Крестовый поход

Они действительно побеждают в этой войне.

Она вспомнила время, когда Соединенные Штаты запросили перемирия. Была введена карточная система, и занятия в школе отменили, опасаясь неожиданного нападения. Она помнила, как бабушка и папа Че рассказывали о своих друзьях, погибших во время попытки захватить цитадель вампиров… гибель их была ужасна.

Отец тоже пережил все это. И тоже все помнил. Но он решил сдаться, уступить врагу, стал голосовать за тех политиков, которые хотели покончить с войной, приказал жене не продавать в своей галерее картины, которые можно было истолковать как враждебные по отношению к Проклятым. Господи, какую он сделал ошибку!

Надо предложить Хеде что-нибудь другое.

К вечеру народ стал расходиться. Остались только свои: ближайшие родственники и друзья. Дженн воспользовалась возможностью ускользнуть и хоть несколько минут побыть одной. Она укрылась в кабинете папы Че, уселась в его кресло, закрыла глаза и представила себе его лицо, склонившееся над клавиатурой компьютера. В комнате сохранился его запах; у нее снова потекли из глаз слезы.

Она полезла в карман и достала мобильник. Отец Хуан сказал, что Дженн может звонить ему в любое время суток, и она была ему за это очень благодарна. Дженн набрала его номер.

Он ответил после третьего гудка.

— Дженн, это ты? У тебя все в порядке?

По голосу ясно было, что он не спит. Отец Хуан, как и все остальные в отряде, был полуночником; как и вампиры, за которыми они охотились, бойцы Саламанки предпочитали спать днем.

— Да, все хорошо, — ответила она, закрывая глаза и представив, что снова находится в Испании, далеко от Беркли. — В общем-то.

— Как прошли похороны? — мягко спросил он.

— Хорошо. Правда, на кладбище было много разрытых и пустых могил.

Прошла минута молчания.

— Это нехорошо, — отозвался отец Хуан.

— Как раз этого я и боялась. Сестра сказала, что Сан-Франциско теперь в руках у вампиров, это их опорный пункт. Местное правительство скомпрометировано. Вы знали об этом?

— Доходили кое-какие слухи, но я не был до конца уверен. Большинство сообщений из Штатов противоречиво, трудно понять, что — правда, а что — нет. Много пропаганды и цензура опять же.

Сказать или не сказать ему про тех тайных агентов правительства на похоронах? Но они с отцом Хуаном занимаются вампирами, какое ему дело до агентов, которые гоняются за нарушителями закона.

— Моя сестра Хеда хочет приехать со мной в Саламанку. Очень меня просит взять ее с собой, просто умоляет. Хочет тоже стать охотником. Говорит, что здесь больше не чувствует себя в безопасности.

— Такой шаг нельзя делать с бухты-барахты, — ответил отец Хуан. — Если мотив — только личная безопасность, этот номер не пройдет.

— Я попыталась объяснить ей это.

— Ну, и?

— Мне кажется, у нее в душе происходит что-то еще, но… она говорит, что от вампиров здесь просто деваться некуда, и она очень боится.

— У многих есть сестры, и они тоже боятся, — бесстрастно заметил отец Хуан.

— Да, но это моя сестра.

И снова отец Хуан помолчал минутку.

— А ты рассказывала ей про Холгара? — спросил он. — Или про Скай? Она хоть хорошо себе представляет твой нынешний образ жизни?

— Нет, но я знаю, какова жизнь у нее, — ответила Дженн. — У нас лучше.

Снова повисла пауза.

— Если она хочет учиться и будет учиться, как училась ты, тогда милости просим, двери Академии открыты для всех.

— Но я… у меня ведь все время занято, я участвую в операциях. Я… боюсь, не смогу присматривать за ней, — призналась Дженн. — Не смогу ее защитить в случае чего.

— Да, не сможешь. У тебя, как ты говоришь, есть обязанности.

— Тогда что же делать? — спросила она, стараясь не выдать своего разочарования.

— Спрячь ее куда-нибудь понадежнее и молись, чтобы она осталась цела, или предоставь ей самой выбирать свой путь и учиться защищаться.

— Что вы говорите? — умоляющим голосом спросила Дженн. — Прошу вас…

— Решать вам двоим, тебе и ей. Только не мне. Но, повторяю, милости просим.

— Хорошо. Вы правы, — проговорила Дженн. — Мне уже надо идти.

— Береги себя, — сказал он.

— Спасибо. И… спасибо, что разрешили ей приехать.

— Дженн… — сказал он.

Она ждала продолжения, но он больше ничего не сказал. Ей даже показалось, что прервалась связь, но в трубке послышался очень тихий вздох.

— Отец Хуан, — с тревогой в голосе сказала она.

Молчание.

— Отец Хуан!

— Все хорошо, — послышался в трубке его голос.

— Что-то случилось?

— Все в порядке, мы справимся, — ответил он. — Оставайся с семьей.

«Моя семья — это вы», — подумала Дженн, кладя трубку и вставая.

Вдруг послышалось шуршание одежды; она насторожилась и посмотрела в сторону лестничной площадки — и как раз успела увидеть мелькнувший и тут же пропавший край темного пальто. Она подошла к двери; по лестнице спускался отец.

«Интересно, он слышал мой разговор?» — подумала она.

Нет, вряд ли. Она покачала головой. Не мог. Если бы услышал, ворвался бы в комнату и устроил скандал. Он всегда орал, когда ему было страшно, орал, визжал и скандалил. Господи, да он придет в ярость, когда узнает, что она хочет забрать Хеду с собой.

«Боже мой, — теперь она поняла это со всей ясностью. — Я действительно заберу ее с собой. И он меня за это никогда не простит».

Она глубоко вздохнула и вспомнила, что ей недавно говорила бабушка. Еще навоюешься. И здесь, и в Испании.

Сан-Франциско

Аврора и Лориен

Аврора с улыбкой смотрела, как низко кланяется ей, стоящей в дверях его огромного, размалеванного яркими красками пентхауса властелин вампиров Сан-Франциско Лориен. Она чуяла его страх так же отчетливо, как читала удивление на его, поди ж ты, и вправду красивом лице. Он не знал, что она в городе, и не ожидал увидеть ее на этом сборище. Другие вампиры, разряженные в пух и прах специально для этого приема, щеголяющие изысканными вечерними платьями и смокингами, поедали его глазами и уступали ему дорогу, когда он вышагивал по отделанному зеленой нефритовой плиткой полу. Она была в ярко-красном платье, это его любимый цвет; он так изысканно оттенял ее черные как смоль волосы.

В благоговейной тишине слышно было только, как журчит вода в фонтане, украшенном посередине скульптурой обнаженной женщины с кувшином. Кое-кто из вампиров узнал ее, но любопытство остальных было крайне возбуждено. Она слышала шепот: «Аврора, бывшая любовница Серджио. Да-да, Серджио, „крестного отца“ Лориена. Интересно, зачем это она здесь появилась. Вендетта… секретный план… нет, не знаю… думаю, не знает и сам Соломон».

«Но т-с-с-с, я тебе ничего не говорил».

В туфельках на высоченном, целых четыре дюйма, каблуке, она медленно, плавно подошла к окну. Она уже несколько веков знала, что среди тех, кто способен двигаться с невероятной скоростью, ничто не вызывает такого страха, как умение вот так медленно и плавно двигаться. Огни на мосту Золотые Ворота сияли, как горячие угли; вид действительно был восхитительный.

— Аврора, госпожа моя, чему мы обязаны этой неожиданной честью? — спросил Лориен вкрадчиво и вместе с тем почтительно.

Она продолжала стоять к нему спиной. В другой какой-нибудь вечер она постаралась бы возбудить в нем некоторые ожидания, немного поиграла бы с ним. Он был птенец Серджио, а не ее собственный. Аврора считала, что одного этого достаточно, чтобы помучить его. Обычно она никогда не пропускала такой возможности. Но сегодняшний вечер не был простым.

Она обернулась… опять медленно, и пронзила его взглядом. Вытянула руку в сторону окна.

— Там, по ту сторону залива находится наш с вами враг. И я здесь, чтобы заполучить эту гадину.

В толпе вампиров прошла волна ропота, на лицах вспыхнуло возбуждение и жажда крови: все ждали продолжения. Но Аврора бросила взгляд на стоящую в углу клетку. В ней неподвижно сидела, съежившись, девушка, чуть живая. Жалкая. Лориен частенько позволял своим сторонникам декадентские штучки, например, пить кровь запертых в клетку, беззащитных животных. Его приближенные вампиры давно забыли, что такое настоящая охота.