Страница 36 из 61
Поразмыслив, я наконец задала вопрос, который уже давно мучил меня:
— А Гленда уже причинила кому-нибудь вред? Я хочу сказать, она действительно…
— Только своей матери, — коротко ответила Пандора и помрачнела. — А также моему сыну и внуку.
Трент вмешался в разговор:
— Дина имела в виду другое, мама. — Он повернулся ко мне. — Да, в определенных обстоятельствах эта женщина способна на все. Никто не в состоянии обуздать ее, и она будет безумствовать до тех пор, пока кто-нибудь не свернет ей шею. Но, похоже, ей недолго осталось этого ждать.
Услышав эти слова, я испугалась, что он собирается сделать это сам, но, увидев его глаза, в которых светилось мягкое и доброе выражение, успокоилась.
Я отвернулась, одновременно встревоженная и довольная. Когда-то я мечтала, чтобы он увидел во мне женщину. Но сейчас уже было слишком поздно.
Когда я предложила Пандоре помочь по хозяйству, она покачала головой.
— Ни в коем случае! Тебе и так досталось за последние дни. Трент, почему бы тебе не показать Дине наш дом? Это может быть для нее интересной экскурсией, ведь, насколько я поняла, она работала в музее.
Она оказалась права. Мне еще никогда не приходилось бывать в таком старом доме, который к тому же был жилым, и меня интересовало все.
В огромной гостиной были два камина, такие широкие и глубокие, что в них легко можно было приготовить огромный кусок жареного мяса для целой компании голодных путешественников. Эта комната была обшита прекрасно сохранившимися, но потемневшими от времени панелями орехового дерева, а проемы окон говорили о том, насколько велика толщина каменных стен. Потолок поддерживали широкие крепкие балки. На втором этаже тоже был широкий просторный, обшитый панелями холл, по обе стороны от которого располагались две длинные комнаты.
— В старину путешественникам не предоставляли отдельные спальни, — пояснил Трент. — Достаточно было двух, в одной из которых спали женщины, а в другой — мужчины. Позже из них сделали несколько маленьких комнат.
Я заглянула в каждую, восхищаясь красивыми каминами и резными шкафами. В атмосфере этого дома было что-то сильное и здоровое. Он простоял уже два века, но оставался по-прежнему крепким и удобным, наверное, потому, что его строили с любовью и умением.
Одна из комнат, выходящая окнами на «Высокие башни», явно принадлежала Кейту. Тут в полном беспорядке валялись спортивные принадлежности и охотничья амуниция, а на стене висели медали за меткую стрельбу. Прежде чем мы вышли, Трент пересек комнату и подошел к письменному столу. Он взял оттуда небольшую картину в деревянной раме и повернул ее ко мне.
Это была та самая, с озером и горящей гостиницей в дальнем ее конце. Женщина в белом, стояла у запертого окна, и языки пламени бушевали у нее за спиной.
— Я не знал, что она здесь, — задумчиво сказал Трент. — Видимо, Гленда подарила ее Кейту совсем недавно.
Я нашла картину такой же безобразной и пугающей, как и в первый раз, поэтому повернулась и вышла из комнаты.
Трент положил ее на место и заметил:
— Теперь я понимаю твои чувства. Такое может присниться только в кошмарном сне. Видимо, Гленда отдала ее мальчику, на самом деле рассчитывая встревожить нас. Пойдем, Бернардина. Прости, что я показал ее тебе.
— Бернардина! — тихо повторила я. — Больше никто не называет меня так.
Трент улыбнулся, и я вдруг поняла, что с момента своего приезда на озеро еще ни разу не видела его счастливым. Улыбка смягчила резкие линии его лица, и он снова стал таким, каким я помнила его с детства.
— Мне всегда нравилось это замечательное труднопроизносимое имя. Оно напоминает о твоих предках-викингах.
Я привыкла, что люди, как правило, смеются над моим именем, и мне всегда казалось, что оно не подходит мне. Поэтому то, что оно нравится Тренту, только придавало ему привлекательности в моих глазах.
Я воспользовалась его хорошим настроением, чтобы задать вопрос, который давно занимал мои мысли.
— Я никак не могу понять, почему то, что вы с Пандорой пытаетесь сделать с озером, так злит Чандлеров?
Он подвел меня к окну в холле, откуда открывалась панорама озера.
— В наше время многие жители больших городов оставляют насиженные места и перебираются ближе к природе. Уголки, подобные этому, застраиваются дешевыми домиками, расположенными слишком близко друг к другу, которые только портят пейзаж. И все же такие поселки становятся все более популярными. Именно этой проблеме я посвятил свою новую книгу.
— Ты больше не пишешь биографии?
— Это тоже своего рода биография, только не человека, а природы, загубленной или же спасенной людьми. Эта тема очень волнует меня, потому что я считаю, что малонаселенные уголки сельской местности не должны исчезать. Нужно всего лишь немного больше заботиться о них, лучше планировать, более бережно использовать. Места, подобные этому, могут быть доступны всем, но при этом их первозданный вид должен быть по возможности сохранен. Это и планирует Пандора. Она хочет избежать вырубки всех деревьев и устроить так, чтобы вокруг каждого дома оставался большой участок земли. Это будут не фешенебельные, а просто добротные дома, в которых людям будет удобно и уютно. Поселившись на озере Серых камней, они смогут растить своих детей не в душной атмосфере городов, а на свежем воздухе, в непосредственной близости от девственной природы. Но, покупая или арендуя эти дома, они будут давать обязательство охранять лес и озеро.
Мне показалось, что в этом плане нет ничего плохого, и я удивленно спросила:
— Тогда почему Чандлеры выступают против вашего проекта?
— Думаю, Колтон не был бы так непримирим, если бы не его дети, — сказал Трент. — А Гленда и Гленн чувствуют себя собственниками всего, к чему прикасаются, и не хотят ни с кем делиться. Они требуют оставить все как есть не потому, что заботятся о красоте этих мест или о спасении обитающих здесь животных и птиц, а потому, что все это принадлежит им. И природа здесь такая же дикая, как они сами. Ты, наверное, уже поняла это, ведь картина с горящей гостиницей очень точно отражает мироощущение Гленды.
Громкий рокот какого-то механизма донесся до нас со стороны дороги, ведущей к озеру. Я выглянула наружу и увидела ярко-красный снегоочиститель, который медленно двигался по направлению к нам, сгребая снег и раскидывая его по обе стороны дороги.
— Дорогу расчищают! — воскликнула я. — Скоро Гленн и Номи будут здесь.
Трент подошел ближе и остановился у меня за спиной. Когда я повернулась, он осторожно спросил:
— Ты расскажешь мужу о том, что привело тебя сюда?
Он больше не улыбался, и взгляд его снова стал холодным.
— Конечно! Он должен узнать обо всем, что сделала Гленда: что она заперла меня в комнате и пыталась запугать.
— Думаешь, он поверит тебе? — с сомнением в голосе заметил Трент.
— Обязательно поверит! Гленн знает, что я не умею лгать. Он не будет спокойно смотреть, как его сестра мучает меня, я в этом уверена!
— Думаю, тебе надо отказаться позировать ему, — сухо посоветовал Трент. — Это встряхнет его и заставит проснуться.
Эти слова разозлили меня. Мне пришлось обратиться к Тренту в поисках спасения от выходок Гленды, но я не собиралась позволять ему нападать на моего мужа. Ощущение нашей близости сразу же исчезло, и он снова стал для меня посторонним человеком.
— Как ты смеешь давать мне подобные советы?! — возмутилась я. — Я не стану слушать, как ты выступаешь против Гленна.
В глазах и голосе Трента не осталось больше никакой мягкости.
— Преданность — хорошее качество для жены, — с едкой иронией произнес он.
— Знаешь, что я думаю? — с вызовом заявила я. — Я думаю, что ты стал циником и ни во что не веришь. И ни в кого. Я чувствую к тебе жалость, потому что, возможно, это произошло по вине Гленды. Но я еще не знаю ее версию вашего разрыва. Возможно, это ты вынудил ее уйти…
Я умолкла, чувствуя, что наговорила лишнего. Мне было неприятно ссориться с Трентом. Всего несколько минут назад все было хорошо, и я чувствовала с его стороны нежность, такую же, как восемь лет назад, когда он утешал меня после похорон отца. Сейчас это ощущение ушло, и у меня в душе остался неприятный осадок.