Зной

— Но зачем ему это могло понадобиться?

— Хотел начать все сначала, — ответил Реджи. — Начать новую жизнь. Ты-то должна это понимать. Да, собственно, такое желание время от времени каждого посещает.

— Я понимаю, — сказала Глория, — но никогда этого не делала.

— Стало быть, у него хватило пороху, которого недостает и тебе, и мне.

— Карлу нравилась его жизнь, — сказала она. — И бежать ему было не от чего.

— Значит, было, а ты этого просто не знаешь.

— Нет-нет-нет… — Она поскребла вилкой по своей тарелке.

Впрочем, смысл в словах Реджи несомненно присутствовал; он просто-напросто произнес вслух то, что сама она повторяла себе уже несколько неспокойных ночей подряд. Однако теперь она получила возможность обвинить Реджи в том, что он очернил Карла, а это позволяло ей встать на защиту последнего.

Реджи оживился:

— Вот и Руби идет…

Официантка принесла меню десертов и пару булочек, которые уложила в хлебницу Глории. Реджи протянул через стол руку и сцапал одну.

— Мороженое, — сказал он официантке. — Любое. Удивите меня.

ДОМОЙ ГЛОРИЯ ВЕРНУЛАСЬ ВЫМОТАННОЙ ТАК, точно она не на ленче была, а десять миль отшагала. Ей хотелось прилечь и вздремнуть, однако автоответчик помаргивал красной лампочкой — три новых сообщения.

Первое поступило из приходской школы Брентвуда. Как она послала туда свое резюме, Глория не помнила, но, видимо, послала, поскольку мисс Лэндри-Уилок попросила — покровительственным тоном директрисы, — чтобы Глория перезвонила ей «при первом же сколько-нибудь удобном случае, большое спасибо».

Вот тут Глория вспомнила: школе требовался «помощник директора по административной части», упоминались также «возможности должностного роста», что бы сие ни означало. Обзаведение новой работой было равносильно признанию своего поражения, поэтому Глория искала ее через пень-колоду: разослала четыре пробных письма и на этом остановилась.

Она сознавала, что вскоре ей придется заняться поисками работы всерьез. И дело было не столько в деньгах, сколько в понимании: признать свое поражение значит сделать первый — и правильный — шаг к тому, чтобы забыть обо всем, что с ней произошло.

Она записала номер и проиграла второе сообщение.

Добрый день, мисс Мендес. Это детектив Джон Воскбоун…

Я звоню вам не в связи с делом мистера Перрейра… Хотя… Дело мистера Перрейра… В настоящее время я не, эммм… у меня нет новой информации относительно… э-э…

Похоже, в него компьютерный вирус вселился.

…хотя я безусловно хотел бы иметь возможность что-нибудь вам сообщить. Как только у меня появятся новые сведения… Вы не могли бы позвонить мне, когда…

Глория остановила воспроизведение и набрала его номер.

— Воскбоун.

— Здравствуйте, детектив, это Гло…

— Мисс Мендес, — перебил ее Воскбоун. — Да, здравствуйте.

Какие мы нынче бойкие, подумала Глория.

— Как ваши дела? — спросил он.

— Хорошо… вы хотели мне что-то сказать?

Воскбоун откашлялся:

— Рад, что вы спросили об этом, мисс Мендес. Да, хотел.

Она ожидала продолжения, однако Воскбоун молчал.

— Детектив?

— Угу, да, простите…

— Вы что-нибудь нашли?

— Нашли… вы имеете в виду, связанное с мистером Перрейра…

— Да.

— Боюсь, что нет, — сказал он. — Я звонил вам по поводу… э-э,по другому поводу. Но уверяю вас, если бы у меня было что вам сказать, я сказал бы. Без промедления.

— Приятно слышать.

— Я вас ни от чего не отвлекаю? — спросил он. — Потому что, если вам кажется, что для нашего разговора может найтись время более благоприятное, мы могли бы перенести его.

— Вообще-то, я собиралась вздремнуть, — сказала Глория.

— О. О!Что ж, в таком случае, почему бы нам не…

— Да нет, давайте поговорим сейчас.

— Вы уверены?

— Да.

— Но вы же хотели поспать, — сказал он.

— Посплю, когда мы закончим.

— Если сейчас не самое подходящее время…

— Вполне подходящее.

— Вы уверены?

— Да, детектив.

— Хорошо. — Он кашлянул. — У меня есть к вам вопрос, мисс Мендес.

— Слушаю, — сказала она.

Пару секунд Воскбоун молчал. Какой-то он нынче чудной, подумала Глория.

— Детектив?

— Э-э… да. М-м, я вот подумал, может быть, вам было бы интересно…

О нет, подумала она.

— …сходить со мной на танцы. — Он снова сдавленно кашлянул. — В ближайшие дни.

— На танцы?

— Да, — подтвердил он. — Потанцевать сальсу. Хотя… если вы предпочитаете какие-то иные разновидности…

— Я больше не хожу на свидания с полицейскими, — сказала Глория.

Пауза.

— Понятно, — сказал он.

— Извините. Ничего личного.

— Да все в порядке. Приятного вам дня.

— И вам, детектив.

Она положила трубку и рассмеялась.

А затем ей стало неловко. Он, по крайней мере, предпринял попытку. Нужно отдать ему должное. Может, ей следовало встретиться с ним, один раз. Из вежливости…

Она же не собирается обращаться в затворницу. А танцы — танцы вещь хорошая. Возможно, даже лучшая, чем ужин в «Сиззлере». Правда, ей трудно было представить себе Воскбоуна танцующим сальсу, представить, как его способное перемещаться лишь резкими рывками тело преобразуется в нечто не весьма благопристойное, текучее. Похоже, он из людей, умеющих выходить за рамки того, чего от них ожидают. Не исключено даже, что Воскбоун — чемпион штата по сальсе: мистер Жаркие Бедра, что-нибудь в этом роде.

«Хотя… если вы предпочитаете какие-то иные разновидности…»

По-видимому, Джон Воскбоун умеет танцевать не одну лишь сальсу. Румба, ча-ча-ча, фокстрот, линди, свинг, бальные танцы, чечетка, хип-хоп. Танцующий детектив. Пляшущий полицейский. Канканирующий коп.

Патрик Суэйзи [46], вы имеет право хранить молчание.

И вот еще что нехорошо: во всей полиции Лос-Анджелеса никто, кроме Воскбоуна, и пальцем ради Карла не шевельнет.

Возможно, она совершила серьезную ошибку.

Глория совсем уж собралась перезвонить ему и сказать: «По здравом размышлении…» — но тут увидела все еще помигивавшую лампочку автоответчика. Одно новое сообщение осталось не прослушанным. И Глория, снова взяв ручку, нажала на кнопку воспроизведения.

Первым, на что она обратила внимание, был акцент звонившего мужчины.

Я ищу Глорию Мендес. Пожалуйста, позвоните…

Напряжение, звучавшее в его голосе, заставило напрячься и ее. Назваться он не потрудился. Она записала номер. Не американский.

Глория торопливо набрала его. Тот же голос произнес:

— Si.

— Это Глория Мендес. Вы мне звонили?

— Да, привет, да… Я хочу найти вас. — Хрипло, взволнованно, на дурном английском. — Я прихожу в здание, там никого нет. Я спрашиваю управляющего здания, он говорит — вы это она. Говорит, что он умер. Я здесь полдня, он умер? Скажите мне нет, скажите…

— Простите, — сказала Глория. — Вы кто?

— No…

— Кто умер? — спросила она.

Глория услышала, как он заплакал, ударяя себя трубкой по щеке.

— Сэр? Что с вами?

— Я Карлос Перрейра, — ответил он. — Джозеф Геруша, он мой отец.

Глава восемнадцатая

Она настояла на встрече в публичном месте. Карлос остановился в мотеле на Сентинела-авеню; она объяснила ему, как добраться до Ранчо-парка, и описала свою внешность.

Глория приехала туда первой, укрылась в рощице бананов и увидела, как такси высадило Карлоса у въезда в парковку, как он, покинув машину, торопливо пошел в неверном направлении. Она дала бы ему лет тридцать, хоть он и сохранил фигуру старшеклассника. Джинсы в обтяжку, а когда он поднимает руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, под коротким рукавом рубашки бугрятся мускулы. Из нагрудного кармана пытаются выкарабкаться наружу темные очки. Спадающая на идеально гладкий лоб густая челка.

46

Патрик Суэйзи (1952–2009) — американский актер и танцор, сыгравший в фильме «Грязные танцы».