Притяжение любви

— Я знала, что в ту ночь мы совершили ошибку, — сказала Линдсей. Она снова почувствовала запах сада, но другого сада, а мужчина, который принес ей столько боли, был тот же самый.

— Нет, ты не совершила ошибку. Ты жила надеждами, и я также.

Она встала со своего места.

— Я страстно желала тебя.

— Ты хотела получить от меня что-то большее, чем секс. Я тоже этого хотел.

— Что ты хотел? — Она повернулась к нему лицом. — Что ты вообще хотел, чтобы я тебе дала? Да, я не могла обеспечить тебе размеренную и спокойную жизнь. Ее тебе могла дать идеальная жена, которая готовила бы для тебя, убиралась в доме, воспитывала тихих, интеллигентных детей, никогда не беспокоивших тебя. Она должна была способствовать росту твоей карьеры и не выступать со своими требованиями. В ту ночь я тебя предупредила, что никогда не буду такой женой.

— Ты должна была постараться.

— Не надо говорить мне об этом, Стефан!

Он встал с места.

— Так что ты сейчас от меня хочешь, Линдсей? Я не оправдал твоих надежд, потому что недостаточно многому у тебя научился? Может быть, мне изменяет память, но ты сама сказала, что мы развелись потому, что я недостаточно обеспечивал тебя.

— Ты обеспечивал меня полностью материально, но не дал самого главного — самого себя. И ты вряд ли бы принял то, что я тебе предлагала.

— Тогда я приму это. — Он притянул ее к себе и, прежде чем она начала протестовать, поцеловал. Но Линдсей и не пыталась сопротивляться. Она уже не была невинной девушкой. Она хотела этого так же сильно, как и он, так же сильно, как в ту ночь в Ки-Уэсте. Линдсей всегда будет нужен Стефан, и ничто, никакие годы, логика или боль, которую они причинили друг другу, не смогут убить в ней это желание.

Он отошел от нее.

— Ты развелась со мной, потому что не научилась идти на компромисс! Ты хотела получить все, а когда не смогла, то решила развестись со мной!

— Я развелась с тобой потому, что я любила тебя так сильно, что не могла больше выносить этого!

Он взглянул на нее.

— Ну, и что это означает?

— Я любила и люблю тебя очень сильно. Можешь ли ты понять, что значит жить с человеком, надеясь каждый день получать от него хоть немножко любви?

— Я любил тебя.

— Да, ты так говорил. Иногда так говорил. Но твоя любовь была как оазис в пустыне, Стефан! Оазис, окруженный кирпичной стеной. И я не могла преодолеть эту стену, хотя прекрасно знала, что все, что мне нужно в жизни, находится под другую сторону стены. Я не смогла преодолеть ее, несмотря на то что прилагала огромные усилия.

Стефан сказал тихо и взвешенно:

— Когда ты искала меня ночами, я был с тобой. Я всегда был с тобой.

Она отвернулась от него.

— Нет, ты не был со мной.

— Но я снова могу быть с тобой.

— Наш брак не удался.

— Как и наш развод. Тебе по-прежнему нужен я. И ты тоже нужна мне. Мы могли бы снова создать семью и жить вместе.

Он обнял ее за талию.

— Может, нам нужно попробовать начать все с начала?

— А что это изменит? — Линдсей была непоколебима. Она поцеловала его и подумала, что уже никогда не прижмется к нему. — Что это изменит? — повторила она.

— Но мы могли бы приложить еще больше усилий, чтобы сделать это.

— Я не смогу.

— Тогда я тебе совсем не нужен. Неужели ты хоть раз не мечтала о том, чтобы мы снова были вместе? Неужели ты не думала обо мне хоть раз ночью, когда не могла уснуть, потому что твое тело разрывалось от страстного желания?

— Перестань, Стефан!

Он повернул ее лицо к себе.

— Тогда скажи мне, что ты меня больше не любишь. Скажи мне, что когда ты сказала несколько минут назад, что любишь меня, — это просто сорвалось с твоего языка. Скажи мне, убеди меня, чтобы я в это поверил, и я никогда больше не буду спрашивать тебя об этом.

Линдсей хотела найти подходящие слова, но не смогла солгать ему.

— Думаю, тебе нужно сейчас уехать.

Стефан поднял ее подбородок, и она была вынуждена смотреть ему в лицо.

— Я реальность для тебя, а не те цветные огни в небе, неземная музыка, ощущение совершенства и бесконечности. Я только человек, который находится рядом с тобой. Ты можешь дотронуться до меня, видеть и слышать меня. Я хочу, чтобы ты снова возвратилась в мою жизнь, чтобы мы были вместе до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

— То, что я видела той ночью, не касается тебя!

— Ты всегда хотела большего, чем я тебе давал, чем давал этот мир и люди, живущие в нем.

— Я хотела только любви.

— И ты нашла ее в видении одной ночью. Но это видение не было реальностью, а я реальный человек. — Стефан снова поцеловал ее.

На этот раз она оказала сопротивление. Линдсей знала, как легко будет уступить ему, но она не могла уступить ему, несмотря на то что это причиняло ей боль.

— Я хочу, чтобы ты уехал, Стефан.

— Нет, не говори так.

— Уезжай! — Она оттолкнула его от себя.

— Ты не можешь сказать, что больше меня не любишь. Ты не можешь этого сказать.

— Зачем снова спрашивать меня об этом? Почему ты так долго ждал момента, чтобы тебе предоставили еще один шанс?

— Я поверил тебе, когда ты сказала, что хочешь уйти от меня.

— Логично.

— А сейчас я не верю тебе.

— Ты мне всегда был нужен, но ты никогда со мной не был и не будешь, потому что не можешь отдать всего себя мне.

— Но я же здесь, с тобой. — Он дотронулся до ее щеки, и Линдсей почувствовала теплоту его рук. Она закрыла глаза. Линдсей точно определила момент, когда эта теплота исчезла. Она стояла в саду и слушала, и стояла там до тех пор, пока не услышала шум отъезжающей машины.

Глава 9

Всю неделю после разговора в саду Линдсей просыпалась задолго до рассвета. Сон благотворно влиял на нее, приводил мысли в порядок. На восьмой день, сквозь густую дымку сна, она услышала, как открывается дверь спальни. Затем раздалось хихиканье.

Повернувшись на бок, Линдсей увидела возле своей кровати Мэнди. Язык отказывался шевелиться. Она с трудом спросила:

— Ты давно проснулась, дорогая?

— Ну ты и соня!

Она взглянула на прикроватные часы — они показывали десять. Она ужаснулась.

— Мы приготовили тебе завтрак.

— Кашу с тостами и апельсиновый сок, — уточнил Джеф, входя в спальню вслед за сестрой.

— Вы и апельсиновый сок сами приготовили? — Линдсей понимала, что необходимо сесть, чтобы дети видели, насколько ей приятна их забота. Подняться ей удалось с трудом. Произошло то, чего она опасалась, — комната закружилась волчком. Она сжала зубы и стала ждать. Неожиданно головокружение прошло.

Джеф взволнованно склонился над ее постелью.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Боюсь, что нет. Поэтому и проспала так долго.

— Может быть, вызвать врача? Позвонить Алдену?

— Нет. Наверное, в меня заполз какой-нибудь жучок.

— Светлячок? — спросила Мэнди.

Линдсей удалось рассмеяться.

— Нет, но такое ощущение, что голова светится изнутри.

— Мама имеет в виду, что у нее грипп или что-нибудь в этом роде. То же самое, что было у тебя прошлым Рождеством, когда ты не смогла играть в школьной пьесе, — пояснил Джеф.

— Алден мог бы помочь!

Линдсей взяла сок.

— Мне не нужна ничья помощь, дорогая. Просто я должна отдохнуть. Отлежусь сегодня в постели. Вы сможете присмотреть друг за другом?

Детям эта мысль пришлась по душе. Они принялись кормить Линдсей кашей и обсуждать, как они будут друг за другом присматривать. Ясно, что болезнь Линдсей для них такой же праздник, как Рождество или день рождения.

Сама Линдсей никак не могла оценить это обстоятельство как праздничное. Болезнь не была для нее неожиданностью. Выходя в город за молоком и хлебом, она слышала разговоры о том, что уже несколько человек на острове умудрились подхватить летнюю простуду. Вероятно, большая нагрузка, связанная с детьми, сказалась на ее иммунитете. На прошлой неделе они ездили в соседний парк Седар-Пойнт. Затем два дня ходили под парусом с двумя друзьями, живущими в восточной части острова, в Роки-Ривер. Они много катались на велосипедах и совершали бесконечные прогулки. Она считала, что это поможет ей выбросить из головы, перестать думать о том, что случилось с Джефом, а также о Стефане и переменах, происшедших в их отношениях.