Страница 39 из 61
Гленда печально улыбнулась, будто сожалея о моей вспышке.
— Я и не утверждаю, что все происходило именно так. Я просто хотела дать тебе возможность оправдать свой поступок, Дина. Жаль, что у тебя не хватило ума воспользоваться этим.
— Это она сама поставила ее сюда! — воскликнула я. — Я никогда не приносила головку вниз, Гленн, и не подпирала ею дверь. С какой стати я сделала бы такую глупость?
— Что ж, — спокойно сказала Гленда. — Если ты не принимаешь мое объяснение, тогда, может быть, скажешь мужу правду?
— Подождите минутку, вы обе! — Отчаяние в голосе Гленна росло. — Прекратите болтать глупости. Алебастровой головки все равно не вернуть. Моя работа… — Он сделал паузу, как будто у него не хватило дыхания. — Погибла навсегда! Но я хочу знать, что произошло на самом деле.
— Я не обманываю тебя! — ответила я. — Ты же знаешь, что я не способна лгать, Гленн. Прошу тебя, поверь мне!
Он вопросительно посмотрел на сестру.
— Это ты поставила сюда головку, Гленда?
На ее лице было скорбное выражение сочувствия, но при этом еще какая-то безмятежность и открытость. Она стояла напротив брата, не прикасаясь к нему, но я никогда еще не видела эту женщину более мягкой и любящей. Она заговорила так просто и убедительно, что если бы я не знала правды, то сама могла бы ей поверить.
— Ты прекрасно знаешь, что мы ни разу не солгали друг другу. И даже не потому, что нам никогда этого не хотелось. Просто мы настолько хорошо понимаем один другого, что сразу же почувствовали бы обман. Так что для меня врать тебе просто бессмысленно. Я не прикасалась к этой головке с того самого момента, как ты показал ее вчера нам с отцом. Мне незачем было приносить ее к тебе в комнату и ставить в качестве подпорки. Кстати, если ты хорошенько проанализируешь ситуацию, то поймешь, что я и не могла бы сделать это, потому что потом мне нужно было как-то попасть обратно в холл. Человек, который принес сюда скульптуру, вылез из комнаты через окно. А это была вовсе не я, и ты, дорогой, знаешь это.
Гленн серьезно посмотрел на сестру испытующим взглядом… и поверил ей. А потом снова опустился на колени рядом с осколками и начал собирать их, кусочек за кусочком.
— Она лжет, Гленн, — не хотела сдаваться я. — Твой близнец, твоя вторая половинка лжет. Но это уже не имеет значения. Ты можешь начать работу вновь. Ты сделаешь другую головку, а я буду тебе позировать. Возможно, на этот раз она получится еще лучше.
Муж посмотрел на меня холодно, как на чужую.
— Ты думаешь, я смогу снова увидеть тебя такой? — Он перевел взгляд на фрагмент глаза и надбровия, который держал в руках. — Восстановить то, что я чувствовал к тебе?
Гленн замолчал и продолжил собирать осколки, и я поняла, что в нем не было больше любви ко мне.
Я, не говоря ни слова, повернулась, вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Номи стояла внизу в холле, но не попыталась остановить меня. Я прошла мимо нее и, выйдя в парадную дверь, обогнула дом.
Мальчик больше не стоял под развесистыми ветками сосны. Его следы вели к той стороне дома, которая выходила на озеро, а потом вниз по холму. Мои собственные следы, оставшиеся на снегу, были хорошо видны. Я прошла по ним к балкону, с которого спустилась по связанным простыням сегодня утром. Простыни все еще развевались на ветру вокруг металлического столбика. Я все осмотрела, но так и не нашла второй цепочки следов или других признаков того, что кто-то еще спускался вниз тем же самым путем, а затем присыпал следы свежим снегом, чтобы скрыть это.
— Что ты ищешь? — раздался знакомый голос за моей спиной.
Я обернулась и увидела Кейта Макинтайра, стоящего на некотором расстоянии, там, где заканчивались сосны и начинались голые зимние деревья. Я медленно подошла к нему, стараясь не делать резких движений, как будто он был диким зверьком, который, подобно кролику, в любую минуту мог умчаться прочь. Когда я была достаточно близко, чтобы видеть его лицо, то заговорила:
— Я ищу следы того, кто спускался с этого балкона сегодня утром после меня.
Мальчик помотал головой, словно удивляясь.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Почему здесь должны быть следы?
— Напротив, ты прекрасно все понимаешь, — возразила я. — И знаешь, что рано или поздно тебе придется рассказать Гленну правду.
— Ты сошла с ума! — бросил Кейт через плечо, повернувшись ко мне спиной.
Он спустился вниз по холму, не выпуская ружья из рук.
Как же мне заставить его рассказать правду? — размышляла я на обратном пути к дому. Ведь его мать никогда не станет этого делать… Но Кейт теперь наверняка будет избегать меня. Мне тем временем придется учиться жить в условиях рухнувшего брака.
Если я не смогу доказать Гленну, что все это дело рук его сестры, то надежды наладить с ним отношения не останется. Но даже если он поверит в мою невиновность, то все равно не простит мне того, что я раскрыла ему глаза на Гленду. Мое положение казалось безвыходным.
В оставшиеся до наступления Рождества дни я больше не видела Кейта. Моя нога пришла в норму, и я по несколько раз в день ходила в лес и спускалась к основанию Серых камней, надеясь встретить мальчика с ружьем. Но Кейт, видимо, старался избегать меня, и его шапка в красно-черную клетку так ни разу и не попалась мне на глаза.
Можно было, конечно, пойти к его отцу, но я не собиралась просить помощи у Трента Макинтайра. Пора было покончить со всем, что связывало меня с этим человеком.
Кроме того, я понимала, что Кейт находится под влиянием Гленды и не вполне ответственен за свои поступки, и не хотела, чтобы Трент снова на него рассердился. Поэтому сначала мне нужно было самой поговорить с мальчиком. Должен же существовать какой-то способ заставить его понять, что он сделал со мной.
Меня заставили уничтожить работу Гленна, и в результате мой муж совершенно отвернулся от меня. Я верила, что Кейт не может быть настолько черствым, чтобы не понять, в каком положении я оказалась, и хотела ради его собственного блага раскрыть ему побуждения Гленды. Он должен увидеть ее истинное лицо — без романтического ореола, созданного его собственным воображением. Конечно, мальчик испытает потрясение, но все равно лучше объяснить ему это сейчас, прежде чем мать испортит его окончательно.
Тем временем жизнь в «Высоких башнях» текла своим чередом. Номи попросила фермеров расчистить подъездной путь, чтобы у Колтона не было проблем при возвращении домой. Почти все приготовления к Рождеству были уже сделаны. Под люстрой в гостиной прикрепили ветку омелы, но я уже не собиралась вставать под нее в радостном ожидании.
Номи занималась выпечкой. В дополнение к обычным еженедельным закупкам продуктов мы приобрели большую индейку, и каждый упаковал свои подарки в красивую оберточную бумагу. Казалось, все заняты обычными предпраздничными хлопотами, но на самом деле во всем этом не было ничего нормального.
На следующий день после того, как разбилась алебастровая статуэтка, Гленн выехал из нашей общей спальни и перебрался в комнату, которую занимал в детстве.
Поднимаясь к себе во второй половине дня, я слышала, как смеется Гленда, помогая ему разбирать вещи. Я была уверена, что именно она настояла на этом переезде, но ничего не могла с этим поделать. И все же мне трудно было поверить в то, что отношение ко мне мужа изменилось так внезапно. Если бы мне удалось избавить Гленна от влияния сестры, то я легко нашла бы путь к его сердцу, и он снова стал бы тем самым человеком, которого я знала и любила! Моей единственной надеждой был Кейт, но я никак не могла найти способ встретиться и поговорить с ним.
Я с болью в сердце заворачивала в блестящую оберточную бумагу белый свитер с высоким воротом, купленный для Гленна в Нью-Йорке, который надеялась с любовью подарить ему на Рождество. Прикасаясь к мягким шерстяным складкам, я чувствовала, как внутри меня что-то умирает.
На полу нашей спальни осталась вмятина от удара, а ключ от двери бесследно исчез. Гленн почти не разговаривал со мной с тех пор, как разбилась алебастровая головка. Встречаясь с мужем и видя, как он отворачивается от меня, как от чужой, я едва сдерживала рыдания, потому что не хотела унижаться перед ним и его сестрой.