюю одежду, я получила чистые бахилы и, поспешно натянув их на туфли, заторопилась за колючей женщиной, уже поглядывающей на меня в нетерпении.
Вскоре я совершенно потеряла ориентацию в лабиринте этажей и переходов. Лифт моя спутница почему-то проигнорировала и, не произнося ни единого слова, быстро семенила по лестницам и коридорам. Я цепко висела у нее на хвосте, здорово боясь отстать и окончательно потеряться, поэтому, когда она вдруг остановилась, едва не ткнулась носом ей в спину. Женщина окинула меня недовольным взглядом и развернулась к двери с лаконичной черной табличкой: «Заместитель главного врача Исмаилян Акоп Ашотович». Постучав и услышав задумчивое «Да...», она открыла дверь и объявила:
— Акоп Ашотович, Платова...
Глянув через плечо женщины в кабинет, за огромным письменным столом я увидела полного краснощекого мужчину средних лет. Ни дать ни взять — плюшевый мишка с черными глазами-бусинками...
Хозяин кабинета на мгновение задумался и дал отмашку:
— Прошу!
Я вошла, поздоровалась, меж тем дверь за моей спиной тихо закрылась, и мы остались вдвоем.
— Очень, очень приятно! — Лицо плюшевого мишки озарилось улыбкой, и он жестом предложил мне присесть. Затем вдруг представился: — Акоп Ашотович!
— Любовь Петровна... — застенчиво начала представляться и я, но он торопливо перебил:
— Знаю, знаю, в курсе! С Шушаной Беркоевной, я вижу, вы уже познакомились. Так, значит, хотите у нас работать?
Мне ничего не оставалось, как кивнуть, хотя я прекрасно понимала, что одного моего желания для этого мало. Понимал это и Акоп Ашотович, поэтому следующие полчаса мы обстоятельно обсуждали мои профессиональные познания. У меня сложилось впечатление, что услышанным он остался доволен. Но, как вскоре выяснилось, его выводы после нынешнего собеседования не были истиной в последней инстанции.
— Ну что ж... — покивал головой Акоп Ашотович. — Приходите завтра к трем часам, пропуск будет заказан. Лично я больших проблем не вижу, но у нас здесь свои порядки, и, должен вас предупредить, весьма строгие, так что...
Он развел руками и улыбнулся, красноречиво демонстрируя, что беседа на сегодня окончена.
Мы распрощались, и я снова оказалась в длинном безлюдном коридоре, абсолютно не представляя, в какую сторону идти. Я повертела головой в слабой надежде отыскать колючую даму, но вокруг было пусто и тихо, как в танке. Интуитивно дернувшись сначала обратно к двери замглавврача, я вовремя себя остановила. Пожалуй, не стоит давать повод думать, что я слабонервная истеричка, не способная найти выход в самой пустяковой ситуации. В прямом и переносном смысле.