Тайный брак

Несмотря ни на что, в душе у меня теплилось чувство удовлетворения: наконец-то я обручена, и сам брак можно было считать почти свершившимся.

Он и свершился всего через две недели после обручения. Третьего июня 1420 года я стала женой Генриха V и королевой Англии. Мне еще не исполнилось девятнадцати лет.

Церемония происходила все в той же приходской церкви в Труа. Думаю, жители этого городка вряд ли когда-либо еще станут свидетелями такого великолепного зрелища.

Король Генрих V дал понять, что он является истинным королем Франции, и предпринял все возможное, показав свое могущество и размах.

Как этот сильный и бывалый воин относился внимательно и нежно ко мне! Это помогало легче переносить унижение, выпавшее на долю моей страны, и я благодарна Богу и супругу, что они поддержали меня в этот час.

Я не могла не гордиться своим Генрихом, хотя его триумф означал позор моей Франции.

Мать осталась довольна мной. Ее мало заботила судьба и честь страны, волновало только собственное благополучие, она с удовольствием принимала участие в торжествах, совершенно не беспокоясь по поводу того, какую цену пришлось за это уплатить.

Она всячески пыталась очаровать Генриха, прибегая к открытой лести и к всевозможным женским уловкам, до коих была мастерица, и я чувствовала, она готова пойти на что угодно, лишь бы завоевать его благосклонность, которую можно бы обратить себе на пользу.

После официальной церемонии мы сидели бок о бок с Генрихом и отдыхали. Он обращался ко мне на своем англизированном французском, я отвечала на забавном английском, и оба мы были довольны и счастливы.

Я обещала ему исправить свое произношение и научиться говорить так, как он, а не как учили меня мои учителя.

— Тебе не нужно особенно исправлять его, — отвечал Генрих. — Твой английский звучит очаровательно, Кейт… Я буду звать тебя Кейт. Так говорят англичане. И вообще, — добавил он, — прошу тебя не меняться ни в чем.

Я покраснела и опустила голову, потому что после этих слов он при всех поцеловал меня прямо в губы.

— Мне не достает изящных манер, — снова заговорил он. — Но я горжусь, что я настоящий воин и что большая часть моей жизни прошла на полях сражений рядом с солдатами. Возможно, поэтому я несколько груб и прямолинеен, зато честен. Да, Кейт, я честен и говорю то, что думаю. И если ты хотела, чтобы я стал другим, то, увы…

Он махнул рукой с выражением шутливого отчаяния.

— Я вовсе не хочу, чтобы вы изменились, — ответила я, и он, рассмеявшись, поцеловал мне руки. Генрих горячо заверил меня, что во мне есть все, о чем он мечтал для своей невесты и жены, и это он понял сразу, как только впервые увидел меня.

Я хотела спросить его, зачем же тогда нужно было так откладывать наш брак, но, разумеется, промолчала. Я понимала, как в нем сильны черты настоящего государя, короля, властителя. И что всю Францию он желал так же сильно, если не больше, как меня.

Но я быстро отбросила эти мысли. К чему они? Ведь я стала новобрачной, и, естественно, меня интересовало и волновало совсем иное.

Как бы то ни было, унылая повседневность осталась позади. Я вступала в новую жизнь.

Глава 5

КОРОЛЕВА АНГЛИИ

Архиепископ Санса благословил брачную постель и вознес молитву Богу, чтобы она была плодоносящей. Наступил момент, о котором я много думала. Никто и никогда не рассказывал мне о том, что меня ожидает и что ожидается от меня в первую ночь. Отношения моей сестры Изабеллы с королем Англии Ричардом не успели превратиться в истинно супружеские. А когда позднее она вышла замуж за сына герцога Орлеанского, то ничего не рассказывала мне об интимной стороне брака. От матери я тоже ничего не слышала. Мать относилась к той редкой породе женщин, которая, наверное, с родительским молоком впитала все греховные соблазны и уже в колыбели знала все тайное об отношениях мужчины и женщины. Мне же, совершенно не подготовленной, мерещилось насилие. И как мне вести себя в этом случае, ведь я стала женой?

Все произошло так, как мне и не снилось. Генрих оказался нежным, чутким и все понимающим. Моя невинность и неопытность не только не раздражали его, но, напротив, распаляли и вызывали чуть насмешливое удовольствие.

В середине ночи к нам в спальню заявилась депутация придворных — они принесли вино и суп, дабы поддержать наши угасающие силы на остальную часть ночи.

Когда они наконец ушли, Генрих снова заключил меня в объятия.

— Как они нас не вовремя прервали, — сказал он со смехом. — Извини, Кейт, я не стал им противиться. Ведь эта черная страна внезапно сделалась моей, и я не могу не считаться с ее обычаями. Я знаю, у меня много врагов, и я не хочу заводить новых. Однако те, кто только что приходили, непохожи на недругов. Не правда ли? Они казались вполне дружелюбными. — Я рассмеялась вместе с ним, а он продолжал: — Впрочем, не знаю, кто из этих улыбавшихся придворных уже составляет против меня заговор и крепко держится за рукоятку кинжала, желая вонзить его мне в спину.

Я вздрогнула и еще крепче прижалась к нему.

— Не бойся, милая Кейт, — он нежно поцеловал меня в губы. — Знай, я из тех людей, которые умеют позаботиться и о себе, и о тех, кто им дорог. Со мной ты будешь в безопасности. Так что ничего не страшись… — Он снова рассмеялся. — Я уважаю обычаи другой страны, но скажи, зачем нам сейчас вино и суп? Разве у нас нет более важных дел, чем скучная еда и питье?

Я тоже не могла не рассмеяться. Я чувствовала себя самой счастливой принцессой на свете и, хотя хорошо понимала, в каком положении моя страна, не могла ни на мгновение забыть, что именно ее поражение стало причиной моего счастья. Теперь я уже не только французская принцесса, но и королева Англии.

Наступило утро. Мы прервали наш недолгий ошеломивший меня неизведанными ощущениями пост и обратили внимание на суп и вино. Как же мы проголодались! Однако Генрих то и дело наклонялся, чтобы вновь и вновь целовать меня. Тело мое горело от прикосновения его требовательных губ. Я была вся зацелована, и мне хотелось, чтобы это продолжалось всегда.

— Как ты? — лаская меня, спрашивал он с легкой улыбкой. — Как чувствуешь себя, став моей женой? Я тебе не сделал больно? Должен сказать, ты на лету схватываешь уроки страсти.

— Милорд, — отвечала я, пряча пылающее лицо у него на груди — я безмерно счастлива.

— Вот это я и хочу слышать всю нашу жизнь, — говорил он. — Если, конечно, ты говоришь правду.

— Это истинная правда, милорд.

— Тогда я тоже счастливейший из смертных… Сегодня, Кейт, мы устроим празднество. Так полагается. Хотя, по правде сказать, я считаю все эти торжества пустой тратой времени. Лучше оставаться нам с тобой в постели и заниматься постижением неба…

Я, смеясь, согласилась.

О, как чудесно быть рядом с ним! Я чувствовала, что многое уже знаю о нем, и, главное, самое самое сокровенное, но еще больше мне предстоит узнать — и это безмерно радовало, и очень хотелось жить.

В то утро я встретилась с двумя его братьями и сразу прониклась к ним теплыми чувствами, потому что увидела, как оба они обожают Генриха.

Старшего из них звали Томас, герцог Кларенс, того, кто помоложе, Хамфри, герцог Глостер. И тот, и другой — молодые и привлекательные, но мой Генрих оказался несравненно лучше! Томас выглядел хрупким, не совсем здоровым. Зато Хамфри — полон жизненных сил. И очень красив — в этом он был совершенно убежден сам и не считал нужным скрывать свою уверенность.

Впоследствии Генрих немного рассказывал мне о своих братьях.

— Надеюсь, со временем ты узнаешь их получше, — говорил он. — Но они еще и мои хорошие друзья. По крайней мере, в настоящее время.

Я заверила его, что это сразу видно по тому, как они относятся к нему, как гордятся им.

Он радостно улыбнулся, услыхав мои слова. Ему стало приятно, что я заметила отношение братьев к нему, а те не считают нужным таить свои чувства.