Страница 7 из 10
— Итак, тебя зовут Кедрик. Имя хастарское. Выговор у тебя тоже тамошний. Однако ты не хастарец, а мой земляк. Что, ты и впрямь учился у самого Рангвальда?
На столе стояли два кубка, хрустальный сосуд с красным вином и серебряное блюдо, на котором возвышалась внушительная горка ломтиков вяленой говядины. Напротив Борланда сидел владыка Биланы Фирен. Раньше Весельчак никогда не видел живых герцогов. В его представлении все аристократы были тучными и чванливыми коротышками. Встреча с Фиреном развеяла заблуждение Борланда: правитель Биланского герцогства был высок, мускулист и имел весьма благородный облик. Его трудно было представить себе на поле битвы прячущимся за спины солдат,— скорее всего, он ринулся бы в самую гущу боя и, возможно, сложил голову, но не отступил ни на шаг. Впрочем, герцог Фирен не был похож и на бравого вояку с отвагой льва, но бараньим умишком. Пристальный взгляд карих глаз герцога выдавал в нем не то, что даже просвещенного — по-настоящему мудрого человека. Причем не чуждого — там, где это уместно,— и некоторого коварства. С первых минут этой, с одной стороны, запланированной, а с другой — совсем неожиданной встречи с Фиреном Весельчак понял, что в процессе общения с властью следует соблюдать крайнюю осторожность.
Но и чрезмерно юлить тоже не стоит: раскусит в момент, о чем, скорее всего, придется жалеть всю оставшуюся жизнь — если не вздернут сразу. Благородство благородством, но с лихим людом у всех разговор короткий.
— Я не солгал вашим людям,— пожал плечами Борланд.— Рангвальд был моим учителем чуть больше трех лет. До самой своей смерти.
— Что? — Черные брови герцога поползли вверх.— Мастер Рангвальд умер?
— Погиб. Его убили,— вздохнув, сказал Весельчак.— Уже год, как учитель смотрит на нас из небесного чертога Занзары.
— Кто же сумел сразить Рангвальда? Ведь он, насколько я знаю, был непревзойденным виртуозом клинка.
— Даже самые сильные и умелые из нас ничего не могут противопоставить человеческой подлости,— сказал Борланд.— Лучший из воинов падет, сраженный предательским ударом в спину. Рангвальд погиб от руки того, кому доверял, как самому себе. Как и я, этот человек был его учеником. Однажды мы схватились с черным колдуном, который… оказался сильнее нас. Он завладел сознанием Квилона и расправился с Рангвальдом его руками. Чтобы не погибнуть самому, мне пришлось убить своего товарища. Бывшего товарища, впрочем: ведь он уже не был властен над собой. Квилон отправился в Бездну, но был еще жив колдун. Вскоре он объявился во главе целой своры отвратных зомби. Почему-то Лангмар — так зовут того проклятого чародея — твердо решил меня уничтожить. Я не силен в магии, а потому счел за лучшее бежать из Хастарии. Но колдун и после не оставлял попыток до меня добраться. Не раз и не два я был на волосок от гибели, но как-то ухитрялся выходить сухим из воды. Некоторое время назад я перестал ощущать преследование Лангмара и решил, что мне больше не нужно скрываться в лесах. Ближайшим городом оказалась Билана. Поразмыслив, я счел, что мечник хастарской выучки может понадобиться вашей светлости при дворе.
— Я задал тебе один вопрос,— рассмеялся Фирен,— а ты ответил на десять. Что ж, это тоже правильно. Я все равно задал бы их тебе. Ты сказал, что целый год бродил по диким лесам. Чем же ты жил все это время?
«Вот она, первая ловушка,— подумал Борланд.— Интересно, поверит или нет?»
— Охота, рыбалка, собирательство,— невозмутимо произнес он.— Извечный набор уроженца южных областей Аркании. Я родом как раз оттуда, и там немалая часть людей всю жизнь проводит за этими занятиями. К тому же время от времени я выбирался из лесу и нанимался на работу к жителям окрестных деревень.
— Знаешь, порой мне хочется все бросить и поселиться в какой-нибудь деревушке в предгорьях,— сказал вдруг герцог.— Разбить сад и выращивать яблоки, например. Или свиней разводить. Тысячи людей мечтают оказаться на моем месте, не зная, что это на самом деле такое. Внешняя сторона — она и есть внешняя, и то, что у меня есть роскошный замок, вовсе не означает, будто в его стенах я провожу все время в пирах и плотских утехах. Народ Биланы завидует мне… а я завидую ему. Лавочникам, портным, кузнецам, гончарам и крестьянам. Даже самому нищему рыбаку. Уж он-то не должен постоянно думать о безопасности границ и поддержании порядка в герцогстве.
— Рыбак-то, конечно, не должен об этом печься,— сказал удивленный таким поворотом беседы Борланд.— Но… неужели быть герцогом Биланским так уж плохо?
— Нет,— улыбнувшись, встал Фирен и начал прохаживаться по кабинету, поглаживая пальцами левой руки аккуратно постриженную бороду.— Совсем неплохо быть герцогом Биланским. Трудности начинаются, когда понимаешь, каким должен быть настоящий герцог, и пытаешься этому соответствовать. Ты когда-нибудь встречался с аристократами, Кедрик?
— Нет, ваша светлость. Вы первый. Правда, когда-то давно я видел издалека одного барона. Он был совсем не похож на вас.
— Дай угадаю. Толстый, неповоротливый, глядящий так, будто окружающие обязаны целовать ему пятки. И это всего лишь то, что можно разглядеть со стороны, а ведь есть еще — подлость, жадность, трусость, похоть, самодурство!.. Мало сегодня найдется голубой крови, не оскверненной одним из этих пороков. Конечно, кровь у дворян совсем не голубая, но слишком многие из нас в последнее время заставляют думать, что по их венам струятся черные потоки!
Весельчак слушал герцога с удивлением и вместе с тем с восхищением. Похоже было, что Фирену очень давно не выпадало возможности высказать кому-нибудь накипевшее на душе. Возможно, герцог просто не доверял своему окружению. А Борланду, человеку со стороны, совершенно не посвященному во внутренние дела герцогства, была оказана великая честь. Он, и только он, сумел узнать сокровенные мысли правителя Биланы.
—Ладно, я, кажется, отвлекся… — Герцог остановился, сжал кулаки и тут же вернулся к основной теме разговора.— Мне сообщили, что ты хотел меня видеть. Зачем?
— Я хотел испросить у вас разрешения остаться в городе. А еще — поступить на службу.
— А ты мне нравишься, Кедрик,— сказал Фирен.— Ты целый год скитался по лесам, но остался законопослушным.
При этих его словах Борланд едва удержался от смеха.
—Даже слишком, пожалуй, законопослушным,— продолжал герцог.— В Билане оседает много разного люда, но еще никто не являлся за разрешением лично ко мне. Ты первый. Впрочем, я понимаю. Главная цель твоего визита — получить место при дворе. Вообще-то бойцов у меня хватает. Навыки, полученные в Хастарии, безусловно выделяют тебя из общей массы, но, боюсь, сегодня в Билане им не найти достойного применения.
Куда больше городу пригодятся твои познания в магии, о которых ты почему-то умолчал.
«Ну и дела,— подумал Борланд.— Познания в магии! И с чего это он решил, что я умею колдовать?»
Весельчак уже открыл рот, чтобы развеять заблуждения герцога, но Фирен, к счастью, не дал ему этого сделать. Достав из шкафа черную замшевую сумку, герцог принялся вынимать из нее и складывать на стол перед Борландом волшебные артефакты. Те самые, которые Весельчак не далее как вчера продал на базаре влюбленному в магию толстяку Заффе. Вопрос «кто?» отпал сам собой. Но все еще оставался вопрос «почему?».
—Я понимаю, с магией у тебя связаны не самые приятные воспоминания,— говорил тем временем Фирен.— И в твоем желании поскорее забыть о прошлом и избавиться от вещей, которые о нем напоминают, нет ничего предосудительного. Но понимаешь, в чем дело: мне позарез нужен маг. Ты волен, конечно, оставить все как есть. Но в этом случае я ничего не смогу тебе предложить.
«Позарез нужен маг?.. А в этом что-то есть…» — Фирен еще не договорил, а Борланд уже решил, что вполне способен на некоторое время прикинуться волшебником.
—Я весь внимание, милорд,— сказал Весельчак, напустив на себя как можно более важный вид.
Он уже знал, что именно поможет ему оправдать ожидания герцога.