Свадьба

— Как ты можешь говорить о ней такие вещи в таком тоне! Ее остается только пожалеть, ей семьдесят один год, она человек совершенно другой эпохи.

— Да, она из того же поколения, при котором евреев сжигали в Освенциме. Когда мы были у нее в гостях, она не показалась мне таким уж душевным и ласковым человеком. А что бы она сказала, если бы ты не вмешался и не уточнил, что моя «настоящая», как ты выразился, фамилия не Стейнберг, а Стэнтон? Знаешь, это был дрянной поступок, я бы даже сказала, трусливый.

Аллегра издали смотрела на Джеффа. Его просто трясло от негодования.

— Твой отказ поговорить с отцом — такая же трусость. Тебе не приходило в голову, что бедняга заплатил за свои грехи двадцатью годами одиночества? Он ведь тоже потерял сына, не только твоя мать, но у Блэр есть другая семья, другие дети, другая жизнь, а что есть у него? Если судить по твоим рассказам — ровным счетом ничего.

— Господи Боже, с какой стати ты вдруг так расчувствовался? Может, он ничего другого и не заслуживает? Может, он сам виноват, что Пэдди умер? Мы же не знаем, возможно, он бы выздоровел, если бы отец не лечил его сам, или он и сам мог его спасти, если бы поменьше пил?

— Ты правда так думаешь? — ужаснулся Джефф. Казалось, все демоны, которые преследовали Аллегру двадцать лет, вырвались на свободу и носились сейчас по гостиной его дома. Аллегра даже испугалась. — Ты всерьез думаешь, что он убил твоего брата?

Джефф был потрясен. Страшно говорить такое о любом человеке, а о родном отце — тем более.

— Я не знаю, что я думаю! — отрезала Аллегра.

Джефф все еще не мог прийти в себя, он не узнавал Аллегру. Этой ночыо она была не похожа сама на себя. Она говорила вещи, которых он раньше никогда от нее не слышал. За все

время, что они знакомы, это была их первая ссора, но какая! Они почти уподобились Кармен и Алану.

— Думаю, ты должна передо мной извиниться за все, что наговорила о моей матери, она не сделала тебе ничего плохого. Тебе не приходило в голову, что, увидев тебя, она просто застеснялась?

— Застеснялась? — чуть не срываясь на визг, переспросила Аллегра. — По-твоему, это стеснительность? А я называю это злобой.

— Она никогда не была по отношению к тебе злобной! — Теперь и Джефф перешел на крик.

— Она ненавидит евреев! — Единственный довод, который пришел на ум Аллегре.

— Какая тебе разница, ты же не еврейка? — не слишком удачно возразил Джефф.

В ответ на это Аллегра выскочила из дома, громко хлопнув дверью, и бросилась к своей машине. Она еще не знала, куда поедет, но твердо знала одно: ей нужно как можно скорее уехать из этого дома, от него, и пусть он подавится своей свадьбой. Кто устраивает свадьбу, кто собирается вести ее по церковному проходу, не имеет значения, она не выйдет замуж за Джеффа, даже если он останется единственным мужчиной на земле, Не нужна ей никакая свадьба!

Аллегра села за руль и погнала машину со скоростью восемьдесят пять миль в час по Тихоокеанской автостраде. Через сорок минут она была уже возле дома родителей. Забыв о новом правиле, что сначала нужно позвонить, открыла дверь своим ключом, влетела в дом и хлопнула дверью так, что чуть не разбила витражи над входом. Родители сидели в гостиной. Услышав грохот, Блэр вскочила.

— Боже мой, что с тобой случилось? — Блэр посмотрела на дочь. Босая, в шортах и футболке, Аллегра была вся какая- то помятая, всклокоченная. Волосы были кое-как собраны в пучок на макушке и вместо шпилек скреплены карандашом. И взгляд у нее был тоже какой-то безумный. — Ты в порядке?

— Нет, не в порядке. Я отменяю свадьбу.

— Как, сейчас? — в ужасе переспросила мать. — Но осталось меньше двух недель. Что стряслось?

— Я его ненавижу!

Саймон отвернулся, чтобы скрыть улыбку, а Блэр уставилась на дочь, не веря своим ушам. В эту минуту она думала только о приготовлениях к свадьбе — столько хлопот, и все впустую!

— Вы поссорились?

— Дело не в этом. Его мамаша — настоящее чудовище, а он сам всерьез считает, что я, видите ли, должна дать Чарлзу Стэнтону шанс. И это после всего, что он совершил, через столько лет, когда ему абсолютно не было до меня дела!

Лицо Аллегры пылало от гнева.

— Не понимаю, при чем тут Чарлз?

Блэр совсем растерялась. Она не видела первого мужа семь лет и вообще не вспоминала о его существовании, с тех пор как посоветовала дочери пригласить его на свадьбу.

— Он позвонил сегодня поздно вечером и сказал, что хочет

приехать на свадьбу. Представляешь, вообразил, что это его дело — вести меня по проходу в церкви!

— Ничего страшного, дорогая, — успокоила дочь Блэр. Забыв о собственных неприятностях и разочарованиях, она всецело сосредоточилась на проблемах Аллегры. — Возможно, Джефф прав и нам действительно пора с ним помириться.

Однако Аллегра, услышав слова матери, разозлилась еше больше.

— Да вы все с ума посходили, что ли? Двадцать пять лет назад этот человек вышвырнул меня из своей жизни, а теперь вы предлагаете мне с ним подружиться? По-моему, вы рехнулись.

— Нет, но ты сама сказала, что с тех пор прошло двадцать пять лет, стоит ли так долго хранить в душе ненависть? — мудро рассудила Блэр. — Тогда ты была мала и многого не понимала. Чарлз очень горевал из-за сына, он просто не смог смириться с мыслью, что потерял Пэдди. Думаю, он тогда действительно на время потерял рассудок, он стал душевным инвалидом и вряд ли с тех пор окончательно пришел в себя. То есть в сугубо медицинском смысле он нормален, во всяком случае, мне гак кажется, но после смерти сына его мир рассыпался и он так и не смог снова собрать его воедино, не смог устроить свою личную жизнь. Ты должна хотя бы выслушать отца.

Последние слова Блэр говорила под настойчивый звон дверного колокольчика. Удивленный Саймон пошел к двери посмотреть, кто там. Ему стало казаться, что он живет в аэропорту или участвует в комедии положений. Ко всеобщему изумлению, за дверью оказался Джефф. Он выглядел почти таким же всклокоченным и рассерженным, как Аллегра. Едва переступив порог и увидев Аллегру, он заорал:

— Не смей уходить и хлопать дверью у меня перед носом!

Саймон и Блэр переглянулись и тихонько стали подниматься наверх. И Аллегра, и Джефф были так возбуждены, что даже не заметили их ухода. Почти час они стояли посреди гостиной и кричали друг на друга. В эго время на втором этаже Блэр, стараясь ступать неслышно, ходила по комнате и гадала, состоится ли свадьба.

— Что ж, по крайней мере они явно друг друга стоят, — заметил Саймон с улыбкой.

Давно уже в их доме так не кипели страсти — а может, такого и вовсе никогда не было. Ночь была теплая, окна в доме были открыты, и шум ссоры было слышно даже в коттедже для гостей. Сэм никогда в жизни не слышала такого крика и не на шутку встревожилась. Она только что покормила грудью Мэтта и положила его в кроватку. Джимми посоветовал ей позвонить и узнать, как дела у родителей. Сэм так и сделала.

— Ты что, ссоришься с мамой? — спросила Сэм встревоженным голосом.

Саймон рассмеялся:

— Нет, это твоя сестра.

— С мамой? — изумилась Сэм. Насколько она помнила, Аллегра никогда не кричала на мать, да и вообще на кого бы то ни было.

— Нет, с твоим будущим зятем — если, конечно, свадьба все-таки состоится. — Саймон не выдержал и снова рассмеялся. То, что происходило в его доме, здорово напоминало первоклассную мыльную оперу. — Когда это кончится, мы у них спросим насчет свадьбы.

— Как они здесь оказались?

Сэм хотелось узнать, в чем дело, но судя по тому, что они все поневоле слышали, ссора еще бушевала вовсю. Плотины рухнули. Много месяцев и Аллегра, и Джефф жили в постоянном напряжении. Клиенты, фильмы, сценарии, угрозы клиентам, выкидыши — с этим Аллегра жила постоянно. А тут еще добавилось убийство одного из самых любимых ее клиентов, беременность сестры, переживания из-за будущего ребенка. Сначала его собирались отдать на усыновление, потом Аллегра с Джеффом чуть сами его не усыновили, затем их ждало разочарование — Сэм передумала отдавать ребенка. Сыграли свою роль и подготовка к свадьбе, связанные с ней надежды и ожидания, встреча с будущей свекровью. От такой жизни с кем угодно может случиться истерика, и, судя по голосам Аллегры и Джеффа, эта участь не миновала их обоих.