Страница 40 из 47
Судя по ауре древности, он охотится уже тысячи лет. Его странность пугала меня больше, чем злой смех Элеонор. Я боялась заговорить: наверняка нужно следовать какому-то протоколу.
— Что тебе нужно, Охотник? Разве для твоей своры нет более достойной дичи?
В его глазах мелькнуло странное выражение.
— В самом деле. — Он изучал меня сквозь полуопущенные ресницы. — В самом деле, ты слишком легкая добыча.
— Ты не можешь ее убить, — сказал Томас. — Так зачем охотиться?
— Повелеваю тебе замолчать, Рифмач. — Он снова повернулся ко мне, и, казалось, молчание затянулось на века. В конце концов он потянулся к бедру и вытащил длинный кинжал с вырезанными на рукоятке головами животных.
— Дейдре Монаган, ты — клеверная и должна умереть.
Не настолько я испугалась, чтобы сидеть и покорно ждать удара. Я сделала шаг назад, чуть не споткнувшись о тела гончих.
— Я знаю, ты не ударишь меня кинжалом.
Томас поморщился, по всей видимости представив, каким болезненным, если не смертельным, будет удар.
— Сними с себя железо, — приказал Охотник. — Я чувствую его запах.
— Черта с два! Держись от меня подальше.
Лицо Охотника не дрогнуло — что тратить нервы на жалкого кролика, который норовит увернуться. Он сделал шаг вперед, немного подняв кинжал, и повторил:
— Сними с себя железо.
Я посмотрела на край поля. День клонился к концу, и наползала тьма, хотя еще не смеркалось. Но какая-то часть меня ощущала приближение ночи и впитывала ее энергию.
Я подняла руку, и кинжал стрелой полетел к моей ладони. Кончик лезвия рассек кожу, и я вздрогнула. Однако кинжал не выронила и направила его на Охотника.
— Возвращайся к ней и скажи, что мне нужен мой друг. И я желаю видеть Люка.
Охотник прищурился, будто он силой мысли пытался вырвать кинжал из моей руки.
— Я никогда не отпускаю свою добычу.
— Меня ты отпустишь. — Я удерживала кинжал. — Передай ей мои слова. — Я вытянула к нему другую руку, представив, что в грудь Охотнику упирается гигант. Я толкнула Охотника, вложив всю энергию, которую могла собрать в темноте, еще не ставшей тьмой.
Охотник полетел вниз по холму.
— Уходи, или я сокрушу тебя, — солгала я. У меня еле хватало сил держать кинжал. Оставалось надеяться, что Охотник поверит в мою угрозу.
Он долго смотрел на меня.
— Свора, за мной.
Волна серебристых тел устремилась за ним. Вытянув дрожащую руку, я ждала, пока они не скроются из вида.
— Он ушел? — в конце концов прошептала я.
Томас кивнул, не в силах поверить в произошедшее.
— Да.
— Отлично, — сказала я и рухнула на землю.
Во сне я лежала на холме в кольце грибов, сиявших белым в свете звезд. Меня окружала тьма, укачивая, как в колыбели. Я глядела на мириады звезд и на диск луны, белый, словно мел. Я знала, что сплю, потому что на поверхности луны мне виделись птицы с белыми крыльями, переплетенными между собой в невозможном пазле. От их красоты хотелось плакать.
Я не сразу поняла, что рядом кто-то есть, и сначала услышала вздох. А потом повернула голову.
— Я думала, ты умер.
Люк казался усталым. На его лице засохли струйки крови, в голосе звучала странная тоска.
— Боюсь, что нет.
Я проглотила слезы. Они комом стали у меня в горле.
— Я бы так хотела, чтобы ты был рядом.
Сев рядом со мной, он теплыми руками взял мои замерзшие ноги, грязные от пробежки босиком.
— Да, милая, я тоже. Но я рад и сну. Ты замечательно придумала.
Перед тем как заснуть, я ни о чем не думала. Я упала на траву, мечтая, чтобы поскорее наступила тьма.
Я села, придвинувшись ближе к Люку. Он обнял меня и прошептал на ухо:
— Не позволяй Им отнять мой секрет. Это все, что я смог тебе дать.
В его голосе звучало отчаяние. Я искренне сказала:
— Все, что мне от тебя нужно, это ты.
Люк протяжно вздохнул.
— О Ди, я никогда так сильно не жаждал свободы, как сейчас. Я и не подозревал, что будет так больно.
— Я спасу тебя.
Он отстранил меня, держа за плечи, и посмотрел мне в глаза.
— Не важно, что я буду говорить потом, помни: я никогда не причиню тебе боль. Я не способен причинить тебе боль.
Не знаю, кого он хотел убедить, меня или себя самого.
— Скажи, что мне делать, — попросила я.
Люк нахмурился, и я подумала, что он не ответит.
— Доверяй себе.
Я не могла доверять себе. Каждый раз, когда я доверяла себе, я проникала в чьи-нибудь мысли, заводила машину на расстоянии или падала в обморок. Я не ведала, что творю. Я, словно ребенок с пистолетом, играла с силами, которые не могла контролировать. Я отвела взгляд от птиц на поверхности луны, подумав, что они воплощают все, чего я не знаю.
— Прекрати, — сказал он. — Я знаю, у тебя все получится. Ты умная девушка, Ди. Самая умная из тех, что я встречал.
— Ум мне не поможет, — резко ответила я, отвернувшись. — Я могу многое вычитать из книг, многому у кого-нибудь научиться. Но как понять то, что происходит? Насколько я знаю, в книгах о таком не пишут.
— Ты вечно на меня злишься, — покачал головой Люк. — Даже во сне.
Я посмотрела на его усталое бледное лицо, в бледно-голубые глаза, отражавшие лунный свет. В темноте он казался уязвимым, как все смертные. Я вздрогнула.
— Я боюсь, что все испорчу и потеряю вас обоих.
— Научись доверять себе. Тебе не нужны советы.
Может, нужны. Может, я не готова к независимости, к которой так стремилась. Я закрыла лицо руками, не в силах смотреть на свет.
Люк взял мое запястье и мягко произнес:
— Помни, ты можешь все, чего захочешь. А теперь давай попрощаемся. Я не знаю, увидимся ли мы еще.
От его слов я вздрогнула. Прежде чем он меня поцеловал, сильно прижавшись губами к моему рту, я заметила, как на его щеке блеснула мокрая дорожка. Обхватив Люка за шею, я держала его, а он целовал меня снова и снова. Его слезы оставили на щеке еще одну дорожку и смешались с моими.
Затем он потянул меня за собой на траву, прижавшись ко мне стройным телом, и прошептал:
— Прощай, красавица.
Лунные птицы запели тоскливую песню, полную одиночества. Дюжины голосов выводили странную мелодию. И тут я проснулась.
Девятнадцать
— Просыпайся, девочка, уже почти солнцестояние.
Я открыла глаза и посмотрела в небо. Луна из сновидения исчезла. Моя кожа была влажной, в желудке бурчало. Хотя Томас исчез, я была не одна.
Рядом сидели три феи ростом с ребенка, обнаженные, если не считать ожерелий из цветов. Они оборвали траву возле меня и усыпали ею мои ноги. Я начала отряхивать джинсы, и они засмеялись.
Их маленькие лица были так очаровательны, что я тоже засмеялась.
— Очень забавно, — сказала я.
Они вскрикнули от радости, вскочили и стали тянуть меня за руки.
— Вставай, вставай, будем танцевать!
Я не хотела отказываться, но слышала о людях, которые танцевали с феями до беспамятства. Скрывая беспокойство, я вежливо предложила:
— Вы танцуйте, а я посмотрю.
— Ты такая светлая и красивая, — сказала одна из них, благоговейно касаясь моих волос. — Мы хотим, чтобы ты потанцевала с нами. Мы хотим увидеть, как ты танцуешь.
Они напоминали детей, маленьких безнравственных детей. Я протянула руку.
— Мне нужны цветы.
Феи снова завизжали от удовольствия и повесили мне на шею гирлянду цветов.
— Теперь потанцуем?
Я покачала головой.
— Танцевать буду я, а вы смотрите. Потом я посмотрю, как вы танцуете. Справедливо?
Они рассмеялись, словно дети на игровой площадке. Звезды на небе и тусклые грибы в траве освещали их счастливые лица.
— Очень умная девочка. Справедливее некуда!
Их слова напомнили мне о Люке. Не обращая внимания на глухую боль в груди, я встала и поправила гирлянду. Посмотрев на трех маленьких фей, которые стояли, обнявшись, я спросила:
— Музыка будет?