Блэк Сити

Она болтает со мной о всяких вне учебных мероприятиях, которые проводит, чтобы это помогло ей в Ускоренной программе, а я киваю, чтобы показать, что слушаю, в то время как постоянно держусь на стороже, чтобы вновь не нарваться на Эша.

И вот, когда я решаю, что всё чисто, моё сердце неожиданно ёкает. Рядом по лестнице вместе с Жуком спускается Эш. Когда он меня замечает, его рот плотно сжимается в линию. Какое-то мгновение я не могу дышать, и мы просто стоим и смотрим друг на друга.

Я моргаю и отвожу взгляд.

— Давай выбираться отсюда, — говорю я Дей.

Оказавшись снаружи, я сразу замечаю у подножия лестницы Себастьяна, готового везти меня домой, обратно в мою тюрьму. Он занят тем, что пялится на группу девчонок, которые проходят мимо, так что пока он меня ещё не видит. А на меня вдруг снисходит вдохновение.

— А могу я прийти к тебе в гости и позависать у тебя какое-то время? — спрашиваю я Дей.

Она неуверенно смотрит на меня.

— Я... не думаю, что...

— Мы можем извлечь из этого пользу. Я как-нибудь представлю тебя своей матери. Она может рассказать тебе, каково это — быть Эмиссаром.

Я прямо таки вижу, как напряжённо заработал её мозг, пытающийся взвесить все свои возможности.

— А тебе известно, где я живу? — спрашивает она.

Я киваю. В Высотке— трущобах, не подходящем месте для дочери Эмиссара, но я не хочу идти домой. Пока не хочу.

— Ты, в самом деле, представишь меня своей маме? — спрашивает она.

— Обещаю.

— Хорошо, — говорит она.

— Мы не можем позволить Себастьяну заметить нас, хорошо? — я убираю волосы под красный школьный берет, чтобы спрятать свои характерные кудри.

Мы делаем всё возможное, чтобы слиться с остальными учениками, когда спускаемся по лестнице. Склонив головы, мы спешим мимо Себастьяна. Он всматривается в толпу, но не видит нас. Он, наверняка, взбесится, когда поймёт, что произошло, но я подумаю об этом позже.

* * *

Поход пешком до Высотки занимает у нас около тридцати минут, и я начинаю жалеть, что обула изящные модные туфельки, которые мне подобрала мама. Когда я останавливаюсь уже в сотый раз, чтобы дать отдых ногам, Дей громко пыхтит и начинает выходить из себя.

— Натали, эти книги не становятся меньше, — говорит она мне, кивая на тяжёлую стопку учебников в своих руках.

— Извини, — бормочу я, взяв несколько себе и испытав стыд, что не предложила помощь ей намного раньше. Как правило, за меня подобные вещи делают слуги.

Однако ж, постоянные остановки были просто счастьем каким-то. Потому что благодаря этому, мы были довольно далеко от впереди шагающего Эша, чтобы он мог нас заметить. Я не смогла не заметить, что все вокруг ходят либо группой, либо в паре, но никто не ходит поодиночке.

Высотка ещё более ветхая и обнищалая, чем я могла себе представить. Строения скрипят и стонут под собственным весом, по мощёным улицам сбегает чёрная вода, и снуют туда-сюда угольно-чёрные крысы. Единственным островком красоты в этом месте является шаткая старая церковь, увитая ярко-зелёным плющом, — единственное, что добавляет цвет этому мрачному месту. Когда мы оказываемся рядом с ней, то замечаю слова: ПРЕДАТЕЛЬ РАСЫ, которые как попало написаны на двери, и вскоре я понимаю почему, когда Эш идёт к церкви и заходит внутрь. Дей замечает, что я смотрю на церковь.

— Его отец Служитель Старой Веры.

Не могу скрыть своего удивления, узнав, что Эш— сын священника.

Мы идём немного дальше вниз по улице, и некоторые прохожие бросают на меня озадаченные взгляды, когда узнают. Но потом они качают головами, думая, что они, должно быть, повредились рассудком — с чего бы дочери Эмиссара соваться в их глухомань?

Дом Дей — маленькое одноэтажное шлакоблочное здание с гофрированной железной крышей. Она отпирает дверь и приглашает меня войти.

Её дом оказывается несколько не таким, каким я ожидала его увидеть. Конечно же, он слишком маленький (нет, я точно не смогла бы всё время жить в доме таких крошечных размеров), но он тёплый и уютный, со светлыми обоями, расписанными вручную, и лоскутными занавесками, которые, очевидно, очень дешёвые, но, тем не менее, довольно миленькие. Я ожидала, что будет грязнее и скучнее, но на самом деле оказалось, что здесь есть какой-никакой цвет, и дом очень чистый, почти такой же, как наш.

Мы находимся в небольшой комнате, которая, похоже, используется в качестве кухни и столовой. Деревянная мебель проста, но функциональна, а посреди комнаты находится стол с вазой с дикими цветами, которые источают аромат трав.

В кухню из соседней комнаты входит полная женщина со смуглой кожей и круглым красивым лицом, её руки нагружены одеждой. Когда она видит меня, то замирает как вкопанная. Её тёмные глаза смотрят то на меня, то на Дей.

У неё отвисает челюсть.

— О, Боже...

— Это Натали Бьюкенан, дочь Эмиссара. Нат, это моя мама, Самрина, — тараторит Дей.

— Рада нашему знакомству, — говорю я.

— Мама, Натали может с нами поужинать? — спрашивает Дей.

Самрина слегка кивает, всё ещё находясь под впечатлением.

Дей приглашает меня пройти по очень короткому и узкому коридору в её комнату. Проход забит старыми довоенными книгами. Запретными книгами. Я изучаю их великолепные обложки, любуясь иллюстрациями, цветами, наслаждаюсь их живостью. В наши дни все книги выглядят однообразно. Стражи решили, что у книг должны быть только красные и чёрные обложки. В глазах Дей появляется страх.

— Всё в порядке. У меня и самой имеется кое-какая контрабанда, — говорю я, и она расслабляется. Это не худшее из преступлений, если тебя поймают на хранении запрещённых книг; разумеется, это не квалифицируется как «тяжкое преступление». Всё, что за это может светить, так это публичное бичевание, но оно, тем не менее, отпугивает большинство людей.

— Это папины, — объясняет Дей. — Они уже здесь столько времени, что я даже не замечаю их; они просто часть обстановки. У меня совершенно вылетело из головы, что они здесь.

— Так значит твой папа книголюб? — спрашиваю я, когда мы входим в её тесную спаленку, роняя учебники к ней на стол.

— Он учитель, — говорит она.

Она предлагает сесть на кровать с металлическим каркасом, в то время как сама усаживается на деревянный табурет рядом со столом. Стены её комнаты увешаны фотографиями Эмиссаров всех девяти штатов Соединённых Штатов Стражей: космополитичный штат Доминион — правительственный; штат Чёрная река, специализирующийся на разработке полезных ископаемых, где находится Блэк Сити; покрытый льдом Горный Волк, дикие и опасные Бесплодные земли; индустриальный штат Медный; безмятежные воды штата Золотых песков; штат древних Провинций; сельскохозяйственный штат Плантаций; и штат лесов Изумрудный.

На большинстве фотографий Эмиссар Бредшоу, толстощёкий, краснолицый мужчина, который надзирает в штате Доминион, где расположен Центрум. Это самый престижный штат и лучшая должность, которая может достаться Эмиссару. Мы оставались с ним весь прошлый год, когда нас эвакуировали из Блэк Сити. Он один из самых приятных Эмиссаров, как это обычно бывает. Они не все такие, как моя мама, у некоторых из них есть сострадание, как у Эмиссара Винсент из штата Медный. Недавно она приняла закон о запрете работать детям, не достигшим двенадцати лет на заводах.

— Я так понимаю, ты хочешь стать Эмиссаром в Штате Доминион? — поддразниваю её.

Щеки Дей краснеют.

— Ну, я определённо не хочу быть Эмиссаром Бесплодных земель.

Я смеюсь. Эта работа вредна для здоровья. Все Эмиссары, кого отправляют в Бесплодные земли, погибают в течение первого года. Кто от Разъярённых, кто от изгнанников, которые там живут. Это очень дикое место, и жители тех мест не очень-то приятные люди. Эмиссаров отправляют туда в качестве наказания.

В комнате Дей не так много вещей, за исключением стопки книг на её кровати. На одном из романов лежит фото, и я беру его в руки. На снимке она, когда ей было лет восемь. Она стоит рядом с церковью, которую я уже видела (дом Эша). Её рука переброшена через плечо Жука.