Блэк Сити

— Вы с Жуком были друзьями? — спрашиваю я, опешив.

— Когда-то мы были близки. Мы все встречались в церкви преподобного Фишера.

— А теперь ты не с ним? — спрашиваю я.

Она мотает головой.

— Просто использую старое фото как закладку для книг.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Эш случился, — с горечью говорит она, а затем добавляет: — Родители Жука были убиты во время воздушного налёта в прошлом году. Он был раздавлен горем, как ты можешь себе представить. Он стал жить со своей тётей, Люди за Единство подкинули работу, которая стала забивать его голову всякими опасными вещами. Короче, не важно, — говорит она, меняя тему разговора. — Жук проводил много времени в церкви преподобного Фишера, в поисках ответов, полагаю. Он всегда был в хороших отношениях с Эшем, но в итоге они стали лучшими друзьями. Я оказалась третьей лишней.

— Итак, ты не разговариваешь с Жуком, потому что он близкий друг полукровки Дарклинга?

— Нет, я не дружу с Жуком, потому что Эш подсадил его на Дурман, и Жук превратился для меня в чужака. Раньше он был амбициозным, таким умным. Он мечтал переехать в Центрум,— говорит Дей, её глаза блестят. — Но всё изменилось, когда он стал нарком. Его больше ничего не колышет, кроме кайфа. Он пропускает школу, потерял интерес к тому, как он выглядит. Он даже изменял мне с какими-то одурманенными шлюхами, когда он был в отключке, — последнее она пробормотала едва слышно.

— Мне так жаль, — тихо говорю я. — Кое-кто, кто был мне не безразличен, тоже обманул меня, так что я знаю каково это.

Она мне слегка улыбается.

— Я бы простила его, если бы он пообещал мне больше никогда не употреблять Дурман, но он сказал мне отвалить. Он выбирает наркоту вместо меня. Вот такие дела.

Слышно, как в другой комнате открывается дверь, и низкий голос всех приветствует.

— Мы дома!

— Это папа, — говорит Дей, сияя.

Мы возвращаемся на кухню, где мама Дей, Самрина, уже начала готовить на открытом огне в очаге. Она переоделась, сменив свою рабочую одежду на бледно-голубое длинное, до самого пола, платье с затейливой вышивкой на корсете. Платье, определённо, старинное, возможно, семейная реликвия, и несколько роскошное для семейного ужина. Отец Дей кладёт на стол рыбу, завёрнутую в бумагу, а затем целует жену.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорит он.

— Майкл, только не сейчас. У нас гость, — говорит она, прогоняя его.

Майкл с любопытством смотрит на меня сквозь очки. Его, кажется, не особо впечатляет, что я здесь. Он довольно красив для отца, с тёмным цветом кожи, широким носом и тёплой улыбкой. Напротив него за столом сидит мальчик, который очень похож на своего отца за исключением осанки. Мальчик сгорблен будто старик. Когда я вижу его, то тут же вспоминаю Полли. Почему Дей не рассказала мне, что у неё есть брат. Правда, я в свою очередь не рассказала о своей сестре.

Дей обнимает своего брата и смотрит на меня с вызовом. Точно так же я смотрю на людей, когда те замечают шрамы Полли, предостерегая их от того, чтобы они что-нибудь высказали по этому поводу. Я подхожу к нему и наклоняюсь, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Все в комнате затихают.

— Меня зовут Натали. А тебя как? — спрашиваю я.

Он улыбается.

— Майкл Джуниор Джефферсон-Раджасингам. Я протягиваю руку.

— Приятно с тобой познакомится.

Он неожиданно крепко пожимает мою руку. Отец Дей, Майкл-старший, от души смеётся.

— Отпусти её Эм-Джей, пока руку ей не оторвал.

Эм-Джей усмехается и отпускает меня.

Самрина ставит на стол блюдо с горой картошки.

— Почистите картошку.

Все хватают по картофелине. Я сижу, где сидела.

Майкл-старший смотрит на меня.

— В нашем доме все помогают готовить, даже гости.

— Папа, ты ставишь меня в неловкое положение, — говорит Дей сквозь зубы.

— Всё нормально, — я беру нож и картофель, желая помочь, но быстро понимаю, что не знаю, как это делается. Я никогда в своей жизни не чистила ничего, кроме разве что апельсина; каждый раз, когда мне хотелось перекусить, Марта готовила для меня.

Дей показывает мне, как это делается. Она время от времени кидается кусочками овощей в своего брата, который показывает ей язык. Все болтают и смеются, а я сижу и наблюдаю за ними. Так вот как ведёт себя нормальная семья? Это здорово.

Эм-Джей тянется за следующей картофелиной, затем стонет. Майкл-старший тут же реагирует, он поглаживает сына по согнутой спине. Самрина выжимает тряпку.

— Ты купил какие-нибудь обезболивающие на рынке? — спрашивает она.

Майкл качает головой.

— У меня не осталось ни копейки, после покупки рыбы.

— Что с твоим братом? — шепчу я Дей.

— У него кифоз [1] , искривление позвоночника. Иногда у него очень сильные боли в спине.

— Я могу раздобыть вам каких-нибудь обезболивающих, — говорю я.

Они все поворачиваются в мою сторону и смотрят на меня. Я прикусываю губу. Неужели это такая неожиданность, когда Страж предлагает свою помощь им?

— У меня есть доступ к лаборатории. У нас там много всяких лекарств; никто и не заметит, если пропадёт немного обезболивающего, — объясняю я.

— Не надо. Спасибо. Мы не хотим никаких неприятностей, это не для нас, — говорит Майкл-старший, что на самом деле означает, — «нам не нужна твоя подачка».

— Майкл, — шепчет Самрина, поглядывая на сына.

Он делает глубокий вдох, затем покорно кивает.

— Спасибо, мисс Бьюкенан. Это было бы очень благородно с Вашей стороны, если это не будет стоить вам никаких неприятностей.

— Не будет.

— Спасибо тебе, — тихо говорит Дей. — Большинство людей относятся к Эм—Джею, словно он какой-то урод. Но это не так — он просто особенный.

— У меня есть сестра, Полли, и... — мой голос чуть срывается; всегда так тяжело говорить о ней. — Она пострадала, и теперь она не совсем здорова, и люди порой не очень-то доброжелательны к ней, так что я знаю, как это, когда кто-то жесток с тем, кого любишь.

— Значит, ты понимаешь? — говорит Дей, слегка улыбаясь.

Я киваю.

— Мы обязаны защищать их.

Майкл-старший с любопытством изучающе на меня смотрит.

— Вам известно, что Деяни подала заявку на участие в Ускоренную Политическую программу? — спрашивает у меня Самрина, пытаясь разрядить обстановку.

— Она упоминала об этом, — отвечаю.

— Мы ей так гордимся. Только подумать, в один прекрасный день наша девочка станет Эмиссаром, проживающим в Центруме! — восторженно говорит она.

— Мама, я даже пока не принята, — говорит Дей.

Самрина отмахивается.

— Формальность. Нет никого умнее и подготовленнее тебя, хорошая моя.

Майкл-старший протирает очки и снова одевает их.

— Эта страна станет лучше с Бутцом в качестве Эмиссара. Уже пришло время, чтобы появился человек, который понимает нужды рабочего класса.

— Майкл, не сейчас, — обрывает его Самрина.

В дверь раздаётся стук, и секунду спустя она открывается, впуская порыв ледяного воздуха, от чего пламя в очаге мерцает. Моё сердце в груди замирает, когда в комнату входит Эш Фишер, сопровождаемый пожилым мужчиной, одетым в серую мантию священника. Я предполагаю, что это и есть отец Эша. Оба они тащат ящики с продовольствием.

Температура в кухне падает на несколько градусов, когда Эш замечает меня, сидящую за столом. На его лице написано удивление.

Он переодел свою школьную форму и теперь на нём были тёмные штаны, кожаные рабочие бутцы и облегающая чёрная футболка, в которой выделялся каждый сантиметр его сильного, мускулистого тела. Он смотрит на меня, в меня, словно он может разглядеть все тайны, которые у меня есть, как бежит кровь по моим жилам. От страха мой пульс учащается и что ещё более тревожно, дело не только в страхе: в желании.

Я отворачиваюсь, в ужасе от реакции моего организма на него. Это нездорово и иррационально. Он Дарклинг, хищник, который с радостью разорвал бы мне горло, воспользовавшись малейшим поводом. Тогда, с чего ради, мои щеки краснеют?